Под созвездием северных «Крестов» - Александр Бушков

Собственно, на этом новости с воли и заканчивались. Негусто,прямо скажем, однако для начала и этого было выше крыши.

Как это ни странно, но плюгавый мужичок с интригующейпросьбой насчет зуба напрочь вылетел у Алексея из головы – голова была забитаразмышлизмами насчет того, что удалось узнать приятелю Эдика… размышлизмамибольшей частью совершенно бесплодными. Старый сыскарский принцип «ищи мотив» вданном случае не работал по причине недостатка исходных. По исходным же,имеющимся в наличии, получалось, как ни крути, что мотив был только у одногочеловека. У Алексея Карташа.

А вот если все принципы отбросить, то… о, тогда тутвозникало море разливанное предположений. Ну, примем за аксиому тот факт, чтоКарташа элементарно подставили. Тогда вопрос: кто? Варианты ответов: те, противкого была направлена операция Глаголевской фирмы. Сама Глаголевская фирма,преследующая свои интересы. Конкуренты или завистники – в общем, врагиубиенного Гаркалова-младшего. Еще какая-то сила, о которой Карташ ровным счетомничего не знал. И, наконец, различные комбинации этих подозреваемых: Глаголевплюс враги мачо, противник Глаголева плюс неведомая сила… и так далее, и томуподобное… Неизвестную ревнивую подругу питерского мачо, равно как и киллера,который на самом деле собирался убрать канадца из соседнего номера, но ошибсядверью, Алексей в расчет решил не принимать, иначе вообще свихнуться можнобыло…

Плюгавый вспомнился совершенно неожиданно, утром, когда вхату явились цирики – пересчитать поголовье узников и принять жалобы.

– Есть жалобы! – вдруг воскликнул Алексей. – Зуб,понимаешь, болит, сил нет, всю ночь не спал… Решите вопрос как-нибудь, а?

Цирик мрачно посмотрел на него, как на злостного симулянта,но пометку сделал.

Не прошло и двух часов, как дверь открылась вновь:

– Карташ есть такой?

– А куда ж я денусь со своей шконки, – очень натуральнопростонал Алексей, баюкая щеку. Играть так играть.

– На выход… шутник.

В компании конвоира он спустился вниз, вышел на улицу, налегкий морозец, жадно вдохнул воздух всей грудью. Воля, бля, хорошо… Если недумать, конечно, о том, куда его ведут. А вели его в сторону больничногокорпуса, или как он там правильно называется… Е-мое, неужели и впрямь кдантисту? И на фига, позвольте узнать?! А может, «больной зуб» – это парольтакой, и Карташа препровождают…

Куда его могут препровождать, он так и не придумал, но вмозгу постоянно маячил образ каких-то нечетких то ли подпольщиков, то лизаговорщиков.

Лепила курил у входа. Внимательно осмотрел приблизившуюсяпарочку, буркнул равнодушно: «Карташ?» – и, получив утвердительный ответ,выкинул хабарик в урну.

– Покури пока на улице, – сказал он конвоиру. – Этогде-то на полчасика… а если зуб удалять придется, то и раньше закруглимся.

«Блин…» – подумал Алексей. Что еще удалять?!.

Конвоира долго упрашивать не пришлось, и теперь вдвоем,Карташ и зубодер, направились к кабинету. Остановились возле обшарпанной двери.

– Заходи, – сказал лепила, глядя куда-то вниз и вбок,куда угодно, только не на подследственного Карташа. И добавил непонятно: – Увас сорок минут.

«На что?..»

Он открыл дверь, пропуская пациента вперед. Алексейнастороженно шагнул внутрь… и замер на пороге. Дверь за его спиной закрылась.

«Провокация», – вот первое, что подумал Карташ. Сейчасворвутся вертухаи, повяжут обоих, как миленьких, его определят в карцер, а ее…

Нет, погодите. Какой, к черту, карцер? За что? За это?!

Кабинетик был все тех же стандартных восьми метров площадью.В центре помещалось древнее, как советские времена, стоматологическое кресло,рядом – столик с инструментами, накрытый белой тканью, за ним – стульчик дляврача.

В кресле вольготно расположилась рыжая крашеная девица в чернойполупрозрачной блузке и короткой кожаной юбчонке и дерзко смотрела навошедшего. Сидела она, по-хозяйски закинув ногу на ногу, так, что юбочказадралась до самого бедра, и взгляд Карташа сам собой, без всякого приказа состороны разума, остановился на полоске белой кожи там, где заканчивался черныйчулок. Чулок был со «стрелкой».

Девица оглядела его с головы до ног откровенно бесстыжимвзглядом и поставила диагноз:

– А ты ниче.

– Я-то ладно, а вот ты кто?.. – вырвалось у Алексея.

Признаться, прозвучало это в высшей степени глупо, но девицаменьше всего походила что на зубодера, что на его ассистентку.

– Меня твой кореш пригласил, – был насмешливый, чутьхрипловатый ответ. – Загляни, говорит, к моему кенту, развесели его, какумеешь, – скучно, дескать, ему там париться…

«Ага…»

Она сдернула белое покрывало со столика с инструментами, изаместо инструментов на столике обнаружился недурственный для этих местнатюрморт: банка маринованных огурчиков, кусок буженины, хлеб, картошка-фри вкрасных бумажных пакетиках с желтой буквой «М», литровая бутылка водки«Гжелки», полуторалитровый тетрапак с апельсиновым соком «Нико» и двапластиковых стаканчика. Унылость зубодерного кабинета преобразилась в мгновеньеока.

Стаканчики девица незамедлительно наполнила и сказала:

– Не тушуйся, красавчик, все согласовано, куплено иоплачено.

Однако Карташ стоял неподвижно. Ощущение нереальностипроисходящего было таким сильным, что впору было ущипнуть себя и проснуться.

Но как проснуться от реальности?

Вдруг нахлынуло: Маша…

– Катя, – сказала девица. – Катя меня зовут. Нучто встал? Времени немного…

На ватных ногах он дошел до стульчика, сел. Меньше всегосейчас – да и все последнее время – Карташ думал о сексе. Вообще не думал.Как-то, знаете ли, не до того было, но… Но вот тело его, здоровый, бляха-муха,мужской организм Алексея Карташа, как оказалось, придерживался иного мнения.Черт его разберет, почему так произошло, возможно, необходима было ему,организму, некая разрядка, возможно, мозг, наконец, устал бороться сдействительностью и пришло время с ней, действительностью этой гребанойсмириться.

«Опять не на кровати, – отчего-то подумалось Карташу Иеще – не он сам, а кто-то вовсе уж циничный – подумал в его голове: – А здесьжить оч-ченно даже можно. Но вот что за кореш у меня тут нашелся?..»

Любые сомнения, если таковые и были, относительно основнойи, наверное, единственной профессии Кати, разумеется, рассеялись в первую жеминуту. Как говорится, профессия у нее на лбу написана. Или на иной части тела.А тут еще Катя недвусмысленно выложила на край стола упаковку презервативов:мол, нечего тянуть вола за хвост, потянем-ка тебя за кой-что другое…