Боги, пиво и дурак. Том 5 - Юлия Николаевна Горина

сына, ласковые слова и все прочее.

Альба снова и снова заверял королеву, что чувствует себя совершенно здоровым, но та не верила. Заглядывала принцу в глаза, трогала лоб. Ведь совсем недавно она видела сына мечущимся в смертельной горячке!

Потом Альба, наконец, отвлекся от матери и взглянул в окно.

— Кажется, мне следует показаться людям, — сказал он.

Подвинув ее величество ко мне и не давая нам обоим опомниться, он строго сказал мне: — Побудь пока ты ей опорой.

И двинулся к дверям.

Пластилиновое тело королевы в моих руках мгновенно напряглось.

— Отпусти меня немедленно! — негромко проговорила она, сверкнув на меня глазами.

Я тяжело вздохнул. И так же негромко ответил, крепко держа ее за талию и поддерживая за локоть:

— Простите, ваше величество, но никак не могу. У меня приказ его высочества. В вашем лице я еще раньше успел нажить врага, но принцу я бы хотел остаться другом.

Королева вспыхнула и попыталась отнять у меня руку, но тем временем принц открыл двери. Она перестала делать резкие движения. С рекламной улыбкой вместе со мной повернулась к раскрытым дверям и помахала рукой — мягко, округло, будто гладила в воздухе чью-то задницу.

Держать ее в объятиях было приятно. Она вкусно пахла чем-то сладким и нежным.

Тишина на площади сменилась восторженными криками гвардейцев.

— Да здравствует принц Альба! — пронеслось над площадью, и следом за этим возгласом множество других голосов воскликнули: — Да здравствует принц!

— Ура его светлости Альбе! Ура королеве!

— Руку с талии убери, деревенщина, — продолжая улыбаться, сквозь зубы проговорила королева. — Мне дышать тяжело!

Это она, конечно, здорово преувеличивала.

Но Ника взглянула на меня так красноречиво и осуждающе, что я сдался и чуть ослабил хватку. Королева тут же попыталась вырваться из-под моей опеки, сделав шаг вперед.

Но взгляд у ее величества помутился. Она неловко покачнулась, и мне пришлось снова подхватить ее покрепче.

— Не с вашим давлением сейчас перебирать возможные точки опоры, — пробормотал я.

Она взглянула на меня так, будто я был раздавленной лягушкой в ее тарелке. Но сопротивляться перестала.

Тем временем принц Альба громко заявил, что здоровье его вне опасности, и в ближайшее время они вместе с королевой матерью покинут храм и вернутся во дворец.

Выслушав новую волну ликующих возгласов, он скрылся за дверями.

— А теперь я хочу знать подробности, — сказал он мне, подставляя свою руку матери для опоры. И тут же заботливо спросил: — Как вы себя чувствуете, матушка? Вы очень бледны.

— Голова немного кружится, — призналась королева, с удовольствием меняя сопровождающего. — Но это не страшно. Просто я очень разволновалась. И мне так приятно, что ты сам достаточно здоров, чтобы спрашивать меня об этом!

— Это его заслуга, — кивнул в мою сторону Альба с улыбкой.

Королева нахмурилась. И, не глядя на меня, произнесла:

— Вот с этим еще следует разобраться.

— А где Дис? — спросил Альба как бы невзначай. — Он — верный человек, и вы могли бы взять его в качестве надежного сопровождающего.

Королева смущенно поправила разметавшиеся по спине локоны.

— Дис… Не мог сопровождать меня. Потому что он в темнице.

Альба изумленно приподнял брови.

— Матушка?..

— Извини, но у меня не было времени разбираться. Все случилось так стремительно…

— А Лёха?.. — осторожно спросил я.

Королева недовольно покосилась на меня.

— Его я тоже посадила в камеру.

Альба только руками развел.

— Вы… посадили в камеру череп некроманта?..

— Ну уж этого точно было за что, — ответила королева, с достоинством поднимая голову. — Алекс Длиннобородый не зря остался в истории как скандалист и похабник, так что пусть немного остынет. Ему не повредит — даже не похудеет на казенном довольствии. Он же кость!

— Матушка, — с мягким укором в голосе проговорил Альба. — Это все-таки было чересчур…

С позволения хозяйки храма мы вернулись в покои Флоры и там принялись «разбираться».

Разговор затянулся часа на три. Принц расспрашивал меня, я старался отвечать четко и быстро. Королева сидела на краю постели и внимательно нас слушала, и с каждым новым вопросом ее взгляд, обращаясь на меня, становился все теплей. Или это я себя так успокаивал?

А потом Альба спросил вдруг у матери про проклятье, которое якобы снял казненный целитель.

— Почему он вдруг назвал мою болезнь проклятьем?

Королева отвела глаза.

— Вероятно, потому что проклятье на тебе тогда действительно было… Нечаянное. Но это долгая история, за которую я долго казнила себя. А потом признаки твоего нездоровья вернулись, и магистр заявил, что все дело в болезни, и мне не в чем себя винить…

Она покосилась на меня, и я, спохватившись, оставил их наедине.

Пусть дальше сами разбираются.

Вскоре ее величество в сопровождении наследника престола принца Альбы покинули храм.

Флора довольно потирала руки — в благодарность за покровительство и в качестве извинений королева пообещала ей маленький храм в самой столице.

Ну а меня вполне устроило крепкое рукопожатие Альбы и его заверение в том, что в ближайшие пару дней он разрешит все возникшие сложности, и я смогу безбоязненно покинуть свою невольную темницу.

— В конце концов, ты же спас жизнь принцу! — с улыбкой сказал он мне.

Королева на его слова сдержанно кивнула, и я ответил поклоном на ее любезность.

И когда под ликующие возгласы гвардейцев представители королевского семейства вышли из храма, я вдруг вспомнил, что где-то на полу оставлял ловушку с куском Джасуры.

— А никто не видел где-то здесь блюдо с перевернутым бокалом?.. — спросил я, озираясь по сторонам.

— Только не говори, что кусок проклятущего Джасуры пропал, — нахмурилась Флора. — Если кто-нибудь из моих жриц теперь девственность потеряет, я заставлю тебя на ней жениться!

— Ни за что! — воинственно прошипела Ника, и шерсть на ее хвосте и ушах встала дыбом.

— Не переживай так сильно, — улыбнулся я, погладив ее по голове. — Там размеры гусеницы таковы, что, предполагая лишение девственности, Флора здорово польстила ее возможностям…

Тут раздался пронзительный визг одной из демониц — у нее повыше колена, строя глазки и широко улыбаясь, сидела переливающаяся гусеница.

— А-ааа! Уберите, уберите это!

Храм наполнился женскими звуками. Кто-то злорадно хихикал, кто-то с писком бросился прочь от носительницы.

Я поспешил на помощь демонице и двумя пальцами ловко отцепил гусеницу от стройной