Антидот. Противоядие от несчастливой жизни - Оливер Буркеман

Неудача и наше неоднозначное отношение к ней — тема, которая до сих пор служила своего рода фоном того, что мы обсуждали в этой книге. Вся культура позитивного мышления направлена на то, чтобы игнорировать существование данного предмета, поэтому неудивительно, что он должен внимательно рассматриваться альтернативными учениями о счастье. Например, стоический метод негативной визуализации представляет собой прямой взгляд на возможность неудачи. Критики целеполагания на самом деле тоже предлагают взглянуть на неудачу по-новому, поскольку действия, основанные на импровизационном подходе, предполагают изначальное согласие с возможностью ошибки. В своих духовных исканиях Экхарт Толле и Алан Уоттс приходят к еще более глубокому, но в высшей степени раскрепощающему разочарованию — выводу о полной неудаче, на которую обречено «я» в попытках обретения собственной независимости, уверенности и безопасности.

Однако стоит рассмотреть неудачу именно как отдельный предмет, чтобы понять, насколько бессмысленны зачастую отчаянные попытки игнорировать ее в «культе оптимизма» и какую пользу мы можем извлекать для себя, принимая поражения как данность. Прежде всего, следует повернуться лицом к неудаче, поскольку старания не думать о ней создают крайне искаженное понимание того, что необходимо для обретения успеха. Далее, открытость эмоциональному переживанию неудачи может быть средством к достижению более глубокого ощущения счастья по сравнению с настроем исключительно на победу. В некоторых кругах настаивать на важности «осознания провала» стало даже модно: в любой автобиографии политика или предпринимателя крупного калибра в обязательном порядке должно быть несколько пассажей, где автор объясняет свой успех готовностью потерпеть неудачу. (В этом отношении сэр Ричард Брэнсон[75]уже просто рецидивист.) Но настоящее приятие неудачи связано с более значительными переменами в мировоззрении по сравнению с тем, что имеют в виду эти персонажи, имитируя свое восприятие идеи. Кроме того, было бы весьма проблематично всего лишь следовать советам успешных и знаменитых.

Наше сопротивление мыслям о неудаче выглядит особенно любопытным на фоне того, что она поистине вездесуща. «Неудача — важная часть корпоративной жизни», — пишет экономист Пол Ормерод в начале своей книги «Почему почти никогда ничего не получается». Однако в этом смысле корпоративная жизнь всего лишь микрокосм жизни в самом широком понимании. Даже эволюцией движет неудача: мы привыкли думать о ней как о процессе выживания и приспособления, но с равным успехом можно считать ее процессом невыживания и неприспособления. Кстати, возможно, в последнем и больше смысла — ведь на сегодняшний день выжило менее 1 % всех видов, когда-либо существовавших на планете. Остальные потерпели неудачу. На индивидуальном уровне происходит то же: не обижайтесь, но даже в случае самой невероятной успешности история вашей жизни все равно окончится грандиозной неудачей — рано или поздно вашему организму не удастся продолжить функционировать, и вы умрете.

Психологи давно установили, что, несмотря на постоянное присутствие неудач в нашей жизни, мы боимся думать об этом и стараемся всеми правдами и неправдами избегать подобных мыслей.

Патологическая боязнь совершить ошибку носит медицинское название «какоррафиофобия» («атихиофобия») и проявляется в виде учащенного сердцебиения, гипервентиляции легких и головокружения. Немногие люди страдают по этому поводу настолько остро, но, как мы увидим ниже, это отчасти происходит именно потому, что нам от природы свойственно «вымарывать» свои неудачи и сохранять в памяти существенно приукрашенную по сравнению с действительностью картину наших действий. Подобно продакт-менеджерам, прячущим неудачные образцы своей работы в дальних углах кладовок, мы всеми силами стараемся придерживаться истории своей жизни, основанной исключительно на успехах. Кроме всего прочего, это приводит к забавному психологическому явлению под названием «иллюзорное самовозвеличивание». То, что подавляющее большинство опрошенных исследователями людей относят себя к лучшей половине водителей, даже в тех случаях, если вообще не умеют водить машину, как раз и объясняется этим ментальным «глюком».

Подобно большинству комментаторов, озабоченных нашим нежеланием сталкиваться с неудачей, Роберт Макмат считает, что мы относимся к этому «в большей степени как ученые». Подразумевается, что тем, кто занимается наукой, в отличие от остальных людей приходится спокойнее воспринимать неудачи в силу рода своей деятельности. Профессиональные ученые склонны разделять эту лестную для них точку зрения. Цель каждого настоящего исследователя — установление истины, поэтому он не вправе капризничать по поводу того, подтверждается или опровергается его гипотеза экспериментально. Научная работа состоит из выдвижения гипотезы, опытов и интерпретации полученных результатов — и неважно, если они уничтожат ваши надежды на выдающееся открытие. Правильно? Оказывается, не совсем. Ученый ирландского происхождения Кевин Данбар провел интересные исследования, в результате которых вырисовывается совершенно другая картина, подтверждающая, что стремление избегать неудач — свойство, глубоко укорененное в человеческой природе, и ученые, как выясняется, вряд ли являются исключением из общего правила.

Он получил разрешение присутствовать и наблюдать работу профессионалов в четырех ведущих исследовательских лабораториях в области молекулярной биологии. В течение нескольких месяцев Данбар записывал на видео интервью с сотрудниками и еженедельные совещания, на которых они обсуждали свои достижения. (Подобные исследования повседневной работы ученых проводятся достаточно редко, в основном потому, что сами их субъекты склонны считать результаты нерелевантными.) В первую очередь Данбар установил, что они постоянно сталкиваются с неудачами. Впоследствии он говорил: «Если вы ученый и ставите опыты, примерно половина из них действительно окажутся неудачными». Полученные результаты редко соответствовали ожидаемым — либо по причине неправильной постановки опытов, либо в силу ложности самой гипотезы. Один из субъектов его исследования, описывая свою очередную неудачу, на совещании сказал: «Я посмотрел на результаты, и мне захотелось пойти утопиться».

Все стало еще интереснее, когда Данбар стал изучать отношение ученых к этому валу неудач. В интервью журналу Wired он рассказал, что их реакции шли в предсказуемом порядке. В первую очередь ученый винил в неудаче оборудование или методику, считая, что его подвела плохая работа измерительных приборов или собственный промах в постановке эксперимента. Если проблема не поддавалась такому простому объяснению, следовала серия повторных опытов в надежде добиться исчезновения аномалии. А если и в этом случае ничего не получалось, от эксперимента отказывались: работы в лабораториях хватает, время у ученого всегда в дефиците, существует огромное поле для плодотворной деятельности, и поэтому у исследователя всегда есть возможность выбирать, чем бы еще заняться. Кевин Данбар установил, что они неизменно предпочитают игнорировать не поддающиеся объяснению результаты и сосредоточиваются на успешных опытах, не вдаваясь в подробности неудачных.