Шпионы, не вернувшиеся с холода - Чингиз Абдуллаев

– Можете, – кивнул Большаков. Он обвел взглядомдовольно спартанскую обстановку и старую румынскую мебель-стенку.

– Сколько лет мы знакомы, Андрей? – неожиданно спросилон, переходя на ты.

– Десять. Двенадцать. Нет четырнадцать, – ответилудивленный Попов.

– Пятнадцать, – поправил его генерал. – Мыпознакомились с тобой в Санкт-Петербурге в девяносто первом, когда ты полез вдраку. Помнишь?

– Теперь вспомнил, – улыбнулся Попов. – А почемувы решили вспомнить именно тот эпизод? Как странно, я о нем почти совсем забыл.

– А я не забыл, – продолжал Большаков. –Пятнадцать лет Андрей мы с тобой знакомы. Ты получал очередные звания и рос уменя на глазах. И я всегда гордился знакомством с таким офицером, как ты,Андрей. Всегда.

– Почему вы говорите об этом в прошедшем времени? – непонял Попов. – Я вообще не совсем понимаю, что происходит, Иван Сергеевич.За пятнадцать лет вы ни разу у меня не были. А сейчас приехали вместе сКараевым, которого только недавно приняли в ряды нашей организации, и говоритетаким печальным и грустным голосом, словно хотите объявить о конце нашейдружбы. Может, я сделаю вам кофе или чай?

Он попытался подняться, но Большаков его остановил.

– Так и есть, – тяжело произнес он, глядя в глазахозяину квартиры.

– Я вас не понял, – попытался улыбнуться Попов, ноулыбка получилась очень вымученной.

– Я приехал сюда, чтобы объявить о конце нашейдружбы. – Иван Сергеевич произнес эти слова глядя в глаза своему младшемуколлеге.

– У вас странные шутки, – нахмурился Попов. – Может,вы мне наконец объясните, что именно происходит.

– Происходит, – кивнул Большаков. – Я личноприехал к вам, генерал Попов, чтобы объявить вам, что сожалею о доверии,которое я к вам испытывал. И сожалею о той дружбе, которую вы предали.

Попов изумленно взглянул на него, потом на Караева.

– Это все из-за иностранцев? – недоверчиво спросилон. – Я действительно имел с ними контакты.

– Вот и все, – сказал Большаков взглянув наКараева. – Он признался.

Утром он почувствовал себя совсем плохо. Виктор Витовченко струдом доковылял до ванной комнаты, где его стошнило. Он не мог дажепредположить, что сегодня рано утром в больнице умер Алексей Щербак, которыйпривез ему полоний. Футляр не был герметичным, он был изначально поврежден стаким расчетом, чтобы любой прикоснувшийся к футляру оказался бы гарантированнозараженным.

Но тело Щербака увезли в неизвестном направлении, непозволив даже вскрыть. Врачам госпиталя, где находился Щербак, показалиполицейское предписание и решение суда, согласно которому тело погибшего должныбыли вскрывать полицейские эксперты.

Витовченко решил вызвать врача. У него не было надежнооформленной страховки, и поэтому он тянул до последнего. Его страховой полис непозволял лечиться при отравлениях. Но дальше тянуть он просто не мог. Поэтомуон позвонил и вызвал врачей. Через двадцать минут приехавшие врачи обнаружилиего на полу. Он с трудом сумел открыть дверь и упал на пол, прямо в коридоре.Его отвезли в реанимацию, а полоний остался в его квартире. Уже по дороге вбольницу он потерял сознание.

Врачи долго пытались определить, какова степень егоотравления. Ему промывали желудок, делали клизмы, давали слабительное, откоторых ему становилось все хуже и хуже. Наконец один из молодых врачей,находившихся на стажировке в госпитале, догадался провести полное обследованиебольного и выяснил, что он подвергся очень сильному радиоактивному излучению.Организм Витовченко был буквально нашпигован радиоактивными изотопами.

Он получил настолько сильную дозу, что врачам даже запрещалиподходить к нему близко без радиационных костюмов. Они не стали говоритьнесчастному больному, что он обречен. Но у Витовченко начали выпадать волосы,затем пошла горлом кровь. Он менялся буквально на глазах, и врачи с ужасомзамечали, как жизнь постепенно уходит из тела этого человека.

Жуковский не звонил и не появлялся. Витовченко пытался кнему дозвониться, но все известные ему телефоны были отключены. И тогдаВитовченко впервые подумал, что его могли просто подставить. Но никакихдоказательств у него не было. Ему становилось хуже с каждым часом. К вечеру уего палаты уже дежурили журналисты. Пиар-компания Жуковского, которой онвыплачивал большие гонорары, сообщила на весь мир, что бывший агент советскихспецслужб был сознательно облучен своими бывшими коллегами по приказу из Москвыи теперь умирал в страшных мучениях.

В газетах и журналах начали появляться страшные фотографиибольного человека, который потерял все волосы и выглядел, как живая мумия. ВЛондоне не осталось ни одной газеты, которая бы не посвятила этому страшномусобытию хотя бы одной колонки. Сообщения о здоровье Витовченко началипередавать все крупнейшие информационные агентства мира. Его жалели и презиралиодновременно, но вид умирающего человека был прямым укором Кремлю, решившемусяна подобную дикую акцию.

В некоторых изданиях начали появляться намеки натаинственную организацию, которая позволяла себе ликвидацию бывших сотрудниковспецслужб. Журналисты начали проводить собственные расследования. Рассказывалио «ликвидаторах», прибывших из России, чтобы расправиться не только сВитовченко, но и с остальными бывшими агентами, нашедшими убежище вВеликобритании. Поразительно, что среди бывших агентов ни разу не упоминаласьфамилия самого известного перебежчика Гордиевского, словно его никогда несуществовало. Появление этой фамилии не устроило бы ни одну из сторон, ипоэтому на имя Гордиевского было наложено негласное табу.

Витовченко умирал. И его смерть разыгрывалась, словно дурнойспектакль, освещался каждый вздох несчастного больного, подробно рассказывалосьо его мучениях.

Был создан специальный комитет в защиту прав умирающегобольного. Витовченко диктовал письма к президенту России, к народам мира,которые немедленно тиражировались и публиковались по всему миру. Он обвинял всвоей смерти лично руководителя своей бывшей страны и своих бывших коллег.Никто даже не обратил внимание, что содержавший столько лет ВитовченкоЖуковский избегал в эти дни всяческих комментариев. Часы умирающего были сочтены.Но его смерть была обставлена еще более театрально. Под самый занавес онпринимает мусульманство и просит похоронить его по мусульманским законам. Эточеловек, который боролся против мусульман в Чечне и даже лично убивал чеченцев.Но спектакль должен быть сыгран до конца. Витовченко хоронят так, как хоронятгероев. Мавр сделал свое дело. Мавр должен уходить.

Именно в эти дни, когда в больнице умирает Витовченко, вИрландии начинается конференция, в которой принимает участие бывший премьерроссийского правительства, начинавший неудачные шоковые реформы в началедевяностых. Все знают о взаимной неприязни бывшего премьера и действующейвласти. Но в Ирландии происходит накладка. Во время конференции премье??уприносят стакан минеральной воды, которую он должен выпить. Если он выпьет этуводу, он обречен. Но экс-премьер прекрасный экономист и рассеянный человек. Онпьет много воды во время своего выступления, но не допивает именно тот самыйстакан. Он сделает всего несколько глотков. Это его и спасет. С диагнозомотравление его доставят в больницу, где окажут первую помощь. Ирландским врачамудастся спасти экс-премьера, и грандиозная провокация не состоится. Более того,экс-премьер оказался еще и порядочным человеком, что было совсем некстати. Онзаявил на весь мир после своего возвращения в Москву, что его пытались отравитьсилы~ противостоящие Кремлю и недовольные нынешней российской властью. Это былнастоящий провал всего задуманного. Экс-премьер не только выжил, но и сильноиспортил начавшуюся игру.