Глобальное потепление - Яна Дубинянская
Шрифт:
Интервал:
— Что ну? — не поняла она.
— Скучная ты. Подумай, классная же идея! У нас хотели сообразить что-то подобное на основе бывшей северной столицы, но пока спохватились, там уже все илом затянуло, кроме шпилей, ее ж изначально строили черт-те на чем, на болотах… А у вас — только развернись! Юрка говорит, нету инфраструктуры. Инфраструктура фигня! Подгоним какого-нибудь местного кондишенного магната с баблом…
Он произнес подряд несколько чересчур знакомых, причем именно в такой вот связке, слов, — и Юлька напряглась куда сильнее, чем во время проигранной подчистую эротической пикировки. Утро окончательно потеряло очарование, прохладу и легкость. Надо что-то решать. С фильмом, с Кешкой, с его кондишенным спонсором и с Ливановым в титрах. Надо с ним поговорить, и лучшего момента, чем сейчас, уже, наверное, не будет. А как с ним говорить, как сформулировать и расставить акценты, сбалансировать между просьбой о помощи и предложением сотрудничества? — ведь реально-то нам не нужно ни того, ни другого, только его имя. А также дальнейшее невмешательство и отсутствие; вот и попробуй объяснить ему, творческой личности, блин.
И еще Соловки, подсказал тягостный внутренний голос. Нет, Соловки — это уже слишком. Но ведь он сам предлагал. Хотя он всем, наверное, предлагает, от него не убудет. Короче. Блин.
Последние сутки Юльке ничего не приходилось решать самой, вот она и втянулась, расслабилась, потеряла тонус, вошла во вкус. И как теперь?..
Ливанов между тем развивал перед ней грандиозный план организации туристической империи на культурном шельфе. Разумеется, ему и в голову на приходило, что это не его шельф и не его страна, что у него нет ни морального права, ни реальных возможностей распоряжаться здесь, — им, соловецким гостям, такое никогда не приходит в голову. Самовлюбленный, самозабвенный; да если я сейчас начну о чем-то ему говорить, поняла Юлька, он попросту не услышит ничего, разве ж я могу сказать что-то хоть приблизительно столь же интересное и важное, как то, о чем вещает он сам?
Она, кстати, совсем отвлеклась.
— …прикинем маршруты. Как ты на это смотришь?
— Чего?
Ливанов поглядел странно. Будто бы предположил на мгновение, что она его не слушала, однако сразу отмел такую версию как несовместимую с объективной реальностью. Повторять, естественно, не стал, но развил мысль достаточно конкретно, чтобы Юлька восстановила пропущенное по контексту:
— Болтаться битый час у лестницы и смотреть, как Николай будет отснимать ступеньки, меня ни разу не вдохновляет. Ну так что, составляешь мне компанию? Обещаю не приставать.
Юлька засмеялась:
— Разве тебе можно верить?
— Мне?! — он артистично изобразил крайнее возмущение. — Да я самый честный писатель и публицист из всех, кого лично знаю! И потом, фиг у нас с тобой что-то выйдет в этих аквалангах.
Она представила себе данный фокус, по телевизионной привычке, картинкой, и выпала, переломившись от хохота. Конструкция базы задребезжала в унисон; как-то слишком, успела подумать Юлька, приняв на свой счет, — но это выползли наружу студенты. Успели увидеть, как хохочущий Ливанов от полноты чувств загребает ее в охапку, и деликатно попрятались назад. И почти тут же, создав полную иллюзию метаморфозы с объединением двух сущностей в одну, из домика выглянул Юрка Рибер. Свежий, трезвый, деятельный, готовый к труду-обороне.
Через два с половиной часа экспедиция в полном составе (Кольку Иванченко расталкивали всем миром, долго и креативно, особенно отличился, разумеется, Ливанов) поплюхалась аквалангами вперед с трамплина на краю базы, взбурлив газом воды культурного шельфа.
…На подплыве к театру Ливанов взял Юльку под локоток, свободной рукой рисуя перед ней широкие перспективы светлого будущего — в стилистике тех памятников, которые стоят на затопленных площадях в любом городе культурного шельфа, а на материковой части нашей страны несколько десятилетий подряд были торжественно сносимы, видимо, за неимением более насущных проблем. Юлька кивнула и свернула следом за ним.
Ливанов плыл по-дилетантски, длинными сильными гребками, куда мощнее, чем нужно, бултыхая ластами. Однако скорость он развивал неслабую, Юлька и сама начала нерентабельно дергаться, стараясь поспеть за ним; главное не выпускать из виду, не позволить повторить вчерашнюю шуточку с монстром из дайверского фольклора. Обиделась Юлька вовсе не на сексуальный ее подтекст, каковой и отследила-то уже потом, задним числом. Но она и вправду перепугалась, и до сих пор передергивало, стоило вспомнить об этом идиотском страхе, — точь-в-точь как от воспоминаний о некоторых конфузах по работе и по жизни, давних, глупых и выеденного яйца не стоивших, но почему-то все равно годами свеже-острых и стыдных. Со временем, впрочем, сглаживалось, притуплялось. В данном случае, твердо решила Юлька, нам не понадобится много времени. Было бы попросту несправедливо, неравновесно. Ведь им, соловецким, с их неистребимым комплексом превосходства, наверное, вообще никогда не бывает стыдно.
Он обернулся через плечо и, кажется, подмигнул сквозь маску. Юлька поднажала, почти догнала и погребла рядом. Прямая улица уходила в перспективу, из-под песка виднелась кое-где брусчатка, расчерченная бурыми и зелеными водорослями между квадратными камнями. Ливанов преувеличенно жестикулировал, похожий не то на глухонемого, не то на представителя очень южной национальности, что он конкретно имеет в виду, понять было абсолютно невозможно, зато смешно. Юлька смеялась и тоже отвечала каскадами жестов. Серьезная часть состава экспедиции была окончательно потеряна из виду.
Нет, вообще он хороший, думала Юлька, крутя ладонью с растопыренными пальцами у виска в ответ на его вертикально расставленные и зубастой пастью смыкающиеся руки. Если вот так, без единого слова, на подмигиваньях и жестах, в которые каждый вкладывает собственный смысл, — почему бы и не понять друг друга? Они, северные соседи, до недавнего времени вообще не видели разницы между собой и нами, своей и нашей страной, на голубом глазу считая вторую неотъемлемой частью первой. Если до них и дошло наконец, что у нас отдельная страна, так только из-за глобального потепления. На нашем фоне особенно здорово получается выглядеть благополучными, стабильными и процветающими, с правильными властью, экономикой, культурой и климатом. Для чего, хочешь — не хочешь, приходится дистанцироваться. В ущерб взаимопониманию; но кто ж станет о нем жалеть, есть вещи куда более важные и прагматичные…
Ливанов заплыл за угол остова дома, построенного когда-то из крупных кусков ракушечника, а потому похожего теперь на естественное образование моря, вроде кораллового рифа. Мелькнул в сквозном проеме черный плавник ласта. Юлька завернула следом — и Ливанова не обнаружила.
Начинается, подумала с раздражением, плавно, через нервный смешок, переходящим в щекотное и скорее веселое предчувствие чего-то хулиганского и непредсказуемого. Отсюда не следует, что она не продумала наперед стратегию и тактику: если сунется со спины, то локтем под дых и сразу опрокинуться назад всеми аквалангами. Если спикирует сверху… ну сверху у него фиг получится, для этого он слишком чайник в подводном плавании. И вообще, в тот раз у него вышло подкрасться незаметно только потому, что она, Юлька, не ожидала ничего подобного. Может, нарочно прикинуться глухонемой ветошью, наблюдая боковым зрением за ливановскими маневрами?., то еще зрелище, могу себе представить.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!