Глобальное потепление - Яна Дубинянская

Напоследок писатель поставил подпись под воззванием к местным властям, который год пытающимся закрыть магазин «Солнышко» якобы за его нерентабельность. Такие люди, как Дмитрий Ливанов, понимают, что культуру и духовность нельзя измерить прибылью и арендной платой. Понимают это и его коллеги, выдающиеся писатели и деятели культуры нашей страны, а также наши многочисленные простые читатели: на сегодня под воззванием уже собрана 71 подпись. Не дадим погасить наше «Солнышко»!

Из районной газеты «Вестник родного края»

ДАЙВЕРЫ: текст Рубанова, Чопик, камера Василенко, хр.

1 мин. 52 сек.

Подводка: По итогам последней переписи населения, проведенной в нашей стране десять лет назад, дайвинг как основной род занятий и источник дохода назвали около тысячи человек. На южном побережье нашей страны насчитывалось тогда восемнадцать дайверских поселков. Сегодня эту цифру надо увеличивать как минимум на порядок, а по мнению некоторых общественных организаций, можно и сразу на два. Почему дайверский образ жизни становится все более привлекательным для наших сограждан, пытались выяснить корреспонденты «Новых вестей».

Стенд-ап (Чопик): Несмотря на то, что дайверские поселки не имеют постоянных координат, отыскать на побережье нашу цель было нетрудно. Запах. Вам повезло, что вы его не чувствуете вместе со мной. Такой вони, как у дайверов, не бывает больше нигде.

Текст: Жуткий бардак и антисанитария — первое, что бросается в глаза в гостях у дайверов. Чистой воде здесь предпочитают иные жидкости, любой мусор бесхитростно бросается под ноги, а естественные отправления совершаются за ближайшим кустом. Впрочем, если куста рядом нету, можно и так.

Синхрон (дайвер, застегивающий ширинку): Я свободный человек, понимаешь, детка? Я никому ничего не должен. Тут меня уж точно некому повязать за нарушение общественного порядка (смеется) и нравственности.

Корреспондент: Но вы же сами здесь живете.

Дайвер: Вот именно, крошка. Я здесь живу. Так и живу, как хочу.

Текст: Уклад дайверской жизни может показаться парадоксальным, бесполезно искать в нем какую-то логику. Поражает, например, что на этом островке свободы действует и строго соблюдается абсолютный запрет на женское общество. Многие дайверы в прошлой жизни были женатыми людьми, некоторые таковыми и остались, у большинства есть подружки в ближайших населенных пунктах. Однако приводить свою женщину в поселок уважающий себя дайвер ни за что не станет. А они себя действительно уважают.

Синхрон (другой дайвер): Да, есть за что. Потому что я смог, я решился! Другие вон тоже хотят, сто процентов, но кишка тонка.

Текст: Судьбоносное решение, заставившее человека разменять прежнюю жизнь на акваланги, пиво и план, является для каждого главным предметом его личной гордости. Других дайверская жизнь предоставляет негусто: на подводных просторах культурного шельфа все давно разграблено до них. Конфликты вплоть до поножовщины и перестрелок в поселке не редкость, несмотря на отсутствие женщин, а может, где-то и благодаря этому. Воровство же дайверская община не осуждает в принципе, независимо от того, воруют ли у заезжих простаков или друг у друга. Однако даже криминал не спасает от скуки. Однообразие своего свободного существования дайверы скрашивают байками о монстрах-мутантах шельфа или зарытых под водой сокровищах. Эти истории они с удовольствием пересказывают нашим и зарубежным корреспондентам.

Синхрон (первый дайвер): И тогда я его ножиком прямо в нервный узел — р-раз! А ты не хихикай, крошка. Я на той неделе соловецким телевизионщикам рассказывал — так они не хихикали!

Текст: Журналисты из страны северных соседей бывают здесь часто. Их можно понять: дайверские поселки живописны, их жители непосредственны в общении, а на риск, связанный со съемками у дайверов, можно не обращать внимания. Ведь именно таким там, на севере, хотели бы видеть истинное лицо нашей страны. Будет обидно, если в ближайшем будущем им уже не придется ездить за этим к дайверам.

Дарья Рубанова, Юлия Чопик, Сергей Василенко, «Новые вести», Пятый канал

Острова Ливанов не узнал.

Он догадывался, что так и будет, но не предполагал, до какой степени все продвинулось. Его журналистские командировки на Остров имели место быть еще в те времена, когда здесь вовсю шел передел собственности и сфер влияния, немыслимый развал и распад всего соседствовал с бурным строительством и обустройством нового, контрасты били наотмашь по всем органам чувств, и все это было настолько же мелко и приземленно, сколь и величественно. Остров тогда не просто делили, продавали и застраивали — его выдумывали и создавали заново, с широким креативным размахом, который не мог не вызывать восхищения.

Разумеется, то был не банановый размах. Основную часть Острова с самого начала выкупили олигархи этой страны, которым уже тогда на родине становилось более чем неуютно. Местные же сдали ключевые позиции практически без боя: на тот момент, сразу после обвала глобального потепления, никто из них еще не успел опомниться, зализать раны, переориентироваться на выгодную кондишенную сферу. А уже через пару лет подобраться к Острову стало невозможно. Собственно, территорией Банановой республики он числился до сих пор скорее номинально: на самом деле ничем банановым тут и не пахло, ни в имущественном, ни в социальном, ни в ментальном, ни в любом другом смысле.

Как только издательская торпеда (кроме Ливанова, поехали сам Паша, его исполнительный директор и по совместительству жена Аля в, похоже, лучшем своем черном коктейльном платье и мальчик на реализации с пачкой «Валентинок», выгрызенной-таки из типографии) нырнула под кондишенный купол, похожий издали на мираж над раскаленным асфальтом, к ним тут же подскочили два патрульных катера и вежливо, но ненавязчиво отбуксировали к специальному закрытому причалу. По морю, разительно отличавшемуся от культурного шельфа и фактурой, и цветом, здесь раскатывали только яхты. Изысканные, стильные, сплошь на кружевных, белых или нежно-бирюзовых, лиловых и закатных, с большим подозрением на виртуальность, парусах.

Аля нервно отцепила от платья кондишен. Под куполом и вправду царила приятная прохлада, однако жест нес скорее символическую окраску: отречение от банановой действительности в чистом виде, усмехнулся Ливанов. Издательская команда заметно стушевалась, даже неугомонный Паша перестал бестолково рулить всеми и каждым, присмирел и, кажется, сам ожидал теперь, чтобы ему указали, где встать, куда пойти и какой текст озвучить. С банановыми, вырванными из родной среды, оно обычно так и происходит. Под синим полупрозрачным куполом причала их перепуганные лица казались совсем уж потусторонними.

Пауза начала затягиваться.

— Может, перезвонить? — напряженно предложила Аля. — Что мы уже?

— Они знают, — отозвался Паша. — Это же Остров, камеры всюду.

Ливанов помалкивал и наслаждался: прохладой и происходящим. От презентации на Острове он ждал прежде всего аттракциона. Со всеми несообразностями, фейерверками и взрывами, которые непременно должно было породить столкновение столь полярных реальностей, банановой и островной. Аттракциона, в каковом он лично был намерен играть роль зрителя и никого больше. Никаких советов, никакого взятия ситуации в свои руки, никакой мало-мальски активной позиции. Только наблюдать, созерцать, ловить изысканный кайф.