Вокруг света в 80 дней - Жюль Верн

самое главное, Ауда осталась невредимой; только Фикс пострадал от удара кулаком.

— Благодарю вас, — сказал мистер Фогг сыщику, когда они выбрались из толпы.

— Не за что, — ответил Фикс. — Но идемте!

— Куда?

— В магазин готового платья.

Действительно, подобное посещение было совершенно необходимо. Костюмы Филеаса Фогга и Фикса превратились в лохмотья, словно оба джентльмена дрались на стороне почтенных Камерфильда или Мандибоя.

Час спустя, одевшись как следует, они вернулись в «Международный отель».

Паспарту уже ожидал там своего хозяина, вооруженный полдюжиной шестизарядных револьверов центрального боя. Когда он заметил Фикса рядом с мистером Фоггом, его лицо омрачилось. Но Ауда кратко рассказала ему о случившемся, и Паспарту успокоился. Очевидно, Фикс перестал быть врагом и сделался союзником. Он честно держит свое слово.

После обеда вызвали экипаж, чтобы отвезти наших путешественников и их багаж на вокзал. Садясь в карету, мистер Фогг спросил Фикса:

— Вы не видели больше этого полковника Проктора?

— Нет, — ответил Фикс.

— Я еще раз вернусь в Америку, найду его и вызову на дуэль, — холодно сказал мистер Фогг. — Не подобает, чтобы британский гражданин позволил так с собой обращаться.

Сыщик улыбнулся и промолчал. Как видно, мистер Фогг относился к той категории англичан, которые не допускают дуэли у себя на родине, но за границей готовы драться, чтобы защитить свою честь.

Без четверти шесть путешественники прибыли на вокзал и застали поезд, готовый к отправлению.

Входя в вагон, мистер Фогг спросил у проводника:

— Послушайте, друг мой, что это сегодня происходило в Сан-Франциско?

— Митинг, сэр, — ответил чиновник.

— Но мне показалось, что на улице было необычайное оживление?

— Нет, был обычный избирательный митинг.

— Вероятно, выбирали главнокомандующего? — спросил мистер Фогг.

— Нет, сэр, мирового судью.

Выслушав это, Филеас Фогг молча вошел в вагон, и поезд на всех парах понесся вперед.

Глава XXVI,

в которой описывается путешествие в экспрессе по Тихоокеанской железной дороге

«От океана до океана» — так называют американцы великий железнодорожный путь, пересекающий Соединенные штаты в самом широком месте их территории. Но в действительности Тихоокеанская железная дорога разделяется на две части: на Центральную Тихоокеанскую — между Сан-Франциско и Огденом, и Союзную Тихоокеанскую — между Огденом и Омахой. Там соединяются пять отдельных линий, связывающих Омаху с Нью-Йорком.

Таким образом, Нью-Йорк и Сан-Франциско в настоящее время соединены непрерывной металлической лентой длиной в три тысячи семьсот восемьдесят шесть миль. Между Омахой и Тихим океаном железнодорожный путь пересекает местность, часто Посещаемую индейцами и дикими зверями, — обширную территорию, которая начала заселяться только с 1845 года.

В прежнее время, даже при самых благоприятных обстоятельствах, на переезд между Нью-Йорком и Сан-Франциско затрачивалось шесть месяцев, теперь же достаточно семи дней.

В 1862 году, несмотря на противодействие депутатов Южных штатов, которые желали, чтобы дорога проходила южнее, путь был проложен между сорок первой и сорок второй параллелями. Покойный президент Линкольн[87] лично заложил начало пути в городе Омаха, в штате Небраска. Работа производилась с чисто американской деловитостью, не терпящей ни бюрократизма, ни канцелярщины. Быстрота строительства ни в коей мере не должна была вредить прочности сооружения. В прерии укладывали по полторы мили пути в день. По рельсам, уложенным накануне, локомотив доставлял рельсы, нужные на завтрашний день, и двигался все дальше и дальше, по мере того как укладывался путь.

Вагон, в котором поместился Филеас Фогг, представлял собой нечто вроде длинного омнибуса, лежащего на двух четырехколесных платформах, подвижность которых легко позволяла преодолевать кривые небольшого радиуса. В вагоне не было купе: перпендикулярно оси вагона помещались два ряда кресел; между ними оставался свободный проход, ведущий в туалетную комнату и уборную, которые имелись в каждом вагоне. Вагоны сообщались друг с другом, и пассажиры могли свободно переходить из одного конца поезда в другой. В их распоряжение были предоставлены вагон-ресторан, вагон-терраса, вагон-салон и вагон-кофейня. Недоставало только вагона-театра. Но со временем появятся и такие.

По площадкам, соединяющим вагоны, не переставая шныряли газетчики, продавцы книжек, напитков, сигар, съестных припасов и прочих товаров. В покупателях недостатка не было.

Поезд отошел со станции Окленд в шесть часов вечера. Наступала ночь — темная, холодная ночь. Небо заволокло тучами, которые угрожали каждую минуту прорваться снежной метелью. Поезд шел со средней скоростью. Принимая в расчет остановки, он двигался не быстрее двадцати миль в час; тем не менее, идя таким ходом, он мог пересечь материк Соединенных штатов в установленный срок.

Пассажиры мало разговаривали между собой. Все начинали понемногу дремать. Паспарту сидел рядом с сыщиком, но оба они молчали. После описанных выше событий их отношения заметно охладели. Не чувствовалось ни прежней симпатии, ни дружбы. Фикс ни в чем не изменил своего поведения, но Паспарту держался крайне сдержанно, при малейшем подозрении он был готов задушить своего былого друга.

Через час после отхода поезда пошел снег, но, к счастью, мелкий, не мешающий движению состава. Из окон вагона виднелась лишь бескрайная белая пелена, на которой вырисовывались серые завитки выбрасываемого локомотивом пара.

В восемь часов в вагон вошел проводник и объявил пассажирам, что наступило время ложиться спать. Вагон был спальный, и через несколько минут он превратился в дортуар. Спинки кресел откидывались с помощью остроумных приспособлений. Появились прекрасно набитые тюфяки, и в несколько секунд возникли кабинки, где каждый пассажир имел в своем распоряжении удобную постель, защищенную плотной занавеской от нескромных взглядов. Простыни были белоснежные, подушки мягкие. Оставалось только ложиться спать, что все и сделали, чувствуя себя словно в каюте комфортабельного парохода, а не в поезде, который на всех парах несся по штату Калифорния.

Местность, простирающаяся между Сан-Франциско и Сакраменто, представляет по преимуществу равнину. Эта часть железнодорожного пути носит название Центральной Тихоокеанской дороги; она начинается от Сакраменто и направляется на восток, где пересекается с линией, идущей от Омахи. От Сан-Франциско до столицы Калифорнии дорога идет на северо-восток, вдоль реки, впадающей в залив Сан-Пабло. Расстояние в сто двадцать миль между этими значительными городами было покрыто к полуночи. Пассажиры спали еще первым крепким сном, когда поезд прошел Сакраменто. Таким образом, им ничего не удалось увидеть в этом значительном городе, столице штата Калифорния. Не увидели они ни прекрасных набережных, ни широких улиц, ни великолепных отелей, церквей и площадей.

Покинув Сакраменто, поезд врезался в горное ущелье Сиерра-Невады. Было семь часов утра, когда он прошел станцию Сиско. Час спустя спальня снова превратилась в обыкновенный