Самый лучший комсомолец. Том седьмой - Павел Смолин

крутятся миллиарды долларов. Вот этим товарищам, например, за этот бой по два миллиона долларов отвалили.

— Сколько⁈ — полезли у Вовки шары на лоб.

— Это — вершина вершин, — успокоил его я. — Такие бои один-два раза в поколение встречаются. Обычно несоизмеримо меньше — многие долларов за двести-триста дерутся. А мозг-то не железный, перчатка кинетическую энергию внутрь черепа перегоняет. Каждый бой — десятки микросотрясений. И этот урон накапливается — боксер годам к тридцати уже как правило очень сильно «пробит», у него от этого все время голова болит, речь ломается и куча других проблем.

Тем временем начался пятнадцатый раунд, Фрейзер уже привычно зажал Али в углу и вдруг, совершенно неожиданно для меня — потому что такого в этом бою быть не должно! — Мухаммед засадил Фрейзеру правый крюк, от которого тот рухнул как подкошенный. Рефери даже не стал отсчитывать, вместо этого констатировав «аут» и вызвав на ринг врачей с нашатырем.

— Ура-а-а!!! — захлестнула ребят волна ликования, и Рыжий под шумок обнял Наташу.

Ловок. Ну а я, пожалуй, ставок делать не буду — мир все-таки сильно изменился.

Глава 22

— Здравствуйте, Андрей Антонович, — поздоровался я с сошедшим с «закрытого» трапа — потому что секретность — и погрузившимся ко мне в «Таблетку» Министром обороны.

В «гражданке» прилетел, с тремя незнакомыми мне крепкими товарищами возраста «чуть за сорок» — не полетит же Гречко один, по регламенту запрещено.

— И тебе не хворать, — пожелал он, пожав мне руку.

Вилочки с нами нет — допуск не дорос, поэтому осталась дома книжку сочинять.

— Здравия желаю, товарищ Министр обороны, — поприветствовал Самого Главного начальника полковник Сучков.

— Вольно, Виталий Андреевич, — разрешил ему Гречко и начал хвалить. — Ну орлы твои РЛСники!

— Орлы, — не стал скромничать командир нашей воинской части.

— Представление написал? — спросил Министр.

— Так точно, — ответил товарищ полковник и взглядом попросил помощника в чине «старлея» достать из портфеля украшенные печатями листочки, перекочевавшие в портфель помощника Гречко.

— Город Хрущевск, в благодарность за образцово-показательное обеспечение мирного неба над головой выделил товарищам лейтенантам четырехкомнатные квартиры и автомобили марки «Волга», — поведал я. — Дети записаны в первую смену «Пионерского лагеря им. Робинзона Крузо» вне очереди, а пока в «Орленок» поедут.

— Виталий Андреевич, возьмешь к себе РЛСником? — оценил обилие благ Министр.

— Только если погонами махнемся, — застенчиво потупился товарищ полковник.

Поржали. А чего нам не ржать? Враг опять опозорился, а мы — с прибытком в виде практически не пострадавшего разведывательного беспилотника «Lockheed D-21B».

— Когда вашу часть разворачивали, — поведал нам с полковником Гречко. — Кое-кто советовал ее экспериментальными средствами радиоперехвата не комплектовать — не Байконур, мол, а промышленный городок, какой смысл прикрывать? Но я-то знаю, — хлопнул он меня по плечу. — Что Серега для американцев что магнит — очень им интересно за ним подглядывать.

— Ковбои хреновы, — приложил я стратегического противника. — Знают же, что проблемы есть — вон, в 69-м нам один «подарили» уже, а теперь вообще по площадям сработали: один китайским товарищам вручили, второй — нам. Причем целенький — аккурат в сугроб упал, хоть заправляй и пользуйся!

— Потому и «вручили», что мы прошлый уже вдоль и поперек изучили, — заметил Гречко. — Решили, что терять нечего, остатки утилизировать с толком попробовали. Да ты не расстраивайся — у прошлого много поврежденных и частично самоуничтожившихся модулей было, а здесь красиво получилось — «заглушили» сразу и намертво, правильно говоришь — хоть заправляй и пользуйся. Не буквально — одноразовый он. Технология, конечно, опережающая, — подмигнул мне. — Но в таких делах лишних трофеев не бывает.

«Опережающая», потому что проекта «Ворон», нашего ответа «Lockheed D-21», в этой реальности не будет — смысла нету, сложно и дорого, вместо этого приказано сконцентрироваться на космической разведке, системе ГЛОНАСС и развитии батареек с ЭВМ, чтобы понапрасну не тратить деньги и — что гораздо более ценно на самом деле — высоконаучные человеко-часы. Потом сразу нормальные БПЛА сделаем — и разведывательные, и «барражирующие боеприпасы».

— А может нам для того «Локхеды» и скармливают, чтобы мы, все в мыле, начали аналоги собирать, от реально полезного отвлекаться? — предположил я. — Американцам-то что: они бюджет освоили, осознали бессмысленность, слепили еще десяток — опять-таки чисто в целях освоения бюджета и создавая видимость массовости — а потом «слили» нам, развлекайтесь, мол.

— Враг хитер и силён, но переоценивать его не стоит, — отмахнулся Гречко. — Все ошибаются, а принимать ошибки за комбинации — чревато. У «Локхед» лоббистов больше всего, вот и выбивают себе в карманы бешенные миллиарды под всё подряд — правильно говоришь, «им-то чего?». Но по оптике мы отстаем, по двигателям — вот, изучим, переосмыслим и на опережение сработаем.

— Самооблучился своей же пропагандой, — самокритично вздохнул я. — Казалось бы — у вас президент о Союз в моем лице самоубился, экономика скукоживается, весь рот в проблемах — сиди, чини, а они вон — как исполняли, так и исполняют.

— Мы с товарищами из Политбюро тебя прощаем, — улыбнулся Гречко. — Но урок запомни — пока мы живы, враг не успокоится.

— Или пока враг живой, — добавил я.

— Так лучше, — признал Министр.

Добравшись до воинской части, въехали в ворота здоровенного «склада» — так-то складом эта постройка тоже служит, вон у стен ящики стоят, и в них даже что-то лежит — и по трапу спустились на десяток метров под землю. Катакомбы невелики — три просторных помещения: первое служит бомбоубежищем, во втором — оборудование слежения, перехвата и прочего, а третье предназначено для хранения секретных или опасных элементов. Именно сюда наши вояки со всей аккуратностью прошлой ночью привезли так удачно свалившийся с небес в трех километрах от Хрущевска вражеский беспилотник.

Аппарат покоился на прицепе «ЗиЛа» в центре помещения, в набитом соломой ящике. Крышка отсутствует — Министр должен принять трофей у товарища полковника под роспись. Рядом с ящиком, по стойке «смирно», выстроился осуществивший перехват расчет в количестве восьми лейтенантов.

Мы покинули машину, «Здра-жла, трщ Министр обороны!», Виталий Андреевич скомандовал «вольно», и Гречко принялся жать руки и обильно хвалить служивых, а я пошел посмотреть в ящик. Ну и бандура — это я про беспилотник: метров тринадцать длиной, размах крыльев — метров шесть, весит, по словам полковника, тонн пять. Но выглядит, собака, прямо круто: обтекаемый — сверхзвуковой потому что — «хищный», матово-черный.

— Можно постучать? — спросил я.

— Постучи, — умилился Гречко.

«Бум-бум-бум».

— Титан, — пояснил товарищ полковник.

— Три четверти мира — нищая параша, — вздохнул я. — Зато одноразовый сверхзвуковой титановый фотоаппарат за пять миллионов баксов есть.

— Насмотрелся? — не стал сокрушаться вместе со мной Министр.

— Насмотрелся, — кивнул я.

Набив в ящик еще соломы, заколотили и опечатали. Один из прибывших с Гречко товарищей сел за руль ЗиЛа и повез трофей наружу. Мы поехали следом.

— На ядерные испытания посмотреть хочешь? — предложил мне Андрей Антонович.

— Запрещены договором же? — удивился я.

— А мы для ландшафтных работ применять будем, — ухмыльнулся он. — Ты же обмелением Каспия интересовался? Вот, есть идея канал проложить от Печоры до притоков Камы — Колвы и Вишеры.

Точно! Это же проект «Тайга» из моей реальности! Провальный проект, к сожалению.

— Очень хочу посмотреть!

Кто вообще на ядерный взрыв не хочет посмотреть? Естественно, без летального исхода, но и на такое, уверен, желающие найдутся — мало чтоли в мире странных личностей?

— На двадцать третье марта назначили, — конкретизировал Гречко. — Невесту можешь взять. Двадцать второго, с утра, из Москвы вылетаем, двадцать первого, стало быть, у Паши заночуй — он с нами полетит.

— Запомнил, — кивнул я. — А в тех краях люди живут? Их эвакуировали?

— Незачем, — отмахнулся Андрей Антонович. — Из домов на всякий случай выйдут и хватит. Заряды чистые, 94% энергии приходится на реакцию термоядерного синтеза, долгоживущих изотопов — минимум.

— Советский человек боится цезия-137 так же, как и любой другой. «Минимум» — это не ноль. Там же километров тридцать радиусом все, извините за выражения, засрет. Земля во все стороны, ветер, воды грунтовые. Извините, Андрей Антонович, но я сейчас буду Юрию Владимировичу звонить, за эвакуацию договариваться. Шесть процентов радиоактивного дерьма это уже слишком много.

— Не доверяешь ученым нашим? — расстроился Гречко.

— А им насрать, — пожал я плечами. — У них эксперимент, и, если что-то пойдет не по плану, они просто запишут его в «неудачные». А народу потом радиацией питайся. Фигово по весне с насиженных мест народ сгонять, но лучше так, чем они радиоактивные грибы потом все лето собирать