Хризалида - Брендан Денин

Том резко проснулся, несколько раз моргнул, чтобы вычистить песок из глаз, потом медленно сел, подавив подкатившую тошноту. Он попытался вспомнить, какой сегодня день, но не смог. «Сейчас декабрь», – подумал Том. Он живет один уже несколько недель. Сегодня будний день или выходной? Том понятия не имел. Зато он точно знал, что находится в подвале.

Том посмотрел на себя: он в мятом, грязном костюме, ботинок только один. Ситуация не прояснилась, ведь он мог вернуться с работы сегодня, а мог и не переодеться со вчерашнего дня. Или с позавчерашнего.

Медленно, стараясь не потерять равновесия, Том поднялся, на дрожащих ногах подошел к хризалиде и несколько секунд смотрел на нее. Прощаться с ней по утрам становилось все тяжелее. Захотелось сунуть немного слизи в рот, но он знал, что накануне вечером проглотил слишком много. Последствия он до сих пор ощущал не только телом, но и разумом.

Том придвинул холодильник к стене, спрятав темную массу.

На кухне, озаренной слепящим утренним светом, Том схватил с разделочного стола телефон и глянул на дату: 18 декабря. Он просидел в подвале целую неделю, питаясь тем, что давала хризалида.

Неужели он сидел там безвылазно, даже не переодев костюма? Том понятия не имел.

За окном пели птицы и ярко светило солнце. Тому смутно вспомнилось, что на северо-востоке хозяйничал не по сезону теплый фронт. Он отложил телефон и, прищурившись, глянул в окно. Снег сошел полностью. Ветви голых деревьев танцевали на ветру, который почти просматривался; день окрашивали фантастические цвета, пульсировавшие в такт его пульсу. Когда пульс подскочил, цвета закружились быстрее.

Живот свело от резкой боли, и Тома вырвало в раковину чем-то, похожим на черную смолу. Его выворачивало снова и снова, из онемевшего рта выхлестало немыслимое количество матовой слизи. Густая масса утекала в сток, но мерзкий запах поднимался над раковиной.

Спазмы наконец прекратились, а Том все горбился у блестящего крана и пытался отдышаться. Солнечные зайчики скользили по его затылку, который быстро покрылся потом. Наконец Том выпрямился ровно настолько, чтобы схватить телефон, развернуться и сползти к основанию буфета, откуда не было видно ни солнца, ни слизи, вылившейся из его тела.

Том сосредоточился и стал рыться в телефоне.

Итак, сейчас утро понедельника, двадцать минут седьмого. Накопились десятки непрочитанных имейлов, пропущенные звонки, голосовые сообщения, эсэмэски. Том выбрал голосовые сообщения, поднес телефон к уху и, прижав голову к деревянной панели, уставился на открытую дверь подвала.

Первое сообщение пятидневной давности было от Дженни.

«Привет, Том! Как ты? Я несколько раз звонила, но сейчас решила оставить сообщение. Я даже не знаю, что сказать. Ну, кроме того, что я люблю тебя и не ставлю крест на наших отношениях. На прошлой неделе я ходила к доктору Миллер и проплакала весь прием, потому что тебя рядом не было. Доктору я сказала, что ты на работе, а слезы у меня из-за гормонов. Но сидеть там без тебя и одной смотреть на нашего прекрасного малыша было ужасно. На курсы подготовки к родам я еще не ходила. – Дженни горько засмеялась. – Одной совсем не хочется».

Том посмотрел на холодильник, но распечатка снимка УЗИ, которую они так любовно туда прикрепили, исчезла. Ее забрала Дженни? Или распечатка потерялась после ее ухода? Том понятия не имел и из-за этого чувствовал себя премерзко.

«Я скучаю по тебе, Том, – продолжала Дженни. – Сильно скучаю. Это не значит, что я разом прощу тебе все выходки, но я очень хочу поговорить с тобой. После вечеринки пролетело несколько недель, и я уже не так злюсь, а вот Виктория говорит, что это напрасно, и сама злится. В общем, я по-прежнему тренирую в спрингдейлской студии, но живу в Нью-Йорке. С Вик. Пока так. Кто мог подумать, что я буду ездить на работу в провинцию? – Дженни засмеялась, но опять с горечью. – Ты, это… Заходи как-нибудь в студию. Только предупреди, ладно? Мы выпьем кофе и поговорим. Странно, что я рядом, а мы не разговариваем и даже не видимся. Ну, ладно… Пока, Том. Береги себя».

Палец Тома скользнул к «Удалить сообщение», но в итоге он выбрал «Сохранить».

Следующие два сообщения оказались спамом, и Том их стер. Последнее три дня назад оставил Кевин.

«Том, это Кев. Надеюсь, отдых идет хорошо. Я знаю, что эта неделя была очень тебе нужна. Прости, что звоню сегодня. Я в курсе, что на календаре пятница и формально ты в отпуске. Но тебе ведь хотелось бы узнать про договор, который ты умудрился заключить неделю назад, перед самым отпуском? Ну, тот, с «Бессекером»? Судя по твоим расчетам и нашим прикидкам, прибыль будет бешеная. Кролл умирает от счастья. Сейчас ты у него самый любимый любимчик. Нам бы только пару моментов прояснить. Давай пересечемся в понедельник? Или через неделю на корпоративе поболтаем? Знаю, сейчас тебе нелегко… Проблемы с Дженни и все такое – могу только представить, каково тебе. Кстати, у меня… Я в понедельник позвоню, лады? Такое чувство, что мы с тобой целую вечность по душам не говорили. Ну, до связи».

Том удалил сообщение и посмотрел на часы. Почти половина седьмого. Времени с лихвой хватало, чтобы сполоснуться под душем, переодеться в чистый костюм, сесть на поезд и с блеском вернуться в офис. Условий договора с «Бессекером» он не помнил, что уже не удивляло: в памяти образовались огромные зияющие бреши. Ощущения – как на качелях: то полный контроль, то полная чужеродность собственного тела. В результате не только события, но и свои действия Том наблюдал словно через далекую кривую призму. Он понимал, что приближается к хаосу, но совершенно из-за этого не переживал.

Том не без труда поднялся на ноги и несколько долгих минут простоял, парализованный нерешительностью. Наконец он вернул телефон на разделочный стол, поправил галстук и сделал глубокий вдох. Входная дверь невероятно далеко, через всю кухню и столовую. В итоге Том решительно направился к подвальной лестнице, прикрыл за собой дверь и легко перескочил через сломанную ступень, не удосужившись зажечь старую голую лампу.

* * *

– Кев, спасибо, что пришел!

Дженни обняла Кевина крепко, отчаянно, судорожно. Если ему было неловко, Кевин виду не подал – он прижал ее к себе, дожидаясь, когда она отстранится.

Наконец это произошло, и Дженни смущенно улыбнулась.

– Извини! – пробормотала она.

– Ты шутишь? Я обожаю обниматься. У нас в семье все такие. Мы обнимаемся, а не малодушно по спине хлопаем.

Дженни засмеялась, и главный официант жестом пригласил их к столику.

Когда Кевин предложил индийский ресторан, Дженни моментально согласилась. Тому однажды стало плохо после индийской еды. Он списал это на отравление и категорически отказывался пробовать снова. У Дженни в последнее время аппетита не было, но сегодня он вдруг проснулся. Возможно, она так радовалась встрече с другом Тома, что даже самочувствие улучшилось.

Пахло в ресторане восхитительно даже для Дженни, которая в последнее время ела через силу, хотя понимала, что это плохо и для нее, и для малыша. Виктория неустанно готовила разные вкусности или приносила домой ресторанные деликатесы, отчаянно стараясь соблазнить Дженни едой. Та непременно съедала пару кусочков, чтобы успокоить сестру, но они вставали в горле комом. Сейчас ее тошнило больше, чем в первый триместр. Галлюцинации тоже усилились, а ведь ни в одном пособии для беременных не говорилось, что это нормально.