За грехи отцов - Анна Викторовна Томенчук

подразделении Грина в армии было несколько специалистов по IT-безопасности, которые занимались, конечно, не совсем безопасностью. Он приметил у Дилана именно такой взгляд. Это вселяло надежду на то, что расследование сделает еще шаг вперед.

– А какая у нас конечная цель, шеф? – спросил Оуен.

– Варианты?

– Ну не знаю, что вы хотите получить?

– Доступ к ее перепискам, ко всем контактам. Найти убийцу, вычислить его и арестовать. Такой ответ вас устраивает?

Снова эта хищная улыбка. Дилан выпрямился в кресле, аккуратно сложил бумажку с адресом вдвое и положил в карман рюкзака. Он выглядел как подросток. Хотя на самом деле нет. Скорее всего, Грин ошибся. Ему не тридцать. Он старше. Та порода людей, которая легко маскирует истинный возраст. В темных волосах мужчины поблескивала редкая седина, а у уголков губ при улыбке появлялись характерные складки. Ему ближе к сорока. Он, скорее всего, разведен. Почему-то подумалось, что детей нет. Возможно, были раньше. А еще он увлечен своей работой с той же силой, с какой Аксель увлечен своей.

– Устраивает, – откликнулся Оуен. – Более чем. Выезжаем?

22. Кейра

06 октября

Деловой квартал, Новый Треверберг

Кейра стояла у входа в бизнес-центр, где несколько кабинетов снимал доктор Соломон Перлз. Она приехала раньше почти на полчаса и сильно замерзла в ожидании Карлина, но считала, что так будет лучше. Лучше померзнуть, это вытеснит из головы мысли, из-за которых она всю ночь не спала. Она попросила прощения. За поцелуй! А потом за то, что завела эту тему в разговоре. А на самом деле надо было сказать: «Марк, поцелуй меня еще раз, и давай, наконец, займемся чем-то более приятным прямо в твоей машине». Что ее останавливало? Воспитание? Какое может быть воспитание у такой, как она?

Ее притягивал Карлин. Он был так не похож на всех мужчин, которых она знала. Он казался ей надежным. За ним как за стеной. Успешный, умный. Еще и красивый. Боже, он сногсшибательно красив. Как она завидовала его жене. Как она завидовала самой себе, когда узнала, что Карлин будет вести у них целый курс, а может и не один. Как мечтала об этой практике. И что теперь? Вся ее мотивация завязана на мужчине, который безнадежно женат, у которого ребенок и которого она поцеловала прямо на работе? В управлении? Через стенку от кабинета Акселя Грина!

Какая она идиотка.

Но она не могла иначе. Если выбирать, ради чего ее сердце ускоряло свой бег сейчас, это точно была не работа. Не расследование. Не убийца, который уничтожал девушек, подвергшихся насилию. И насильников. Она настолько увлеклась Карлином, настолько абстрагировалась от расследования, что, соприкоснувшись с болью, пронзившей ее в момент, когда Грин посвящал их в детали убийства, решила ее не испытывать вовсе.

И не болело. Ничего не резонировало.

Она ничего не чувствовала.

И это был первый признак того, что пора возвращаться в терапию, пока не прорвало. Позвонить психоаналитику, сказать, что трехмесячный перерыв закончен, что ей нужно две, а лучше три встречи в неделю, что она сглупила, что она без него не справится, что он для нее уже не несет никакой угрозы, она его не ненавидит. Что ей нужна помощь. Потому что каждое мгновение, которое оно проводит в рабочей группе, толкает ее в регрессию[6].

Кейра сжала пальцы в тонких перчатках. Ее психика раскачалась. Что так на нее повлияло?

Карлин?

Убийства?

То, что в Лоран она видела себя и не могла от этого отделаться? То, что сегодня в тот редкий момент, когда она запомнила сон, приснилось ей, что Инквизитор поймал ее отчима и сделал с ним все то же самое, что с Преттингсом?

Что она не понимает, где добро, где зло, но все ее нутро разворачивается в сторону стремления к мести? И к успокоению.

Усилием воли она заставила себя подумать, куда они идут и зачем. Вернуться к работе. Доктор Соломон Перлз, психоаналитик и психиатр, психотерапевт, который работал с жертвой довольно долго, если верить дневникам. Он знал ее лучше остальных и точно знал об отчиме. Это смешно, но именно он имел все шансы попасть в список главных подозреваемых. Отсюда такое бережное отношение к Лоран. Но зачем вообще ее убивать? Чтобы показать всему миру, за что убили мужчину? Хм. А это похоже на правду. Убийца не садист. Судя по всему, он не получает удовольствия от причинения боли другому. Но у него болезненное, даже извращенное чувство справедливости. Он хотел, чтобы Лоран была отмщена. А еще хотел, чтобы в Треверберге узнали об этом. Узнали, что появился человек, который знает самые постыдные тайны, который способен вывести на чистую воду насильников. Может, смерть Лоран – это жертва? Жертва в угоду других девочек, которые подвергаются ужасам дома? Кейра была одной из этих девочек. И она не стала сильной, как пишут в романах. И попав в полицию, она поняла, что не этого хотела. И не этого искала.

Продолжающееся в течение нескольких лет насилие со стороны отчима сломало ее. Конечно, она не сошла с ума. Или сошла? Какой нормальный человек пойдет изучать психоанализ, а на полпути свернет в сторону профайлинга? А есть ли вообще нормальные люди? Девушка улыбнулась сама себе.

– Доброе утро.

Она дернулась, как от удара, и вскинула мутный взгляд на подошедшего к ней мужчину. На докторе Марке Карлине было строгое черное пальто. Волосы аккуратно зачесаны назад. Впервые с момента начала расследования он выглядел отдохнувшим и спокойным. Гладкая кожа идеальна, карие глаза смотрят внимательно и учтиво. А еще холодно и по-деловому. Будто это не он вчера ее целовал.

– Доброе утро.

Видимо, он хотел сказать что-то еще, Кейра определила это по чуть вздрогнувшим бровям, но передумал и молча направился в бизнес-центр, где на охране показал свое удостоверение, сказал, что Коллинс с ним. Охрана их пропустила, проводила до лифта (видимо, чтобы убедиться, что гости никуда с намеченного маршрута не свернут). В лифте, воспользовавшись большим зеркалом, Кейра сняла с головы шапку, стянула мягкий тонкий шарф и положила и то и другое в сумку. Убедилась, что выглядит хорошо, даже попыталась натянуть на лицо отличное от холодной маски выражение, но не преуспела. Карлин держался чуть поодаль. Он был выше нее, но сейчас своим ростом не давил.

– Мне молчать? – спросила она, когда до нужного этажа оставалась пара секунд.

– Доверься интуиции, – шепнул профайлер, повернулся к дверям лифта и, дождавшись их открытия, шагнул в просторное фойе.

Фифа-секретарша сидела на своем