Бойся мяу - Матвей Юджиновский

встрепенулся Митя. – Кошмар… Столько людей, еще и девочка эта бедная…

– Да, – кивнула Руся. – Вообще ужас… Страшно. И нет бы дождь пошел наконец, залил огонь. Нет, целую неделю жара стояла.

Повисло молчание. Только ветер зашелестел в листве, принеся запах гари. Но Женек знал, что ему показалось. Братика, Антошку, не нашли до сих пор.

– Вроде бы Тоха-на-девятке оттуда же, – обронил в тишине Колька.

– Нет, он же с Яниково, – засомневался Митя, глядя то на друга, то на девчонку.

– Он точно не с нашей улицы, ребята.

Она обернулась и зашагала дальше, подкинув компас Мите. Тот испугано дернулся и прижал его к груди, она усмехнулась ему и запела:

– Как же тебе повезло – у-у – моей…

– Тише, – оборвал ее Коля, замахал рукой перед лицом. Пригнулся и уставился куда-то вбок.

Все замерли, прислушиваясь. Женек уловил биение сердца, пение птиц и легкий шелест, который вдруг голосом Кольки прошептал:

– Прячьтесь.

Все кинулись к деревьям. Коля с Митей выбрали одно – самое толстое. Пару секунд потолкались, и Ушастому пришлось красться к другому. В это время Руся с разбега заскочила на яблоню и, работая руками, ногами, полезла выше. Женя, присев, припал к приземистой груше, а братик прижался к нему. И наступила тишина. Кровь пульсировала, но шелест и птичьи голоса будто бы пропали. И странно – не было слышно ни веток, скрипевших под Русей, ни яблок, сбрасываемых ими. Наверное, и она уже замерла.

А затем возник Горбун. Не пришел, не выскочил из-за деревьев, а словно действительно возник в этой точке сада. В десяти метрах Женька увидел ноги. Поначалу не поверил, но, когда они сделали пару шагов, убедился – стопы были босые, запачканные и бесшумные. Выше – камуфляжные на вид штаны. Рисунок от времени, похоже, поистерся, и больше казалось, что в них хорошенько извалялись в грязи, смешанной с листвой. Все эти пятна виделись разномастными, хаотично налепленными листьями зеленого, желто-оранжевого и грязно-коричневого цветов.

Внезапно ноги подогнулись в коленях, стопы напряглись. Затем перед ними опустилась кряжистая клюка, зашуршала по траве, раздвигая ее. Следом к земле опустилась рука столь же шишковатая, как и посох. Женек не мог отделаться от ощущения, что где-то уже видел такое: сейчас он пощупает землю, уставиться на пальцы и, может, даже лизнет языком, пробуя на вкус. Но этого не произошло.

Кисть подняла с травы чистое зеленое яблоко, кажется, одно из тех, что успели сорваться от Русиного подъема. В следующий миг рука подбросила яблоко. Оно подлетело, и Женя потерял его из виду. Прошло десять секунд, двадцать – оно так и не вернулось ни на ладонь, ни в траву.

Ноги тем временем выпрямились и прошли, перешагивая невидимые мины, ближе к дереву Руси. Женя, подталкивая Сашу, сместился чуть вбок, краем глаза заметил похожие маневры товарищей.

С новой точки он увидел Горбуна во весь рост, невысокий, скрученный дугой рост. Скованная спина, впавшая грудь и пухлый живот скрывались под мшистой штопаной олимпийкой бывшего синего, а ныне болотного цвета. На груди различались бледные огрызки букв: «СССР». Он старался разогнуться, запрокидывал лохматую голову. Ни один волосок на ней при этом, казалось, не шелохнулся, не слетел со лба – настолько густая, вихрастая была копна темных волос. Глаза скрывались во тьме пышных бровей. Рот и щеки – под мощной, колючей даже от взгляда бородой. И только нос выкорчеванным пнем желтел на лице голой, морщинистой кожей.

Женек расслабился, задышал спокойно, готов был встать, выпрямиться, особо не прячась, – таким немощным выглядел сторож.

– Это он, это он, точно он, – зашептал ему на ухо Сашка. Женя кивнул, хотелось смеяться.

Старик резко опустил голову и повернул в их сторону. Братик отпрянул на шаг, но тут же прижался обратно. Глаз Горбуна по-прежнему видно не было, вместо них – черные впадины. Еще одна вдруг появилась там, где угадывался рот. Из нее выполз не менее черный язык – узкий и острый, как ивовый лист. Он вытянул его, приподнял, как если бы это был нос и он принюхивался. На миг стало не по себе, затем Женька подумал, ну а что он им сделает? Сам он так вообще яблок не трогал.

Будто услышав его, сторож отвернулся в сторону Коли и Мити. В этот миг первый шлепнулся на задницу – оказывается, он придумал тоже вскарабкаться на дерево.

Неожиданно ловко Горбун взметнул клюку, указав концом на эту парочку.

– Вы! – пробасил он хрипло, но довольно рассмеялся. – Мои деревья вас прятать не станут! Ха-ха-ха! Они всех вас выдали, шмакодявки!

Следом он весь подобрался, согнулся сильнее, зыркнул исподлобья и на пружинящих ногах кинулся к мальчишкам. Колька с Митей вскричали и бросились наутек. Горбун же метров через двадцать сбавил бег, нырнул между деревьями. И исчез из виду.

Женек осторожно вышел из-за дерева. Постоял, посмотрел. Отступил еще, чтобы глянуть по другую сторону деревьев. За ними оказалось пусто. Из-за соседних яблонь и груш доносились стихающие крики ребят.

Саша отошел к ветвистому дереву – прибежищу Руси – и стоял с воздетой головой. Бросив гадать, куда испарился старик, Женя последовал примеру братика. Но не увидел в бездвижной листве ни пятнышка джинс, ни розоватых клеток рубашки, ни кудряшек и улыбки.

– Эй, Руся. Ты там? – позвал он негромко.

Листья встрепенулись, веточки замахали. Но это был всего лишь ветер.

Со вздернутыми подбородками они так и обошли яблоню.

– Руся, спускайся, он ушел, – попробовал снова Женька – громче и убедительнее.

– Слезай, йети сбежал, – вторил Сашка.

Ответ не слетел с ветвей. Они переглянулись. Братик был скорее заинтригован, сам Женек отчего-то встревожен. Странно, ведь происходило действительно нечто интересное и таинственное, что значит – его любимое и лишь в последнюю очередь тревожное.

Наконец хрустнула ветка. Они вновь вскинули головы, но в ту же секунду стало ясно – щелчок раздался сзади и с земли. Братья обернулись.

– Вот смельчаки, – смеялась довольная девчушка. – Сторож только ушел, а вы уже яблочки себе высматриваете.

– Вау, ты когда успела спуститься? – удивился Женя. Сашка рядом мотал головой, мол, никаких яблок ему не надо.

– Секрет, – кошачий глаз на повязке подмигнул. Женек оставил надежду разобраться, кажется ему это или нет.

– Мы не яблоки выбирали, а тебя искали, – вмешался Саша, указывая пальцем на дерево.

– Знаю, дружок, я пошутила, – Руся протянула ему спелую грушу размером как раз с его кулачок.

Сашка мешкал. Она подняла ее за хвостик над его головой:

– Не бойся, эту Горбун не выследит, – и отпустила. Саша поймал, посмотрел на нее, аккуратную, без единой вмятины, потом на