Сердце дракона. Том 15 - Кирилл Клеванский

Пламя еще сокрыто в углях…

Что-то в сознание Хаджара словно перечеркнуло эту строку.

* * *

На вершине скалы, спрятанной среди бесконечных облаков, сидел юноша. В нищенских одеждах — холщовых штанах, заплатанном сером плаще, в льняной рубахе и сандалиях на босу ногу, он не выглядел кем-то, сто может выдержать давление местной атмосферы.

На пике этой горы не выжил бы ни один смертный. Даже будь он трижды Небесным Императором.

Лишь самые могущественные из Бессмертных могли здесь находиться в течении очень ограниченного срока.

Юноша же сидел на камнях уже почти два месяца и это был тот срок, от которого у иного жителя Страны Бессмертных мурашки бы начали маршировать по всему телу… даже если его — этого самого тела у Бессмертного и не имелось.

Все же эту страну населяли самые разные существа…

Но стоило бы человек или иному разумному узнать, что юношей являлся никто иной, как Пепел — Мастер Почти Всех Слов, Древнейший Мудрец, Ученик Синего Пепла, Пленитель Черного Генерала и еще множество иных титулов и званий, как…

Даже Бессмертный предпочел бы закончить разговор, выпить чего покрепче и забыть о том, что он слышал имя сильнейшего из Десяти Бессмертных. Да и вообще — сильнейшего существа среди всех смертных земель Безымянного Мира.

Да что там смертных земель…

Поговаривали, что даже в мире Демонов, Богов и Духов, Пепел обладал силой, перед которой меркли иные звезды. Кто-то даже говорил, что по силе он был равен Князю Демонов, Королевам Фае и Яшмовому Императору.

Так что, узнав, что же за юноша сидел на горе, сокрытой среди облаков, довольно странно слышать и, уж тем более, видеть, как дрогнули его пальцы и фигура пешки, слетев с доски, полетела куда-то далеко вниз.

Юноша поднял взгляд разноцветных глаз к небесам и тяжело вздохнул:

— Пламя вновь разгорелось в углях рассвета… — произнес он задумчивым голосом.

Голосом, в котором звучали сотни и сотни эпох. Эпох странствий и одиночества. Ведь чем сильнее адепт, тем более он одинок на своем пути.

— Последний Король уже давно проснулся, — прозвучал ветер и невидимая рука вернула пешку на место. — Горн так же пропел свою песню. Древние стены лежат камнями… то, что должно произойти, произойдет, юный маг.

Если у кого-то спросить, сколько лет волшебнику с разноцветными глазами. Сколько зим и сколько лет он бродил по тропам Безымянного Мира, то многие ответят — Пепел был всегда.

Кто-то, кто лучше знает историю, скажет, что первое упоминание об этом маге относится к Эпохе Пьяного Монаха. Но большинство только покрутят пальцем у виска.

Разве у эпох есть названия, спросит они.

Были… когда-то давно, когда еще светила Миристаль, а Ирмарил не стал безымянной звездой, названия были.

И, все же, насколько древним должен быть собеседник мага, чтобы называть того “юным магом”?

— Цепи пока еще держат миры, — Пепел все же сделал ход, передвинув пешку чуть дальше. — Гора Черепов стоит там, где она и стояла, а время горшечника, так и не настало. Все, что произошло, не более, чем…

— Ты и сам не веришь в совпадение, Эш, сын Лесины и Арвина, — возразил бестелесный голос. — то, что однажды явилось, должно исчезнуть — таков уклад вечного колеса, что мелет наши судьбы.

— Судьбы? Не думал, что услышу от тебя эти слова, мудрец.

Голос хмыкнул и тоже сделал ход.

— Я лишь держу в руках перо, волшебник, но чернила делаю не я и не ими заправляю чернильницу.

Пепел вздохнул… во всех мирах осталось лишь несколько тех, кто еще помнил, как его зовут. И их он мог пересчитать по пальцам обеих рук. Вот, что значит время — не седина в волосах, а то, сколько людей еще осталось, кто бы мог что-то о тебе рассказать.

— Так что давай продолжил нашу игру, а я расскажу тебе, что будет ждать тебя там — за гранью. Если ты, конечно, еще не передумал и все же поднимешься к нам.

Пепел посмотрел на небеса над его головой. Тут, на горе, они были такими тонкими, что даже в полдень были видны звезды.

— Нет, старик… я уже навоевался и эта война, последняя она или нет… я устал. И лучше умру человеком, чем исчезну, как бог.

— Человек… ты все же определился, да? Что ты — человек? Некогда гонимый всеми. Не фейри и не человек. Не дух и не смертный. Ты все же решил.

— Давно решил, — Пепел сделал ход фигурой и поправил серьгу в ухе. Ту серьгу, что когда-то, когда мир еще был мал, а горизонт далек, принадлежала королеве пиратов Семи Морей. — я встречусь с ней, старик. Смертный человек может это сделать, но не бог.

Бестелесный голос ничего не ответил.

Лишь передвинул фигуру и игра продолжилась.

Хаджар, качая головой, с трудом понял где он находится. Не без усилий он поднялся с каменных плит, на которых все это время лежал. Что-то влажное растекалось по его голове.

Он машинально дотронулся ладонью до макушки, а затем скривился от столь позабытого чувства — боли от рассеченной кожи. Нет, адепты тоже испытывают боль. Но это совершенно другая боль.

Её, даже если описывать, не поймут смертные. Точно так же, как смертный, сколько бы не слушал и не внимал, не сможет сочувствовать адепту.

Они просто находились в разных мирах, хоть и в одной и той же реальности.

— Хаджар! — и именно поэтому выкрик Таш звучал так неожиданно… нестрашно и даже в чем-то жалко.

Отряхнувшись как мысленно, так и физически, Хаджар выпрямился и осмотрелся. Как он и думал, они находились в том самом древнем зале с двумя статуями у входа.

Его он видел на карте у принцессы Тенед и, признаться, реальность ничем не отличалась от иллюзии. Правда, с той лишь небольшой разницей, что больше уже не так сильно чувствовал время, которое буквально жило в мелких трещинах и разломах в зале.

Да и статуи воина и кузнеца не выглядели такими… свежими. В реальности лица на них уже было сложно разобрать. Оружие слилось с фигурой, а постаменты постепенно ушли в землю — вспенившуюся валунами древнюю кладку.

Сколько бы лет ни было карте Тенед, сведения Рубинового Дворца явно устарели.

— Хаджар! — вновь зазвучало за спиной.

Почему Хаджар был настолько спокоен и не спешил реагировать на выкрики Таш’Маган?

Все просто.

Если смертным в этом зале стал он, то, легко предположить, что и все остальные — тоже.

Повернувшись на крик, Хаджар мгновенно подтвердил все свои догадки. Таш, пыхтя, обливаясь потом, пыталась поднять свой меч. Вот только ледяной клинок, чем-то похожий на клык хищной рыбы, весил несколько тон. Если не десяток. Так что даже сдвинуть подобный у простой смертной женщины, коей теперь и являлась Таш, не было ни единого шанса.