Последняя ночь с принцем - Галина Владимировна Романова

Серега ей прямо так и сказал. Выбросил свою огромную ручищу через стол, поймал ее за затылок и, подтянув к себе, прошептал со свистом:

— Провоцируешь, Ритка?!

— П-почему сразу провоцирую?! — Ей ничуть не сделалось страшно, она никогда его не боялась; неудобно было и немного неловко: шея до сих пор была влажной от пота. — Почему сразу провоцирую, Сережа? Спросить нельзя? Может, я тебе в тягость, может, ты ждешь кого и все такое…

— Все такое?! Все такое, твою мать… — Он как-то странно невесело рассмеялся, замотал лобастой головой и отвел от нее потемневшие глаза. — Все такое… Вот всегда у тебя так!..

— Как? — Шею под его сильными пальцами начало слегка пощипывать, то ли от напряжения, то ли действительно от пота.

Отпустил бы уж, что ли! И отпускать не отпускает, и глядеть на нее не глядит. Что-то, видно, опять не так у нее вышло с придуманной про Серегу историей. Что-то не так…

— Ты чего вообще пришла, а?! Чего вдруг пришла, Ритка?! Интересно стало, не загнулся ли я тут без тебя, так?! Или еще какая причина тебя сюда пригнала?! На каблуках она теперь, понимаешь!..

Ты ходить-то на них совсем не умеешь, Ритка! Зачем же они тебе?! Ни за что не поверю, что для меня так вырядилась! Не поверю никогда!..

Руки с ее шеи Серега так и не убрал, но не это было самым страшным. Самое страшное началось минутой позже, когда Серега одним рывком поднял себя из-за стола и следующим выдернул из-за него же и Риту. Просто выдернул со стула с мягкой спинкой, как морковку из земли. Поставил на ноги и тут же прижал к себе. Да с такой силой, что у нее мгновенно перехватило дыхание. Так, кажется, в романтическом контексте именуется кислородная недостаточность. И это самое дыхание перехватил ей Серега. Он тискал ее с таким остервенением, что перед глазами у нее поплыли оранжевые круги.

— Сережа!!! Сережа же!!! — прохрипела она, не чувствуя ничего, кроме дикого желания наполнить легкие огромным количеством воздуха. — Я сейчас задохнусь!!!

— Мне давно уже нечем дышать! — прорычал он сдавленно ей куда-то в шею, но хватку чуть ослабил.

— Ну, задуши и меня тогда, дурак! — пискнула Рита, часто хватая ртом воздух, бездумно таращась в потолок.

— Знаешь, иногда такие мысли или подобные им меня посещают, — признался Серега, одной рукой прижимая ее к себе за лопатки, а второй пониже поясницы. — Но потом я понимаю, что не увижу тебя тогда никогда, и сразу желание пропадает. Рит, а я ведь люблю тебя, — сказал он просто, как воды попить попросил. — Давно люблю. А ты, идиотка, никогда и ничего не замечала! Все смеялась и смеялась, будто дурочка какая…

Бабка бы сейчас во второй раз умерла, подумала Рита, глазея в белоснежный потолок Пироговых.

А уж в гробу, наверное, устала вертеться.

Не успела из постели одного выпустить, сказала бы, как тут же второму голову кружишь…

Но она же не кружила и ничего такого не делала. У нее и в мыслях не было. Все, что у нее было в мыслях, так это… Кораблев Эдик!

Чертовщина какая…

Как же она теперь подойдет к вопросу о прежнем месте жительства ее теперешнего соседа, когда предыдущий сосед ей о любви своей шепчет?! Он же тогда и впрямь ее задушит. И не станет на белом свете Жуковой Маргариты Николаевны. Она отправится следом за Зиночкой Соколовой, или как там ее…

И уж тогда-то точно у нее узнает, каким образом она ухитрилась погибнуть, если та, конечно же, хоть что-то помнила сквозь густой похмельный туман.

Нет, умирать Рите точно не хотелось. И пускай не было у нее истории про саму себя, такого финала она ни разу не то что себе, никому и никогда не придумывала.

— Сережа! Отпусти меня! — потребовала Рита, отдышавшись. — У меня к тебе дело!..

Он отпустил, правда, не сразу. Но отпустил все же. Оттолкнул ее слегка от себя и тут же ушел в гостиную. Рита поплелась следом минуты через три.

Серега сидел в центре огромного углового дивана, который Пироговы купили уже в новую квартиру, и с остервенением жал на кнопки телевизионного пульта. Картинки на экране мелькали, меняя друг друга, но Сереге это было не важно. Важным было действие. На Риту он больше не смотрел, крепко сомкнув губы и сурово сведя брови на переносице.

Садиться с ним рядом она не стала, заняв одно из кресел напротив. Помолчала. Огляделась, отметив безупречно подобранные к обоям и мебели шторы. Вздохнула при мысли, насколько неприятным может быть для Сереги ее любопытство, и тут же спросила:

— Кто оформлял сделку купли-продажи вашей прежней квартиры?

Он опешил. Видно было, что он ждал чего угодно, но только не такого. Косился на нее минут пять.

Зло косился и непрощающе. Кусал еще минуты две-три губы, вздыхал бесконечно долго, наверное, соображая, зачем ей это нужно, и ответил потом вопросом на вопрос:

— А зачем тебе?

— Сережа, я клянусь, что все объясню тебе. Все расскажу детально, — легкомысленно пообещала Рита и молитвенно сложила руки на груди. — Так кто?

— Ну, я, и что? — Его ладонь прошлась по русому ежику волос и замерла на полпути. — Ага!… Адрес, значит… Я, кажется, понял!

— Что ты понял? — Его взгляд ей совсем не понравился, и она заспешила, засуетилась, затараторила, совершая ошибку за ошибкой. — Ну что ты понял?! Только не надо мне тут сцен ревности, Сережа! Мне просто нужно знать, видел ли ты паспорт Кораблева и еще, возможно, видел место его прежней прописки… Ну, где-то он жил до того, как приехать в наш город… Может, ты видел… Для меня это очень важно, пойми!.. Сережа, ну не надо на меня так смотреть! Ну, пожалуйста!

На этот раз вставал он бесконечно долго. Ну просто как в замедленной съемке поднималась с дивана его громоздкая фигура. Он встал наконец и сделая шаг в ее сторону. Тут же зацепился своим резиновым шлепанцем за край ковра, споткнулся и замер на месте, глядя на нее тяжело и враждебно.

Рита внутренне сжалась. А вдруг и правда сейчас начнет ее душить, что делать-то?! Но Серега и не думал душить Риту, он вдруг, отвернулся от нее и направился к выходу.

Она слышала, как в прихожей он без конца ругается вполголоса. Слышала, как гремит замками входная дверь. Но боялась встать и пойти за ним следом. Потом вдруг все прекратилось. И ругательства его прекратились, и грохот дверной, зато по ногам ощутимо потянуло сквозняком.

Не выдержав, она встала с кресла. Прокралась на цыпочках к двери в гостиную и, стараясь не засветиться, высунула нос из-за притолоки.

Обдуваемый подъездным сквозняком, Пирогов-сын стоял, подбоченясь, у открытой двери в собственную квартиру и смотрел на нее в упор. Смысла дальше прятаться не было, и Рита медленно выдвинулась из-за притолоки.

— Уходи, — обронил он бесцветным голосом и сделал шикарный жест рукой, направленный на лестничную клетку. — И не приходи ко мне больше никогда!