Селфи на балконе - Алёна Снатёнкова

Мы отходим от машины, барин вырывается вперед, чтобы дверь мне открыть, и… Черт!

Я посмотрела на его задницу.

А потом еще раз.

Уже хотела глаз себе выколоть, но барин резко повернулся и подловил меня на месте преступления.

Блин, не успела.

— Так, Наталья. Я тебя предупреждал, что пялиться нельзя.

Он еще глаза сощурил для эффекта, который сработал.

Мне и так стыдно было за то, что просто посмотрела, а когда меня поймали, то на месте провалиться захотелось.

— А мне смотреть можно. — Заявляю я, удивляясь словам, даже больше, чем Корнеев. — Даже ущипнуть могу, если нарвешься.

— Тебе можно, а мне, значит, нельзя?

— Именно.

— Это несправедливо.

— А где ты видел справедливость?

Мне смешно до того момента, пока я не вижу, как парень начинает приближаться ко мне. Резко так. Быстро. Еще секунду назад стоял на расстоянии почти метра, а уже вплотную прижимает меня к стене.

Что-то и смеяться перехотелось.

Он притягивает меня еще ближе к себе, и заносит руку за спину, проводя пальцем вдоль позвоночника.

— Корнеев!

— Я тебе просто справедливость показываю.

Его ладонь накрывает мою попу, сжимая кожу, через тонкую ткань платья. Поиграть захотел?

Поиграем, барин.

Я игры люблю.

Проделываю со своей рукой те же действия, и щипаю с такой силой, что парень не сдерживается и отлетает от меня, прижимая руку к больному месту, на котором сидеть теперь несколько дней спокойно не сможет.

— Ой, перестаралась, да? Прости, красавчик. В следующий раз буду нежнее.

Не дожидаясь, пока он начнет оказывать себе первую медицинскую помощь, влетаю в здание, и в столб превращаюсь.

Это как дом хитрого чиновника.

Снаружи бедненько, а внутри хоромы царские.

Блин, куда я попала?

А второй вопрос: долго там Корнеев себя лечить будет?

Делать нечего, приходится возвращаться на улицу. Только вот парень там не в одиночестве лечится, а в компании двух длинноногих. Откуда они, вообще, здесь взялись? Минуту назад никого не было.

Эй, так не пойдет.

Не сможешь ты Корнеев притащить меня сюда, а сам потом слиться под руку с двумя силиконовыми.

Превращаюсь в свирепого халка, который, границ не видит, и забыл про них, и иду к группе поддержки раненого в попу солдата.

— Ну, и сколько тебя можно ждать, дорогой?

У меня даже голос изменился, когда я его «дорогим» называла. А у барина так, вообще, глаза на лоб полезли.

В шоке, да?

Парень, я сама офигела. Но куда деваться? Сегодня вечер потрясений.

— Уже иду, дорогая. — Корнеев, кивает в сторону диких амазонок, мол, простите, но эта дама сильная и она, может, с легкостью сломать мизинец, который еще может мне пригодиться.

Ага. Вот такая я фиговая. Пришла, и увела вашего Корнейчика.

Но он сам виноват. Походу, парень просто не знал главное правило совместных походов в клуб. Кто привез, тот весь вечер рядом, словно тень, ходит, и не имеет права под чужие юбки подглядывать.

Очевидно же, что для него такое в новинку.

Но ничего.

Туська всё объяснит, и короткие юбки от глаз отведет, от греха подальше, для сохранности слюней.

— Корнеев, даже с синяком на заднице, девчонки на тебя слетаются. Не человек просто, а ходячий феромон.

— Тоже заметила, да?

Чего?

Издевается, что ли?

— Даже пижамка прибежала. Знал бы, что после щепка, ты ревновать начнешь, давно бы уже прижал к стене.

— Ой, да кто ревнует?

Как можно раздражение с ревностью спутать?

— Никто. Конечно, никто.

Корнеев как-то резко меняет тон голоса, и перед тем, как дверь мне открыть, резко наклоняется, и быстрым прикосновением губ, касается моего виска.

— Взял и обслюнявил. Корнеев, блин.

Без понятия, как было нужно реагировать. Эти слова еле-еле придумала, и с трудом вслух сказала. Во рту всё пересохло, и я неуверена, что эта пустыня еще может выдавать умные фразы.

Но барин удивляет меня в миллионный раз. Он заставляет меня остановиться, тормозит сам, наклоняет немного голову, а затем долгим взглядом смотрит прямо в глаза, гипнотизируя всё тело.

— Я передумал, ты спишь на балконе.

А потом ржет в голосину, будто только что вышел с концерта Петросяна, и никак не может отойти.

Хватает меня за руку и тянет на второй этаж, где множество разных столиков, и народа меньше, чем на танцполе.

Отлично.

Сидеть у меня получается лучше, чем бёдрами под музыку вилять.

А вот если посмотреть на количество народа в зале, то легко предположить, сколько же богачей проживают в этом городе. И здесь именно богачи. Да мне, человеку, который не разбирается в моде, со стороны понятно, сколько стоят платья у развлекающихся здесь девушек.

Мы с Корнеевым садимся за отдельный столик, и нам без заказа официантка несет бутылку шампанского.

Ох, как тут всё устроено.

Или Корнеев здесь частый гость, что за секунду до его чиха, ему уже салфетку несут на подносе?

Не знаю, но стакан с жидкостью в руки беру, и делаю маленький пробный глоток.

Вкусненько. Точно не «Российское» из Ашана по акции. А я только такое до этого и пробовала.

На барина я стараюсь не смотреть. Мне перестал нравиться его взгляд, после того как я его от девчонок приставучих спасла. Кстати, гад, ведь, так и не отблагодарил за мой героический поступок. Да мало ли что они сделать с ним хотели, а тут Туська явилась и спасла колобка, вырвав его из наманикюренных лап двух хитрых лисиц.

Он смотрит, а я краснеть начинаю. Поэтому лучше отвернуться. Так спокойнее и нет желания вспоминать его легкий чмок.

— Потанцуем? — раздается над ухом мужской приятный голос, и я подпрыгиваю на месте, рукой задевая наполненный до краёв стакан.

Тот расплескивается, и несколько капель брызгают на меня.

Фух.

Хорошо еще, что платье черное. Считай, пронесло.

Зато, какой у меня появился отличный повод сбежать в туалет, чтобы прилюдно не обжиматься с накаченным телом Корнеева.

— Ой, какая я неловкая. — встаю на ноги, пытаясь салфеткой оттереть невидимое никому пятно. — А где здесь…?