Преступный мир и его защитники - Н. В. Никитин (Азовец)

вещи он передал родителям, которые воспользовались ими с корыстной целью.

На основании повинной Александра Карпова он вместе со своими родителями был предан в 1900 г. суду присяжных заседателей по обвинению в том же преступлении, за которое уже отбывал наказание Александр Тальма.

Судебное следствие продолжалось пять дней.

Главный подсудимый — молодой человек, среднего роста, с красивыми, задумчивыми глазами. Его отец, Иван Карпов, представлял собой обычный тип ремесленника. По профессии он медник. Жена его, Христина, ничем особенным не выделяется. Все они признали себя виновными (последние двое — в укрывательстве преступления).

По словам Ивана Карпова, вернувшись 28 марта 1894 г. после пожара домой, он увидел случайно на печке дорогой футляр с серьгами. Удивившись находке, он подозвал сына и стал расспрашивать, откуда появились серьги. Тот смутился и этим выдал себя.

Почувствовав, что произошло что-то недоброе, отец начал разыскивать самодельный кинжал, который раньше он отобрал у сына. К его ужасу, кинжал был найден в горне с запекшейся у рукоятки кровью.

— Что это? — в испуге спросил старик.

Только тогда преступный сын упал ему в ноги и покаялся в убийстве.

Ужасное дело, однако, было сделано, и старик решился спасти хоть сына.

Александр отдал ему некоторые похищенные у генеральши вещи, которые отец тут же сжег, 140 рублей деньгами и на 4000 рублей процентных бумаг.

Купоны от этих бумаг и деньги стала потом тратить и Христина Карпова, также знавшая о преступлении сына.

На судебном следствии Александр Карпов почему-то начал давать противоречивые показания, невольно сбивавшие с толку.

Защищали семью Карповых присяжные поверенные Гирш-фельд и Козлов, произнесшие горячие речи в защиту подсудимых.

Особую роль в данном деле, тесно связанном с судьбою Александра Тальмы, играл присяжный поверенный В. И. Добровольский как представитель гражданского истца — полковника Тальмы. Основной своей задачей он видел восстановление справедливости и оправдание невиновного.

«Мы не можем не чувствовать и не сознавать того, что здесь, на суде, решается судьба не только семьи Карповых, но в связи с решением вопроса об их виновности или невиновности, быть может, открывается путь к спасению того, образ которого является для нас, обвинителей, руководящим светочем в настоящем деле, — начал свою речь господин Добровольский. — Это нравственный стимул привел нас сюда и здесь, на суде, дает нам силу и убеждение поддерживать обвинение против Карповых. Но одна эта цель была бы недостаточна. Как бы она ни была нравственно высока и чиста, вы не увидали бы нас в роли обвинителей Карповых, если бы мы не имели в своем распоряжении безусловно подавляющих улик.

Вся Россия знакома с делом осужденного Тальмы, а тем более оно известно вам, господа присяжные заседатели, как местным обывателям. И, возможно, в противовес высказанному мною только что убеждению в виновности Карповых у вас возникнут в памяти подобные же слова, убеждающие в виновности Тальмы. А может быть, не только взгляд представителя обвинения, но и сам приговор по этому делу в виде непреложной истины, добытой тяжким судебным трудом, стоит пред вами, склоняя вас к мнению, что приговор как судебное решение, как закон для данного случая требует высшей осторожности. И это не может не остановить вас в некотором критическом размышлении пред той новой истиной, которая открывается перед нами здесь.

Конечно, всякое судебное решение с формальной стороны одинаково достоверно, но не всякое решение основано на одинаково достоверном судебном материале. В ходе судебного разбирательства судье приходится решать вопрос о виновности на основании или прямых, или косвенных улик. В том и другом случае достоверность приговора далеко не одинакова.

ДОБРОВОЛЬСКИЙ ВИКТОР ИВАНОВИЧ

Родился в Полтаве 25 сентября 1865 г. По окончании Санкт-Петербургского университета непродолжительное время служил по судебному ведомству. В 1893 г. вступил в адвокатуру. Первым громким процессом, в котором Добровольский выступил защитником главного обвиняемого, было дело об убийстве псаломщика Кедрова. После этого он участвовал во многих известных процессах то в качестве защитника, то как гражданский истец. Наиболее крупные из них: процессы Тальмы и семьи Карповых, авантюристки Сенкевич, Лоретца-Эблина, братьев Иовановичей (поджог). Помимо уголовных нередко выступал и по большим гражданским делам, отстаивая принципиальный вопрос о преимущественных правах матери над детьми.

(Данные приведены на 1901 г.)

Косвенная улика говорит лишь об известной вероятности, бросает лишь тень подозрения. Правда, эта тень сгущается по мере увеличения числа улик, убеждение судьи приближается все более и более к полной достоверности, но абсолютной — не достигает никогда. Случилось убийство, и все обыватели данного города находятся в некотором подозрении. Все они с большей или меньшей вероятностью могли его совершить, против них имеется хотя и слабая, но уже одна косвенная улика. Идем далее. Против всех лиц, живущих на той улице, где совершилось преступление, имеется уже большее число косвенных улик, а против живущих под одним и тем же кровом число таких улик уже неисчислимо. Все эти лица находятся в явном подозрении, все они не гарантированы от уголовной ответственности, от скамьи подсудимых, скажу более, от осуждения. Как бы ни были косвенные улики многочисленны, тяжесть доказательства лежит на обвинителе. Никогда приговор, основанный на них, не создает полной достоверности. Он приближает нас к истине, но судебная ошибка всегда возможна.

Иной силой обладает прямая улика. Она устанавливает бесспорный факт, обвиняемый уличается безусловно, и совершение им преступления стоит вне сомнения.

В настоящем деле мы, обвинители, ищем против Карповых прямые улики. Карповы пойманы с билетами, несомненно принадлежащими Болдыревой, похищенными при совершении убийства. Убийца признается в совершении преступления. Казалось бы, чего же более? Но такое признание своей вины хуже всякого отрицания. Александр Карпов, чувствуя тот яд сомнения, которым все здесь пропитано, и пользуясь этим, дает такие показания, которые заводят нас в лабиринт противоречий, порождают ничем не обоснованный скептицизм и подрывают силу и значение самых простых и достоверных фактов. Но мы должны разогнать этот мираж, чтобы постичь реальную действительность, так как только на фактах, фактах абсолютно достоверных, проверенных на суде, вы должны обосновать свой приговор. Все то, что вы получили за стенами зала, вы должны выбросить из своего ума и сердца и судить согласно данной вами присяге, основываясь только на том, что видели и слышали на суде.

Однако и судебный материал