Крушение пирса - Марк Хэддон

На депозитном счету у Гевина имелось пять с половиной тысяч фунтов, а в кармане – всего шесть фунтов сорок три цента. Ему очень хотелось выпить чего-нибудь покрепче, он был голоден, а еще ему нужно было купить хоть что-нибудь болеутоляющее. Но в данный момент он мог себе позволить выполнить только одно из трех желаний. В итоге он купил в аптеке пачку паракодола, но потом снова туда вернулся и был вынужден попросить стакан воды, чтобы проглотить таблетки. Без воды он сделать это не сумел, настолько у него пересохло во рту и в горле. Затем он три часа подряд просидел в библиотеке, читая газету и глядя в пространство.

Возможность выйти на связь с кем-то из тех, кого Гевин последние несколько лет называл своими друзьями, он даже не рассматривал. Для него слово «друг» означало нечто совершенно иное, и он, честно говоря, считал, что если и они относились к нему примерно так же, то с его стороны просить о помощи в данном случае означало навязываться. Более всего его сейчас заботило, чтобы другие не узнали о его нынешнем положении.

Когда библиотека закрылась, он направился в сторону паба «Стар энд Гартер», к парку. Ему было просто необходимо как можно дольше бродить по аллеям, чтобы хоть немного заглушить сосущее чувство голода. «Я не бездомный, – думал он, – просто в настоящий момент у меня нет дома. Я наделал ошибок, но их еще можно исправить». Размышляя так, Гевин упорно расхаживал по дорожкам часов пять подряд, а на ночь забрался подальше, в лесопарк, носящий название «Плантации Изабеллы». Временами он засыпал ненадолго, но почти сразу же просыпался, как от толчка, то из-за того, что ему снова снился тот незнакомец, убитый и волшебным образом воскресший, то из-за вполне реальных живых существ, которые с шуршанием и треском сновали с ним рядом в кустах и в траве.

На следующее утро он снова пришел в банк, но уже в куда более мирном расположении духа. Служащая спросила: «Вы ведь мистер Купер, не так ли?», но, получив отрицательный ответ, почему-то на несколько секунд пришла в страшное возбуждение, потом вдруг сразу успокоилась, и Гевина препроводили в кабинет для личных бесед. Там он долго объяснял какому-то человеку в дешевом костюме, что его квартиру обокрали. Он назвал девичью фамилию своей матери, свой пин-код и три своих последних адреса и в результате вышел из комнаты с конвертом, в котором лежали две тысячи фунтов. Сорвав с лица повязку, он швырнул ее в урну.

Затем Гевин позвонил судебным приставам, и они сообщили, что вернуть собственность он сможет, только заплатив семьдесят фунтов. Выслушав это требование, он мысленно сосчитал до трех и положил трубку.

Он понимал, что если всю следующую неделю ему придется жить в гостинице, то деньги у него быстро кончатся и он снова окажется там, откуда начал. Значит, нужно было разумно распределить имеющиеся средства, чтобы как-то преодолеть период финансовой турбулентности.

В магазине «Милитс» в Эпсоме Гевин купил спальный мешок, дешевую одноместную палатку и водонепроницаемый плащ. Затем в универсаме «Сейнсбери» – в том отделе, где продаются товары по сниженным ценам, – приобрел две упаковки сэндвичей и две пластиковые бутылочки воды, которые впоследствии можно было бы снова использовать. Люди то и дело удивленно на него пялились – то ли из-за сломанного носа, то ли потому, что узнавали. Точно сказать было невозможно, так что, если они пялились слишком долго и откровенно, он тоже начинал на них пялиться. А если и это на них не действовало, попросту посылал их к такой-то матери. В аптеке он приобрел еще упаковку паракодола. Пойти в Бюро консультации граждан ему и в голову не приходило. Искать какой-нибудь дешевый хостел он даже не собирался. Как, впрочем, и бесплатные столовые или «центры временного проживания» – ночлежки. Гевин не желал иметь ничего общего ни с бездомными, ни с теми, кто официально о бездомных заботится.

На вторую ночь он поставил палатку в густых зарослях у озера в самом дальнем краю парка «Пен Пондз», но рано утром его разбудили полицейские, которые, правда, были очень вежливы. Он быстренько свернул палатку и сделал вид, что направляется в сторону ворот Робин Гуда, а потом нырнул в небольшую, но густую рощицу, где полицейские его видеть не могли. Но на следующую ночь, уже под утро, они его снова разбудили и были уже не столь вежливы.

И Гевин двинулся вверх по течению реки – мимо острова Иил-Пай, мимо Хэмлендз, Кингстона и Хэмптон-Корта. На острове Дезборо он перелез через ограду и поставил палатку неподалеку от водопроводной станции. А следующую ночь провел под Чертси-бридж и добрых два часа любовался тем, как мощный летний ливень бороздит поверхность Темзы. Остались позади Лейлем и Стейнс. Пройдя под трассой М25, Гевин оказался за пределами Лондона. Над ним с аэродрома Хитроу один за другим взлетали самолеты и растворялись в небесной вышине. Рейзбери, Виндзор…

Дни стояли теплые и длинные, народу на тропе, тянущейся вдоль берега, попадалось довольно много, так что ставить палатку приходилось лишь после наступления темноты, а уже на рассвете сниматься с места. Однажды Гевин заночевал в маленькой рощице возле шоссе А332. А в другой раз – в лесу неподалеку от Кливдена.

Август еще не кончился, но какой теперь день, Гевин не знал. Примерно год назад в это время он нырял с аквалангом на Мальдивах, отдыхая там вместе с Эмми; он плавал под водой вместе с огромными мантами и чернохвостыми барракудами; тогда он вообще вел такую жизнь, которая теперь казалась ему вымыслом, а люди, которые вместе с ним в этой жизни участвовали, представлялись столь же лощеными и пустыми, как персонажи телевизионных рекламных роликов.

Гевина очень смущал собственный неприглядный внешний вид – грязная одежда, запах давно не мытого тела, – но чем более грязным и оборванным он становился, тем меньше внимания привлекал, и это приносило некоторое облегчение. Большую часть дня он практически ничем не занимался – просто сидел на берегу реки или неторопливо прогуливался. Он раньше почти не замечал того мира, который не является миром людей. В Кембридже он, правда, целых два семестра занимался греблей и много времени проводил на реке, но воспринимал ее как некий фон. А теперь он замечал то ласку, то нутрию, а то с удовольствием наблюдал, как кружат среди тростников синие стрекозы, крылья которых переливались на солнце всеми цветами радуги. А однажды увидел блестящую черную черепаху с красными глазами, сидевшую на мокром камне. Больше всего Гевин любил смотреть на реку ранним утром, когда вода была гладкой, как зеркало, и на ней в полосках тающего тумана спали целые флотилии гусей и уток.

Август сменился сентябрем. Наступала осень. Паракодол, раньше позволявший Гевину спать до четырех утра, теперь почти не действовал, а увеличивать дозу он не решался, опасаясь повредить печень и почки.

Как-то раз он разговорился с незнакомцем, уже поставившим свою потрепанную палатку в том леске, где и сам Гевин предполагал остановиться на ночлег. Оказалось, что раньше Терри был и библиотекарем, и поваром, и садовником. А сейчас он читал потрепанную книгу Примо Леви «Периодическая система»[34].