Стражи волшебных миров - Владимир Геннадьевич Лавров

— Это хорошо, что мы закончили пораньше. Будет время проверить ваших ядовитых благородных на сквозное зрение.

— Это называется «пораньше»? Ты уже вскоре ничего не смогла бы видеть. И вообще, мы идём на ужин.

— Ужин — это хорошо.

Пока собирались стражники и отец читал молитву, Ва ухитрилась уснуть на моём плече. Не проснулась, даже когда я начал есть. Поев, я растолкал жрицу и принялся запихивать в неё еду ложкой. Эта зараза даже глаза не открыла. Мои братья и сёстры наслаждались каждой секундой этого представления, даже перемотанная Сигура в юбке (до этого она ходила в лосинах). И где ей только юбку нашли? Серен, который подавал еду, тоже веселился изо всех сил.

Вождь кочевников зачем-то зашёл к отцу после ужина и углядел всю эту картину маслом в лучшем виде. Все уже поели, слуги убирали стол, а я всё засовывал в Вастарабу ложку за ложкой. Ва глотала, не открывая глаз.

Когда Ва соизволила проснуться и заявила, что она готова идти тестировать благородных, вождь улучил момент и сделал мне знак поговорить. Убедившись, что жрица вышла и нас не слышит, вождь с широкой улыбкой спросил:

— Знаешь, зачем жрицам нужен господин?

— Для защиты от мужиков. Для выдаивания мужской энергии для исцелений.

— Да, конечно. Но в первую очередь господин нужен жрицам для защиты от переутомления. Они не могут остановиться, без господина они будут пытаться вылечить даже тех, кого невозможно или нет смысла лечить. Так что привыкай её останавливать. Чтобы она не пыталась исцелять тех, кто получил смертельную рану, и чтобы не перерабатывала. Ты хороший господин, ты ей помогаешь. Обычно господа жриц — ленивые скоты, ходят с плёточкой и подношения собирают. Но у нас всё равно их очень уважают.

— Благодарю вас…

Слова вождя ошеломили меня. Так вот какого господина просила себе жрица! Уточнить его обязанности она, разумеется, не подумала. Впрочем, с чего бы это? Она выросла в мире, где все знали, для чего жрицам нужен господин.

Первых ядовитых женщин долго искать не пришлось. Две из трёх ядовитых дочерей наших вассалов жили рядом. Ва поставила рядом меня и ещё одного парня — слугу, заставила раздеться до пояса и потребовала у гадюк ответить на вопрос, у кого из нас сердце странное.

Младшая не поняла вопроса, зато старшая чётко указала на парня и сказала, что у него обратный клапан не до конца закрывается. Младшая удивилась:

— Ты что, его насквозь видишь?

Старшая удивилась не меньше:

— А ты что, не видишь?

Следующим была моя очередь удивляться:

— А что не так с сердцем парня?

— Ничего страшного. Просто он будет немного слабее ровесников, — ответила жрица.

А ведь правду сказала, парнишка с детства был слабеньким и вечно ныл. Поэтому его на кухню и приставили, из милости.

За вечер Ва проверила двадцать одну даму и нашла ещё пять девушек с пронзающим зрением. Довольная, она вознамерилась назавтра просить отца послать к главнокомандующему или Государю просьбу о встрече. А пока заявила:

— Пошли собирать опарышей мясных мух!

Вот к опарышам я был не готов.

— Зачем?

— Как зачем? Впереди битвы. А это значит, что у людей будут ранения. А вокруг раны появляется омертвевшая ткань, из-за которой начинается заражение. Выпускаешь на них опарышей — и они все омертвевшие ткани съедают! Остаётся чистое мясо, которое хорошо заживает.

Ага. Я должен был догадаться.

— Никуда ты больше не пойдёшь. Спать пора. Отец сердиться будет. Завтра соберём.

— Завтра так завтра…

Войдя в наш «дом» с нарами в два этажа, Вастараба тут же полезла в драку:

— Так, а почему сапоги не снимаем? А ну быстро сапоги скинули! Все!

— Уйди, сил нет, лениво. И вдруг враги нападут? — пробормотал сквозь сон Консанс.

— А мне потом вас от опрелостей и грибков лечить? Сапоги долой!

Отец решил возмутиться и зарычал из своей берлоги в углу:

— Ты чего это раскомандовалась?

Вастараба посмотрела на него, как бык на волчонка:

— Господин моего господина, если вы прикажете мне умереть, я умру на месте. Но в том, что касается здоровья, командую я. Если не будете снимать сапоги на ночь и просушивать ткани, начнётся очень много нехорошего. Летом опрелости и грибки, зимой гниение подмороженных тканей. Так что лучше снимайте.

Отец неожиданно согласился:

— Мне мой дед тоже говорил, что на ночь надо обувь снимать и все носки и портянки просушивать. Она дело говорит, скидавайте обувку, лентяи.

Народ принялся стаскивать сапоги. Ва потянула носом и безошибочно вышла на стражника с потемневшими тканями на подошве:

— Болит? С тех пор, как весной по холодной водичке побегал?

— Да… Сапоги текли, на посту стоял. Болит сильно, на пятках хожу. А с чего это вдруг? Мороза уже не было.

— Эта болезнь развивается даже без мороза, при небольшой прохладе, если обувь сырая. Завтра ко мне на приём. Без очереди. Мазь дам, мазать будешь. Иначе можешь ног лишиться.

— Ох, ни хрена себе, — удивился Алесаний.

В эту ночь Ва заявила, что у неё скопилось слишком много женской энергии, поэтому меня гладить не будем, а её надо довести до любовного исступления, а лучше два раза. Пришлось работать.

Поутру оказалось, что я был прав в предсказаниях будущего. Пришёл посланец от графа ага Аркнейн, сказал, что его отряду поручено выйти для осуществления набегов на кочевников. Ещё меня с жрицей требовали к Государю. Похоже, до начальство дошли слухи о том, что мы нашли девушек со сквозным зрением.

Вастараба надела платье, подаренное отцом, и преобразилась. Была дикарка — кочевница, стала благородная дама. Платье помогали надевать мы с Визго. Визго был очень удивлён тем, что жрица совершенно спокойно разделась при нас до нижнего белья, пока мы готовили платье. Ему такое дома не очень показывали… Я мрачно сказал, что это моя самая маленькая проблема.

Единственное, что жрица отказалась надевать до ставки, это обувь. Пришлось мне выделенные для неё сапоги нести в руках.

По пути я спросил, почему она так не любит ходить в обуви. Ответ был, как всегда, выносящим мозг:

— Потому, что Создатель сделал нам очень хорошие ноги. Смотри, если не зажиматься, а расслаблять ножки, то они мягко облегают почти любое препятствие. Пять мягких рычагов распределяют нагрузку по всей поверхности, а при отрыве стопы пальчики выстреливают запасённую силу.

Я опустил взгляд и обнаружил, что Ва совершенно безболезненно встала на очень острый камень. Её нога и правда обтекла камень, как мокрая тряпка.

— Так можно ходить даже по очень острым камням и не повреждаться. Люди повреждаются