Сумасшедшая любовь - Мэри Энн Марлоу

Машина не тронулась с места, я подняла голову и увидела, как дверь с моей стороны открылась и Мика засунул голову в салон.

– Для одного козла местечко найдется?

Я вытерла глаза рукавом.

– Ты не козел, Мика. Ты просто не знал.

– Но теперь знаю. Можно поехать с тобой? Можно начать все сначала?

Я подвинулась, чтобы освободить для него место. Он закрыл дверь и сказал водителю, куда ехать. Он положил руки на колени и уставился на них.

– Прости, Джо.

– За что?

– За что простить? – Он сменил позу так, чтобы смотреть мне прямо в глаза. – Не знаю, за что, но я как будто все говорю и делаю не так. Ты так мне нравишься, а потом вот это все… – Он махнул в направлении бара, который мы уже оставили далеко позади. – Поэтому прости.

– Ты не мог ничего с этим поделать.

Он обнял меня и притянул к себе.

– Я знаю, со мной невозможно находиться.

Тут я расхохоталась. Это была полная противоположность правде, и вдруг мне захотелось расслабиться и отдаться ему, но внутри меня проснулся секьюрити. И он был весьма напряжен.

– А почему ты так мил?

– О, я думал, это очевидно. Ты мне действительно нравишься.

– Но ты едва знаешь меня.

Он наклонился вперед, чтобы увидеть Зайона.

– Можешь дать мне рекомендацию?

Зайон рассмеялся.

– Ага.

– А Джози Уайлдер из Джорджии можешь порекомендовать?

– Так точно.

– Она фотографирует для желтой прессы?

– Действительно.

– Она плоха в своем деле?

Зайон выпалил:

– Она отличный фотограф. Но для таблоидов снимает ужасно.

– Почему это?

– Потому что она слишком много думает о гуманизме и забывает о том, что нужно создать сенсацию.

Я выпрямилась:

– Ничего я не ужасна. Просто я еще мало работаю в этой области.

– У меня последний вопрос.

Зайон сказал:

– Давай.

– Я ей нравлюсь?

Зайон, благослови его бог, принял такой вид, как будто его ударили. Я стиснула зубы в ожидании того момента, когда он раскроет мои карты. Но он произнес:

– Разве не интересно выяснить это самостоятельно?

Когда водитель припарковался у нашего здания, Зайон открыл дверь, повернулся и сказал Мике:

– Ей нельзя сидеть допоздна и нужно рано вставать. Но лично я иду спать. – Он выпрыгнул из машины и захлопнул за собой дверь, оставив меня наедине с Микой. И его водителем.

Его рука все еще лежала на моем плече, а я не могла решить, отстраниться, или заговорить с ним, или отключить мозг и отдаться на волю судьбы.

– Как чувствуешь себя? – спросил он. Он почесал меня по плечу, и я подняла на него глаза.

– Я чувствую себя нормально. Иногда Зайон слишком бурно реагирует на мой счет. Как будто я его единственный родственник.

– Он явно очень переживает за тебя.

Я откинулась назад, чтобы лучше его видеть.

– Мика?

– Да?

Наши глаза встретились, и я пожалела, что не могу прочитать его мысли. Я сокрушалась, что не могу заставить его рассказать мне подробно, почему я ему нравлюсь. Я хотела, чтобы он дал гарантии, которых он дать не мог. Я хотела, чтобы он пообещал: он не будет делать мне больно.

Вместо этого я вернула ему балл, который он уже заработал.

– Ты мне нравишься.

Он растянул губы в широкой улыбке – той самой, от которой появлялись ямочки на щеках. Он провел пальцем по моему лбу, чтобы убрать пряди с моего лица. Потом он поцеловал меня. Первый поцелуй был таким сладким. Наши губы познавали друг друга, пробовали друг друга. Потом он обвил руки вокруг моей шеи. Я отстранилась и прислушалась к опасному стуку в висках. Он открыл глаза:

– Все хорошо.

Я подалась к нему и запустила пальцы в его волосы. Я прижалась к его губам. Второй поцелуй ощущался как приглашение раскрыться навстречу ему. Когда его язык исполнил танец страсти на моем, по моему животу разлилось восхитительное томление.

– Поедем ко мне? – спросил он.

Часы на приборной панели показывали два ночи. Я быстро рассчитала, что не буду спать всю ночь, если поеду к нему. А мне нужно было вставать в восемь.

– Завтра в девять я должна быть на работе. Мне нужно спать.

– Ладно. – Он притянул меня к себе и крепко обнял. – Я снова приношу извинения. – Он покачал головой и откинулся на спинку сиденья. – Должно быть, ты думаешь, что я придурок.

У меня в голове роились разные мысли.

Зайон периодически приводил домой друзей мужского пола. Нечасто, но это считалось нормальным…

Мика взял меня за руку.

– Но спасибо, что пришла сегодня.

Да и я могу опоздать, если отработаю это время вечером.

Он погладил мою руку большим пальцем.

– Когда я увижу тебя снова?

И этот поцелуй. У меня до сих пор тряслись ноги от этого поцелуя. И…

– Поднимешься?

Он глубоко вдохнул.

– Джо. Вовсе не обязательно.

Я погладила его по щеке.

– Поднимись, пожалуйста?

– Ты уверена?

В ответ я прижала его к себе и принялась целовать, пока его губы не разомкнулись, а руки не оказались в запретной зоне. Я оторвалась от него.

– Да, я уверена.

Весь свет был выключен, кроме одной лампочки на кухонной вытяжке, и в квартире царили мрак и тишина. Зайон явно лег спать или притворился, на тот случай если я вздумаю привести Мику. Это было невероятно мило с его стороны, зато я занервничала. Всякие сомнения в том, зачем я притащила сюда Мику, развеялись.

Чтобы скрыть замешательство, я полезла в холодильник.

– Хочешь выпить? – Я открыла бутылку воды и выпила половину залпом.

Тут он оказался позади меня и положил мне руки на плечи, его пальцы заскользили по телу. Холодок пробежал у меня по спине, и я поставила бутылку на место и закрыла дверцу. Он развернул меня к себе и прижал к дверце холодильника. Он поцеловал меня, забравшись языком так глубоко, что у меня подкосились ноги. Я взяла его за руку и повела в спальню.

У него была с собой тканевая сумка для документов, почти такая, в какой раньше носили лекарства солдаты. Я подумала, не носит ли он с собой запасную одежду. И еще я подумала, как часто он ложился с девушкой в постель после концерта именно таким образом.