Предателя – на рею! - Сергей Зверев

Над «Атлантой» разгорался новый день. Верхняя палуба была заполнена людьми, ночевавшими прямо здесь в шезлонгах. Среди них были пассажиры с нижних палуб, чьи каюты пострадали из-за открытых иллюминаторов или и сейчас были заполнены водой. Но в основном это были люди, которые просто боялись оказаться внутри корабельных лабиринтов, если вдруг с судном снова начнет твориться что-то неладное. Кроме того, судовой госпиталь был переполнен, и часть прилегающих к нему кают пришлось занять для размещения раненых.

Старлей Звонарев вышел на палубу всего через три минуты после того, как Саблин и Зиганиди ушли вниз с американцами. Не найдя своих, он присоединился к команде спасателей, которая искала выживших в воздушных мешках внутри затопленных отсеков и с радостью приняла его помощь.

Катя Сабурова, проведшая большую часть вечера в аналогичных поисках, ночь продремала рядом с постелью Марты. Датчанка попалась ей на выходе из госпиталя, когда Катя с Николаем привели туда очередных спасенных. Катя уже сама еле держалась на ногах, и Зиганиди посоветовал ей заняться Мартой – все равно после полуночи капитан запретил пускать в затопленные отсеки людей без специального снаряжения. Сабурова отвела датчанку в каюту – та, по счастью, не пострадала – и проследила, чтобы феминистка приняла все прописанные лекарства и заснула. На некоторые странности в поведении подруги Катя не обратила серьезного внимания, посчитав их последствиями травм и стресса.

Утром Марта проснулась, полная сил и в необычно приподнятом настроении. Создающий немалые неудобства наклон стен и пола вопреки ожиданиям Кати вдохновил датчанку не на бесконечные язвительные упреки в адрес мужиков, насадивших «Атланту» на рифы, а на пару действительно забавных шуток по поводу укатившихся под кровати мелочей. Потом феминистка неожиданно надолго застряла у зеркала, вместо того чтобы потратить обычные несколько секунд на не слишком внимательный осмотр. Заглянув в наименее загруженное из ближайших кафе, они позавтракали, причем мирный настрой Марты сбивал с толку не только Сабурову. При этом у Кати возникло ощущение, что датчанка – усевшаяся за столиком так, чтобы видеть всех, кто заходит в кафе и выходит из него, – кого-то целенаправленно высматривает. И старательно это скрывает. Словно стесняется. Когда они вышли на палубу подышать свежим воздухом, это ощущение только усилилось. Кого Марта пыталась отследить взглядом, Сабурова пока не понимала, однако, к немалому своему изумлению, обнаружила, что глаза феминистки выцеливают среди массы пассажиров молодых мужчин спортивного вида. Да и привычный поток рассуждений о феминистских ценностях и просто о том, что все мужики – козлы, заметно иссяк.

Словно кто-то что-то сдвинул в ее мозгу. Впрочем, Катя сильно сомневалась, что простой удар головой о что-то твердое мог внести подобную сумятицу в мозг датчанки до вчерашнего вечера. Впрочем, вполне можно было заняться выяснением истинной причины изменений в поведении «боевой подруги» – все равно теперь Сабурова никак не могла присоединиться к продолжающим работу аварийно-спасательным группам. Сейчас к затопленным отсекам подпускали только их. Всех добровольцев из числа пассажиров от всей души поблагодарили, но попросили не заниматься самодеятельностью. Исключение сделали лишь для нескольких мужчин, особенно отличившихся накануне. Кате же оставалось только прогуливаться вместе с Мартой по верхней палубе и гадать, где сейчас ее боевые товарищи и чем они занимаются. Хорошо хоть занятая какими-то своими мыслями датчанка почти не докучала ей разговорами – несколько раз она принималась что-то рассказывать и вдруг умолкала на полуслове.

Катя даже не подозревала, какие мысли на самом деле бурлят в голове датской феминистки. Марта вдруг перестала воспринимать мужчин как самцов, эксплуатирующих женщин. Нет, она не перестала считать борьбу за женское равноправие главным делом своей жизни, но… Но не далее как вчера совершенно незнакомый мужчина спас ей жизнь. И это заставляло ее задуматься – правильно ли она расставила приоритеты в своей жизненной позиции? Перед ней снова и снова вставало это улыбчивое лицо… И этот голос с чуть заметным, немного странным, но таким милым акцентом… И этот способ восстановления дыхания… изо рта в рот. Такой… впечатляющий. Марта вдруг поняла, что… хочет, нет, мечтает познакомиться с этим парнем поближе. Она точно помнила, что обручального кольца у него на руке не было. И ей очень захотелось, чтобы это означало, что он свободен.

Сабурова периодически бросала на Марту осторожные взгляды. Может быть, ей не понадобилось бы столько времени, чтобы приблизиться к разгадке происходящего, но ее мысли больше были заняты тем, где сейчас остальные спецназовцы. И вопрос, где этот сукин сын Милевский, которого, похоже, никто не видел после крушения вертолета, ее тоже интересовал куда больше.

Они с Мартой неторопливо прогуливались по верхней палубе, периодически возвращаясь к разговору о борьбе за женские права. Кате стоило немалого труда не потерять нить беседы. И она пропустила, когда рядом с ними возникла блондинка. Та самая, которая начала увиваться за Миллером-Милевским едва ли не с той минуты, как взошла на борт «Атланты» в Сингапуре. Однако сейчас рядом с Амалией – так ее вроде бы звали – не было ни Миллера, ни брата-фокусника. Если он, конечно, ее брат. «Интересно, – подумала Сабурова, – что нужно этой охотнице за двуногими кошельками от нашей феминистки?» Ее брови едва не полезли на лоб, когда блондинка начала восторгаться успехами Марты в «борьбе за дело феминизма» и твердостью ее духа. Амалия, оказывается, не просто восхищалась тем, как датчанка ставит мужчин на место, но и сама имела схожие наклонности. И, мол, даже могла заехать коленом в причинное место чересчур похотливым поклонникам. Марта внимала ее речам благосклонно, типа приятно встретить единомышленника, но как-то без энтузиазма. Однако Амалия не отступала, продолжая демонстрировать такое рвение, что Кате собственные усилия по созданию себе образа истинной феминистки казались на этом фоне бледными и неубедительными. Весьма вероятно, что этой красотке, демонстрировавшей весьма недюжинные для блондинки со стандартно-модельной внешностью умственные способности, удалось бы убедить Марту в грядущей победе идей феминизма, если бы за их спинами, прислоненными к ограждению палубы, не послышался странный шум.

Катя узнала этот звук и потому обернулась первой. Глаза ее на мгновение расширились от удивления. Марта же смотрела на происходящее, уронив челюсть, со смесью изумления, непонимания, страха и необъяснимого для нее самой восторга. Как, впрочем, и большинство пассажиров, ставших свидетелями того, как всего в сотне метров от лайнера всплыла подводная лодка. Амалия же вдруг замолчала и сделала шаг назад. И Катя потом так и не смогла вспомнить выражения ее лица в тот момент.

Но в тот момент ей было не до сестры фокусника. На верху рубки открылся люк, и на флагшток, поднявшийся рядом с заглушкой перископа, взметнулся звездно-полосатый флаг. Из люка вылез матрос в униформе ВМС США, потом еще один.

«…Твою мать», – мысленно выругалась Катя. Будто мало здесь фэбээровцев. Только американских военных здесь не хватало…

Смит и Дуглас, преодолев затопленный переход, оказались в следующем коридоре. Они приближались к корме лайнера, и здесь вода стояла выше. Гарри она доходила до пояса, Смиту с его ростом было еще хуже. Хорошо хоть свет в начале коридора горел. Проверка прилегающих помещений пока ничего не дала – большинство дверей было заперто. На крики фэбээровцев за ними никто не отзывался. В открытых же каютах не нашлось никого, кроме трупов. Потратив на них несколько минут, агенты убедились, что Миллера среди покойников нет.