Сын менестреля. Грейси Линдсей - Арчибальд Джозеф Кронин

Десмонда, смотрели на него испуганными глазенками, но явно успокоились, когда он одновременно поднял их и засунул себе под мышки, где они пригрелись и тотчас же свернулись калачиком. После чего Десмонд, с трудом отдышавшись, направился прямо на место происшествия.

К этому времени народу в разбушевавшейся толпе явно прибавилось, и сержант Дагган, которого Десмонд знал как одного из своих прихожан, безуспешно пытался навести хоть какой-то порядок.

— Сержант! — закричал Десмонд. — Дорогу служителю Церкви! — Сей необычный приказ действительно помог расчистить проход, и Десмонд внезапно оказался в центре импровизированного ринга лицом к лицу с двумя участниками схватки. — Майкл Дейли! Ты знаешь меня, а я знаю тебя. Твоя ферма через дорогу от поместья мадам Донован. — В толпе воцарилась мертвая тишина, а Десмонд тем временем продолжил: — Ты, кажется, потерял двух поросят.

— А то! Двух самых лучших. Я их для разведения растил.

— Фермер Дейли, скажи, если вдруг получишь их обратно, то пожмешь руку парню, что на тебя наехал?

— А то! Почему не пожать.

И тогда на глазах у оцепеневшей толпы Десмонд распахнул плащ, жестом, достойным Маскелайна и Деванта[24], извлек оттуда двух поросят и, держа в каждой руке по поросенку, гордо поднял их над головой.

Толпа с минуту ошалело молчала, затем тишину нарушил слабый женский голос, похоже принадлежавший старой Мэгги Кронин:

— О Господи! Самое что ни на есть треклятое чудо, чтоб меня разорвало!

Напряжение в толпе тут же ослабло, послышались удивленные возгласы, смех, началась полная неразбериха. Поминали и Бога, и дьявола. А потом, когда Десмонд вручил хозяину свои трофеи и заставил мужчин пожать друг другу руки, раздался гром аплодисментов.

— Вы вытащили меня из поганой ситуации, отец, — шепнул Десмонду сержант. — И я непременно позабочусь, чтобы вам воздали по заслугам. — Сержант поднял руку и закричал: — А теперь слушайте все! Вопрос разрешили к общему удовольствию. Вместо драки и грубого нарушения общественного порядка достигнут желанный мир. И все благодаря стараниям и мудрости одного человека — его преподобия отца Десмонда, которого здесь все любят и знают. А теперь троекратное ура в честь его преподобия!

Похоже, крики эти были слышны даже в доме священника, куда развеселившийся Десмонд вернулся с приятным чувством выполненного долга и весьма довольный собой.

Проходя мимо боковой двери церкви, он вдруг заметил одиноко стоявшую маленькую девочку. Чтобы привлечь его внимание, она робко махнула ему рукой. Десмонд тут же подошел к девочке, узнав в ней лучшую ученицу в группе, которую готовил к первому причастию. Он также заметил, что девчушка стоит вся зареванная. Он обнял ее за хрупкие плечики:

— Пегги, почему ты плачешь? Что стряслось?

— Я не могу пойти к Святому причастию, отец. У меня нет хорошего платья, — снова залилась слезами девочка.

Тут Десмонд припомнил свои слова насчет того, что девочки, чтобы порадовать Господа, должны быть в белых платьях.

— Пегги, все это не так уж важно. Ты можешь пойти в чем есть.

— В чем есть? Но другие девочки меня засмеют.

Только теперь Десмонд заметил, как бедно она одета.

— А ты просила свою маму купить тебе платье?

— Да, — горько всхлипнула Пегги. — Мама сказала, что коли я хочу новое платье, то надо просить Иисуса, а не ее.

Десмонд не знал, что сказать. Здесь он явно допустил непростительную оплошность. Хорошему пастырю не подобает отдавать распоряжения перед лицом такой вопиющей нищеты. Но ребенок не должен страдать. Десмонд улыбнулся и нежно похлопал ее по худенькой спинке:

— Пегги, я хочу, чтобы сегодня вечером ты, прежде чем лечь в постель, встала на колени и, как велела тебе твоя мама, попросила Иисуса дать тебе новое платье. — Поймав удивленный детский взгляд, он добавил: — Только никому не говори. Просто помолись. Обещаешь?

— Да, отец, — испуганным шепотом отозвалась Пегги.

— А теперь иди, а завтра посмотрим, что будет.

Десмонд решительно вошел в дом, где миссис О’Брайен, встретив его в дверях, спросила:

— Ой, как я рада видеть вас живым и здоровым! Там на улице такой шум и гам. Что, ради всего святого, еще стряслось?

— Да так, маленькие неприятности у вашего друга сержанта Даггана. Уверен, он потом сам вам расскажет. Ладно, это все пустое. Вот полкроны, что я у вас давеча занимал. А в ответ…

— Что значит в ответ? Разве это не мои полкроны?

— А в ответ, — обаятельно улыбнулся Десмонд, — я хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали…

Минут пять он горячо убеждал ее, затем, не слушая никаких возражений, взбежал по лестнице и скрылся в кабинете.

В тот вечер за ужином каноник, с ухмылкой на губах и хитрым прищуром, означавшим, что он сейчас выдаст очередную неуклюжую шутку, наклонился к Десмонду:

— Говорят, ты делаешь большие успехи в деле поиска утраченной собственности.

Глава 9

Утро Светлого Христова Воскресения выдалось на славу — рассвет окрасил небо золотыми и розовыми тонами. Возможно, Господь услышал молитвы Десмонда, а возможно, у ирландского прогнозиста погоды, как ни странно, было хорошее настроение. Впрочем, как и у каноника, радовавшегося Воскресению Христа, а еще концу Великого поста и связанных с ним мучений. Он поздравил своего викария, традиционно приложившись к его щеке.

— Десмонд, торжественную мессу будешь служить ты, а я буду помогать, — заявил он зардевшемуся от неожиданности Десмонду и продолжил: — Ты заслужил это право, приятель. Никто больше тебя не пекся о ребятишках. И вообще, ты мне вроде как пришелся по душе.

Из Маунт-Вернона прислали охапки весенних цветов. Высокий алтарь, богато украшенный нарциссами и пасхальными лилиями, благоухал и поражал воображение роскошным убранством. Майкл, церковный служитель, принарядившийся по случаю Пасхи и даже с бутоньеркой в петлице, доложил, что в церкви яблоку негде упасть.

— В жизни такого не видел. Они даже в проходах стоят.

— Ты как, не слишком волнуешься? — спросил каноник у Десмонда и, когда тот покачал головой, добавил: — Я интересуюсь, потому что мадам вернулась. Надеюсь, она все же заметит, что перила алтарной преграды никуда не годятся!

В этот момент послышались звуки органа, церковный хор запел вступительный хорал, и процессия медленно вошла под церковные своды. Десмонд в торжественном, белом с золотом, атласном облачении шел в сопровождении восьми маленьких алтарных мальчиков, одетых в монашеские рясы, и каноника, демонстрирующего величественное смирение.

Первый взгляд Десмонда был на его причастников, сидевших на передней скамье. Все было именно так, как он и хотел: мальчики — с белыми с золотом нарукавными повязками, девочки — либо в белых накрахмаленных передниках, либо в белых летних платьицах, но одна была одета особенно красиво — на ней