Четырнадцатая дочь - Екатерина Федорова

– Я сам спрошу, – бросил Рут.

У парнишки в голосе почему-то зазвенела радость.

– Конечно, ваша милость.

Радуется, что я проявляю интерес и сам лезу во все это, хмуро подумал Рут.

У двери дома на углу сиял флиг, зачарованный факел. Девица, уперев кулаки в бедра, прохаживалась взад-вперед перед дверью. Волосы ее были собраны сзади в узел, из которого выбивалось несколько летящих по воздуху прядей, пышная грудь, подпертая снизу корсажем, колыхалась при каждом шаге, короткие юбки взлетали и обнимали колени хороводом светящихся складок.

Призрачная дева была на диво хороша, и даже в посмертном своем обличье смотрелась соблазнительно. Рут залюбовался ею на мгновенье, но тут же одернул себя. Любование призраками нормальным не назовешь. Вот люди, к примеру, на умерших не засматриваются, они их просто боятся. Всегда следует вести себя подобно людям, чтобы не пугать их своей чуждостью.

Наверное, именно из-за этой внутренней отповеди самому себе он не стал расспрашивать, что да как, а просто заступил дорогу призраку девицы и спросил:

– Почему ты восстала из могилы?

Бывшая мастерица постельных дел остановилась, глянула на него растерянно. Между тем бордельная выучка сказалась – она встала не абы как, а игриво, выставив вперед одно бедро, изогнувшись в талии и растянув полупрозрачные лиловые губы в зазывной улыбке.

– Нас позвали, и мы восстали.

– Кто позвал?

Поскольку девица мялась, не давая никакого ответа, Рут вытащил из кармана, подшитого к поясу, среднего размера кристалл. Подкинул его в воздух, поймал.

Взгляд призрака скользнул вслед за кристаллом.

– Красивые у тебя игрушки, молодчик.

– Отдам, – пообещал он.

Привидение усмехнулось, выставило вперед прозрачные ладони.

– Ты-то дашь, да я не возьму. Да и потом… не знаю я, кто нас позвал.

– А здесь что делаешь? – спросил Рут.

Ладони призрачной девицы сжались в кулаки, и она спешно отдернула их.

– Надеюсь, вдруг да вернется Аар Калана. Она, подлая, отдала меня тому Дауру с перебитым носом. Раз уж я здесь, хочу стать ее кошмаром.

Рут убрал кристалл, бросил вопросительный взгляд на одного из прислужников, стоявших рядом. Тот сообщил:

– Хозяйка борделя. Ходят слухи, что она собрала все, что могла, и сбежала в Аретц. В борделе теперь заправляет одна из ее мастериц.

Призрак отозвался эхом:

– Аар Сагила, тоже гадина. Но у нее передо мной вины нет. А бордель принадлежит Аар Калане. Она еще вернется – проверить счета, деньги забрать. И тут я ее встречу!

Рут предложил:

– А если мы заключим соглашение? Предположим, ты в какой-то момент узнаешь, кто вас позвал, и сообщишь об этом, – он запнулся, глянул на прислужников, – ну, скажем, одному из служителей Алора Понимающего, из главного столичного храма Семи.

Парни одновременно кивнули. Рут продолжал, уже более уверенно:

– Если ты скажешь одному из служителей, кто он, позвавший, я сам за тебя отомщу. Что ты можешь сделать этой Аар Калане, пальчиком ей погрозишь? А я живой и могу причинить неудобства, в том числе и те, что ведут к смерти. Могу и сделаю.

– Слова, – ответила призрачная дева пренебрежительно. – Думаешь, я мало слышала слов, пока была жива?

Рут выкинул вперед правую руку. Поднял левую и клятвенно положил ее на запястье правой.

– Клянусь своей рукой! Если ты, незнакомая дева, скажешь одному из служителей, кто призвал восстать мертвых Элимора, я отомщу за тебя Аар Калане, хозяйке борделя в городе Майлок, ныне живущей в Аретце. Если выяснится, что она и впрямь намеренно обрекла тебя на смерть, я обреку ее на ту же участь.

– Кто ты, чтобы кидаться подобными клятвами? – после заминки спросила девица.

– Эрни, – ответил Рут. – Я один из детей Триры Мстительной. Если ты слышала о нас, то знаешь, что для нас месть свята, а клятва о ней – пожизненный обет.

– Кто же не слышал о демонском отродье? – Девица склонила голову. – Пожалуй, я приму твою клятву. Не то чтобы у меня был выбор…

Она задрожала и подернулась мелкой рябью.

– Надо будет спросить, может, они знают что-то о позвавшем. – И призрак начал таять.

– Кто они? – выкрикнул Рут. И дернулся в ее сторону, но рука прошла сквозь исчезающее плечо.

– Те, что умерли давно, – пришел ответ от блеклого отсвета, оставшегося от девы, и призрак исчез.

Рут постоял мгновенье, безрадостно глядя на опустевшую мостовую, потом повернулся к храмовым прислужникам:

– Как я понимаю, вы и раньше слышали от призраков то же самое.

– Именно так, ваша милость, – подтвердил один из них. – И тоже всякое им предлагали, чтобы они на призвавшего донесли – семейству помочь, детей одарить. Все соглашались, но никто ничего толкового не сказал. Правда, мстить мы еще никому не обещали.

– Каждый платит той монетой, что имеет, – хмуро отозвался Рут.

Другой прислужник заявил уверенно:

– Что бы вы ни сделали для Элимора, ваша милость, я уверен, боги будут на вашей стороне и простят вас.

– А не боги, так их служители, – пробормотал Рут.

И они пошли дальше по улице.

Столичный храм Семи богов располагался в полусиле ходьбы от площади с Вратами. Громаду храма построили на пустыре в конце одной из улиц, и она замыкала ее, поблескивая округлыми боками гигантских зданий из искристого черно-зеленого гранита.

Храм Семи в Майлоке возвели по тому же плану, по которому строились все храмы Анадеи – семь молельных домов, каждый посвященный своему богу, шли по кругу, соединяясь стеной. Сейчас и стены и молельни озарял снаружи неверный лиловатый свет, дробящийся на тысячи бликов в сколах гранитных валунов, уложенных в кладку. Призраков здесь было даже больше, чем на городских улицах и площади у Врат. Лишь шпили храма, по одному над каждым молельным домом, кутались в темноту, взлетая вверх. В вышине над ними парила мощная крона храмового дерева, подсвеченная снизу лиловым.

Рут вслед за прислужниками прошел через круглый вход, прорезанный в стене меж двумя зданиями – молельней Честного и молельней Понимающего. Четверо служителей, стоявших у входа, приветствовали его безмолвными поклонами. У них тоже были мечи под плащами. Рут измерил взглядом длину оружия, оценил форму острия, обрисованного плащом. Божьи слуги были вооружены элиморскими поединочными клинками.

Именно то, что нужно для обороны небольшого прохода, подумал он одобрительно. И ступил на помост, что возносился над двором, пряча корни тилатеи, дерева в центре храма. Корни тянулись к молельням, оплетая нижние части стен и соединяя все божьи дома в единое целое.