Грешная тайна - Эмма Уайлдс

«Какая она восхитительная… — думал Майкл. — Какая сладостная…» Он двигался все быстрее, и Джулйанна, мгновенно улавливая ритм, устремлялась ему навстречу, стараясь прижиматься к нему как можно крепче.

Он надеялся, что она первая вознесется к вершинам блаженства, однако не был в этом уверен, — а такое с ним случалось чрезвычайно редко. Когда же Джулианна громко вскрикнула и содрогнулась всем телом, он, мысленно возблагодарив ее, вошел в нее последний раз и, застонав, замер в изнеможении.

Какое-то время Майкл лежал, совершенно ни о чем не думая — в голове не было ни единой мысли, было лишь ощущение, что он только что побывал в раю. Наконец, отдышавшись, он с некоторым удивлением подумал: «Но почему же я все-таки не сдержался? Ведь собирался спать в кресле…» Впрочем, это обстоятельство его не очень-то огорчало, гораздо неприятнее было другое… Не в силах контролировать себя, он овладел женой тотчас же, без всяких предварительных ласк — набросился на нее как животное.

Правда, Джулианна не возражала, — напротив, ей это, судя по всему, даже понравилось. Но ведь дело вовсе не в этом…

Майкл очень не любил непредсказуемое поведение. И ужасно злился, когда сам вел себя подобным образом.

Увы, именно это и произошло несколько минут назад.

Джулианна осторожно провела пальцами по шее мужа. Потом — по его шелковистым волосам. «Как странно… — подумала она. — У него такие мягкие волосы — и такие твердые, словно железные, мускулы».

А потом она вспомнила, как он разбудил ее в эту ночь, вспомнила, как удивилась, когда, проснувшись, увидела его, совершенно обнаженного, нависающего над ней… И он был очень сильно возбужден — она почти сразу же это почувствовала.

Что ж, очень может быть, что она в каком-то смысле одержала победу. Хотя, возможно, Майклу не очень-то понравилось, что она вошла в его спальню без приглашения. Да еще и улеглась на его кровать… Впрочем, она могла бы сказать в свою защиту, что вовсе не собиралась засыпать на его кровати, просто присела на минутку и, сама того не желая, заснула. Но ведь Майкл, если судить по его реакции, был не против…

Или был?

А муж по-прежнему молчал. И даже не шевелился. Лежал, глядя куда-то в сторону. Но как же так? Почему после тех чудесных мгновений, что они пережили совсем недавно, они, как и прежде, оставались чужими? И конечно же, она не знала, о чем он сейчас думал. Хотя, наверное, никто никогда не знал, о чем думал Майкл Хепберн.

Тут он наконец приподнялся и взглянул на нее с виноватой улыбкой.

— Вероятно, я был слишком уж нетерпелив, дорогая. Или все-таки не слишком?

Она улыбнулась ему в ответ:

— Милорд, вы все сделали очень своевременно, уверяю вас.

— А я не причинил вам боли?

Джулианна невольно рассмеялась.

— Напротив, вы доставили мне необычайное удовольствие. Это было восхитительно, милорд.

Лежа г рядом с мужем, она по-прежнему ощущала силу его могучих мускулов, и именно эта его сила позволяла ей чувствовать себя в полной безопасности, когда муж находился с ней рядом. А мысль о том, что он когда-нибудь может причинить ей боль… О, такое ей даже в голову не приходило.

Майкл вдруг весело улыбнулся, — да-да, именно весело, по-настоящему! — и проговорил:

— Что ж, дорогая, возможно, я напрасно беспокоился.

Когда же он немного отодвинулся от нее и улегся на спину, Джулианна невольно вздохнула — у нее возникло ощущение, что она лишилась чего-то очень ей нужного, чего-то очень для нее важного. Повернув голову, она увидела длинный розоватый шрам у него на боку: теперь повязки на нем не было, и стало совершенно ясно, что это именно рана.

«Как странно… — подумала Джулианна, — Ведь Майкл — настоящий джентльмен, титулованный аристократ, а его семья — одна из богатейших в Англии. Но почему-то все его тело покрыто шрамами?» Теперь-то она отчетливо видела и другие такие же отметины, но только старые, уже побелевшие. Да-да, все его мускулистое тело в таких отметинах. И самой значительной из них был серебристый сморщенный шрам на левом бедре. Впрочем, и на правом плече виднелся маленький, но очень отчетливый круглый шрам — сюда, возможно, угодила ружейная пуля.

И что это за красноватые отметины у него на животе? Выглядят как ожоги…

— Наверное, после всех тягостей и испытаний войны Лондон кажется скучным, — проговорила Джулианна неожиданно.

Неожиданно для самой себя.

Майкл не шевелился, но она вдруг почувствовала некоторое напряжение в его мышцах. Немного помолчав, он сказал:

— Полагаю, что кое-какие из моих не очень-то привлекательных испанских сувениров привлекли ваше внимание и, возможно, даже вызвали удивление. Что ж, если эти шрамы вам не нравятся, то прошу меня извинить. Но поверьте, дорогая, я был бы очень рад, если бы сумел избежать этих ранений.

— Но я не говорила, что они мне не нравятся, — ответила Джулианна. — Я просто подумала, что… — Она немного смутилась. — Подумала о том, что эти шрамы — еще одно напоминание о том, что я очень мало о вас знаю.

— Со временем мы больше узнаем друг о друге.

При этих словах мужа Джулианна едва не рассмеялась. «Какой же он мастер уходить от вопросов и скрывать свои мысли», — подумала она.

— Надеюсь, что так.

Джулианна чуть приподнялась, чтобы лучше видеть лицо Майкла. Но это совершенно ничего не изменило. Лицо его ничего не выражало.

Немного помолчав, Джулианна вдруг заявила:

— Но я и сейчас кое-что о вас знаю.

Муж взглянул на нее с удивлением. Или, возможно, просто изобразил удивление.

— Неужели?

— Да, знаю. Знаю, например, что вы не любите рыбу, за исключением камбалы. Потому что только ее вы ели на днях за ужином. Кроме того, вы не любите сладкое и обычно отказываетесь от десерта. Вы очень, мало спите и почти всегда встаете на рассвете. И малейший звук мгновенно будит вас. Если же играет музыка, вы делаете вид, что она вам нравится, но я думаю, что чаще всего вам просто скучно. Хотя некоторые пьесы Баха вам все-таки нравятся.

«Стоит ли говорить дальше?» — спросила себя Джулианна. Решив, что стоит, продолжила:

— Вы, милорд, не хотели жениться на мне, но чувство долга заставило вас это сделать. Вы твердо решили возместить вашим, родителям потерю старшего сына.

Муж по-прежнему не шевелился, но она чувствовала, что сумела привлечь его внимание — в том смысле, что ее слова произвели на него, некоторое впечатление. Он довольно долго молчал, потом, едва заметно нахмурившись, ответил:

— Очевидно, вы очень наблюдательны, миледи. Почти все, что вы сейчас сказали, — чистейшая правда.

— А в чем же я ошиблась?

— Видите ли, я очень люблю шотландскую семгу, если она правильно приготовлена.