Последние ритуалы - Ирса Сигурдардоттир

Прокручивая вниз, Тора заметила, что многие снимки — довольно нескромного содержания — сделаны во время различных сексуальных действий. Ей очень хотелось их увеличить, но она боялась, что тут-то и войдет Маттиас и застукает ее за подглядыванием. Еще она просмотрела бессчетное количество фотографий операции на языке, включая ту, которую Гаральд избрал фоном для рабочего стола. Понять, кто на них изображен, было невозможно, но на некоторых видны чьи-то торсы, поэтому она их тоже скопировала. Другие файлы хранили кадры буйных вечеринок и массовых гулянок вперемежку с исландскими пейзажами — и это казалось совершенно неуместным. На нескольких, очень темных, была лишь серая поверхность камней. Увеличив изображение, Тора разглядела, что на одном из валунов, похоже, вырезан крест. Целая серия снимков сделана в деревушке, которую Тора не узнала, часть — в каком-то музее, где вместе с кусками базальта выставлялось что-то похожее на рукописные фолианты. На одном из снимков виднелась надпись. Тора ее увеличила в надежде идентифицировать музей, но надпись оказалась табличкой «Не фотографировать». Дальше пошли совсем старые фотографии, едва ли связанные с делом, и Тора перестала их смотреть.

Затем она проверила почту Гаральда. В папке «Входящие» было семь непрочитанных сообщений. Большинство присланных после убийства полиция наверняка проверила.

Вошел Маттиас. Тора отвлеклась от е-мейлов и выжидательно на него посмотрела. Он сел на стул, по-прежнему криво улыбаясь.

— Ну? — нетерпеливо сказала она.

— Ну… — эхом отозвался Маттиас и наклонился вперед, опершись локтями о колени и сложив ладони так, будто собрался молиться. — Поскольку, как ты считаешь, тебе необходимо все знать… — он выделил слова «как ты считаешь», — то прежде, чем я тебе это скажу, пообещай мне кое-что.

— Что именно? — спросила она, будучи заранее уверена в ответе.

— Информация абсолютно конфиденциальная. Ты должна подтвердить, что сохранишь это втайне. Понятно?

— Откуда мне знать, смогу ли я сохранить «это» в тайне, если нет даже намека на то, что такое «это»?

Маттиас пожал плечами:

— Придется рискнуть. А чтобы не получилось, будто я заманиваю тебя в ловушку, честно предупреждаю — рассказать захочется.

— Кому же мне захочется рассказать? — спросила Тора, предчувствуя ответ, и не ошиблась.

— Полиции, — не колеблясь ответил Маттиас.

— Значит, вы, то есть семья Гаральда, владеете информацией, которая может оказаться важной для расследования, но скрываете ее? Я правильно поняла?

— Да, — сказал Маттиас.

— Ну-ну, — произнесла Тора и задумалась.

Долг юриста и принятые в их сообществе этические нормы обязывают ее информировать органы власти о том, что может иметь отношение к совершенному преступлению. Таким образом, ей следует отклонить предложение и уведомить полицию, что Маттиас утаивает факты, связанные с расследованием убийства. С другой стороны, он ведь станет все отрицать, а ее собственное участие в деле на этом закончится. И кто от этого выиграет? В общем, ее моральная установка оказалась довольно гибкой. Тора посчитала, что во имя торжества гражданской справедливости она просто обязана держать рот на замке и, вооружившись новой информацией, сделать все возможное для раскрытия невиданного для ее страны преступления. Потомки ей будут благодарны… Все это Тора обмозговывала молча. Решение довольно-таки двусмысленное, однако лучшее из худшего. В своде этических норм наверняка должны быть учтены обстоятельства, когда цель оправдывает средства. А если нет, то пора менять этические нормы.

— Ладно, — объявила она. — Что бы ты ни сказал, обещаю никому не говорить, даже полиции.

Маттиас довольно заулыбался и хотел было начать свое откровение, но Тора добавила:

— Ты тоже пообещай: если этот секрет доказывает невиновность Хюги, а мы не сможем каким-нибудь способом предъявить это доказательство, то до начала суда над ним мы передадим информацию властям. И не скажем, что я об этом знала заранее. И…

Маттиас ее перебил:

— Умоляю, не надо больше «и»!.. — Он задумался, пристально глядя на Тору. — Согласен. Ты молчишь, а я извещаю полицию о письме в том случае, если у нас не получится подтвердить невиновность Хюги до суда.

Письмо? Еще одно? Это становится похожим на водевиль. Если, конечно, забыть про фотографии со вскрытия, которые тут же встали перед глазами Торы.

— О каком письме ты говоришь? — спросила она. — Я подтверждаю свое обещание.

— Вскоре после убийства мать Гаральда получила письмо, — начал Маттиас. — Именно оно всех убедило в невиновности подозреваемого. Его послали по почте, когда Хюги уже арестовали. Сомневаюсь, что полиция оказала такую любезность и отправила письмо за него, а если бы вдруг это произошло, они бы обязательно его сначала прочитали.

— И что там? — нетерпеливо спросила Тора.

— В содержании ничего особенного за исключением того, что оно очень неприятно для матери. И написано кровью. Кровью Гаральда.

— Ни хрена себе! — не сдержалась Тора. Получить письмо, написанное кровью мертвого сына, — это чудовищно! — Там есть подпись? Откуда известно, что это кровь Гаральда?

— Письмо на исландском и подписано именем Гаральда, но графолог установил, что почерк не его. Однако он не смог подтвердить это на сто процентов, потому что оно написано каким-то грубым инструментом. Это осложнило сравнение с образцом почерка Гаральда. Поэтому письмо и послали на дополнительную экспертизу, включая исследование крови. Результат неоспорим — это кровь Гаральда, смешанная с небольшим количеством крови птицы из семейства воробьиных.

Глаза Торы расширились. Птичья кровь? От этого ее замутило гораздо больше, чем от крови человеческой.

— О чем говорится в письме? Оно у тебя с собой?

— Оригинала у меня нет. Мать не отдала бы его, и вполне могла уничтожить. Оно довольно мерзкое.

— И что? — расстроилась Тора. — Надо же знать, о чем оно… Вы нашли кого-то, кто его перевел?

— Да, нашли. Это всего лишь любовное стихотворение, которое начинается сладкозвучно, но потом становится довольно жутким. — Он улыбнулся, глядя на разочарованную Тору. — Тебе повезло, я его переписал. Видишь ли, переводчик — я. Правда, мне здорово помог исландско-немецкий словарь. Вряд ли я выиграл бы конкурс поэтических переводов, но смысл текста мне передать удалось. — Маттиас достал из кармана сложенный лист и вручил его Торе. — Возможно, не все буквы я перерисовал правильно — потому что не все разобрал, но я старался, чтобы вышло похоже.

Стихотворение было длинным. Сколько же потребовалось для него крови?.. Трудно представить… Буквы прописные — наверное, как в оригинале. На листе бумаги Тора прочитала:

Я СМОТРЮ НА ТЕБЯ,

А ТЫ ДАРИШЬ МНЕ

ЛЮБОВЬ И НЕЖНОСТЬ

ВСЕМ СЕРДЦЕМ.

БУДЬ НИГДЕ,