Пряник с черной икрой - Дарья Донцова

– Вот поэтому и решила неправильно, – тараторила Киса, – один плюс один два, а ноль плюс ноль…

– Конечно, я не очень умная, – перебила Ната малышку, – образования не хватает, но если по-житейски рассуждать… Берем ничего, к нему прибавляем второе ничего, и что у нас? Ничего.

– Два ничего! – возразила я.

– Ой, совсем вы меня запутали, – засмеялась Ната. – Фира, Муся, побежали! Перед сном пописать надо…

Мопсихи резво кинулись к двери, консьержка поспешила за ними.

– Подождите, Ната, – попросила я, – возьмите еще Генриетту, а то она не пойми куда ходит. Я постелила ей пеленку, но та сухая. И ни одной лужи в квартире.

– У вас новая собачка! – обрадовалась девушка.

– Нет, – возразила Киса, – она котопес. Сейчас…

И девочка убежала.

– Хорошо, когда в доме животные, – вздохнула Ната, – но иногда от них беда. Вот, например, у Лаптевых. У Светланы мать на улице кот укусил, потом ей укол от бешенства делали. Это в тот день случилось, когда Надежду Владимировну на улице ударили… Ой!

Консьержка замолчала, потом пробормотала:

– Чуть чужую тайну не выдала. Очень некрасиво получиться могло. И что это со мной сегодня? Почему язык, как у коровы хвост, мотается? Евлампия Андреевна, пожалуйста, забудьте, что я вам сейчас сказала. Мне так стыдно!

– Меня не интересуют секреты жильцов дома, – спокойно возразила я, – но все, что касается Реутовой, вам надо рассказать.

– Нет, нет, – покачала головой девушка. – Когда постоянно сидишь в подъезде, волей-неволей многое узнаешь. Гости к жильцам приходят, «Скорая» приезжает… И еще разговоры… Вот не хочешь, а слышишь, о чем муж с женой беседуют. Идут от двери к лифту и бла-бла. На консьержку внимания не обращают.

– Мне по душе ваша неболтливость, – притормозила я консьержку. – Умение держать язык за зубами – признак врожденной интеллигентности. Но Надежда Владимировна умерла, и есть сомнения в ее самоубийстве.

Наташа схватилась ладонями за щеки, попятилась.

– Ох! Ее кто-то… застрелил? Да? Как в кино?

– Нам надо знать, кто обидел на улице Надежду Владимировну, – продолжала я. – Вдруг тот человек сначала ее ударил, а потом замыслил убийство.

Ната оглянулась по сторонам и зашептала:

– Тетка на нее налетела, худая, на ворону похожая, волосы черные, нос крючком. Я за бомжиху ее приняла. В тот момент мыла лестницу снаружи. Дело было в августе, жара стояла…

Я внимательно слушала Наташу, а та быстро и очень тихо излагала свою историю.

…Консьержка приводила в порядок крыльцо. У Наты заломило спину, она выпрямилась и увидела Реутову, которая шла к дому с небольшим пакетиком в руке. Консьержка всегда спешит на помощь жильцам, если у тех тяжелая поклажа, но Надежда Владимировна размахивала пластиковым мешочком. Сразу было понятно, что ее покупка почти ничего не весит, поэтому Ната не побежала к Реутовой, а просто улыбнулась ей. И тут, откуда ни возьмись, появилась баба…

В первую секунду Наташе почудилось, что это бомжиха, но когда растрепанная, в рваной одежде особа с сальными волосами пронеслась мимо консьержки, нос последней уловил аромат дорогих духов. Ната сообразила: тетушка оделась моднее некуда – ее джинсы, куртка, ботинки выглядели так, словно их уже носило семеро беспаспортных, а на самом деле шмотки новые, очень дорогие, их порвали и испачкали дизайнеры. Да и локоны на голове у женщины уложены в дорогом салоне – их явно намазали гелем, это называется «эффект мокрых прядей». В глянцевых журналах, которые обожает рассматривать Ната, постоянно печатают фото разных знаменитостей, которые одеты, как последние побирушки. Наташе остается лишь удивляться, почему богатые девушки натягивают на себя рванину и, вымыв голову, обмазывают волосы липкой дрянью.

Но в тот день долго ломать голову над этим вопросом консьержка не стала, потому что незнакомка подлетела к Надежде Владимировне и отвесила той оплеуху.

Реутова выронила пакет и схватилась за щеку. Наташа, не ожидавшая такого развития событий, замерла на месте. Черноволосая баба начала выкрикивать ругательства. А тут и Надежда Владимировна закричала:

– Луиза, успокойтесь! Никто не виноват, что так получилось!

«Ворона» еще раз ударила Реутову и на сей раз попала ей кулаком в лоб. Пожилая дама осела на тротуар. Незнакомка плюнула на поверженного врага, в очередной раз площадно выругалась, влезла в машину, которая была припаркована невдалеке у тротуара, и уехала.

Только когда джип скрылся из виду, Ната опомнилась и ринулась к Реутовой.

– Надеждочка Владимировна, – запричитала девушка, – кто это?

– Понятия не имею, – огрызнулась жиличка, – просто сумасшедшая, которая из поднадзорной палаты сбежала.

– Вы назвали ее Луизой, – зачем-то напомнила Наташа.

– Встать помоги, – попросила Реутова.

Она ушла домой, но вскоре позвонила консьержке, велела той подняться к ней в квартиру.

Когда Ната пришла, Надежда Владимировна протянула ей крупную купюру.

– Держи.

– За что? – изумилась девушка.

– Никогда никому не рассказывай о том, что сегодня видела, – велела Реутова. – Луиза моя бывшая невестка, первая жена Сергея. Честно признаюсь, я сделала все, чтобы они развелись. Луизка не пара ни одному мужчине – пьет, курит, детей рожать не хочет, работать желания не испытывает. Одно у дуры на уме: магазины, рестораны, спа-салоны, подруги. Вот я и постаралась от нахлебницы избавиться. С той поры она раз в год, в день, когда их с Сергеем судья развела, меня подстерегает и гадости творит. В драку она, правда, впервые полезла. Для меня то, что сегодня стряслось, крайне неприятно. Не хочется, чтобы эту историю весь околоток обсуждал. Зашей рот.

Ната спрятала руки за спину.

– Спасибо за денежки, но я и без них молчать буду.

Но Реутова запихнула купюры консьержке в карман…

– Наташа, а номер автомобиля вы случайно прочитать не смогли? – спросила со слабой надеждой я.

– Не-а, – покачала головой Ильина. – Но машинка очень приметная – ярко-розовая, как леденец, большая, колеса блестящие, словно ваша мойка, причем все такие, целиком. На боку картинка: кошка в свадебном платье.

– Лампа, Лампа, иди посмотри, Генриетта в туалет писает! – закричала Киса, вбегая в комнату.

Продолжать разговор в присутствии девочки было невозможно.

– Ну же, скорее, – поторопила малышка.

Мы с Наташей отправились за ней и очутились в гостевом санузле, где увидели Генриетту, которая сидела на унитазе. Заметив нас, котопес фыркнул, спрыгнул на пол, пошел к нам и вдруг замер.

– Похоже, ты жила у кого-то дома, – сказала я Генриетте.