Череп грифона - Гарри Тертлдав
Шрифт:
Интервал:
Потом один из них добавил что-то на непонятном языке, который, однако, очень напоминал по звучанию эллинский. И тогда Соклей сообразил, что перед ним македонцы. Не приходилось удивляться, что Птолемей использует в качестве телохранителей своих соотечественников. Для того, кто не привык к македонскому говору, он звучал как чужой язык, но Алипет понял воина без труда.
— Он говорит, чтобы вас немедленно провели в дом, — сказал он Соклею и Менедему.
* * *
Внутри дом оказался большим и просторным, с фонтаном и бронзовой статуей Артемиды, вооруженной луком, в саду. Алипет, пригнувшись, вошел в андрон. Соклей гадал — чей это дом и куда переехал хозяин, освободив место для Птолемея.
«На этот вопрос мы едва ли узнаем ответ», — подумал он.
Снова появился Алипет.
— Птолемей завтракает. Хлеба, оливок и вина с лихвой хватит и на вас. Входите.
— Спасибо, — сказал Менедем.
Соклей кивнул. Вот теперь он понял, что такое чувство истинного облегчения. Птолемей, по всеобщим отзывам, не был из числа тех тиранов, что преломляют хлеб с человеком, а в следующий миг велят отдать этого человека палачу.
— Пойдемте, пойдемте. — Алипет настойчиво вел их к андрону.
Менедем напустил на себя отважный вид и вошел. Соклей последовал за ним, на сей раз вполне довольный тем, что двоюродный брат взял на себя инициативу.
Птолемей, макавший кусок хлеба в чашу с оливковым маслом, поднял глаза.
— А, вы, должно быть, родосцы, — сказал он на аттическом эллинском с легким акцентом, напомнившим Соклею выговор телохранителей перед домом (в андроне с невозмутимым видом стояли еще два стражника). — Радуйтесь, оба. Садитесь, поешьте.
— Радуйся, господин, — ответил Менедем.
— Радуйся, — добавил Соклей.
Сев и потянувшись за хлебом, он уголком глаза рассматривал правителя Египта. Птолемею было под шестьдесят, но он был силен и энергичен для своих лет. Волосы его поседели, но ничуть не поредели; довольно длинные локоны прикрывали уши. Лицо его было притягательно-некрасивым, с крупным носом и выступающим подбородком, с большими мясистыми губами и темными настороженными глазами под кустистыми бровями.
С точки зрения Соклея он смахивал скорее на крестьянина, чем на генерала.
Раб налил родосцам вина.
— Оно не очень крепкое, боюсь, — извиняющимся тоном проговорил Птолемей. — Не люблю напиваться с утра пораньше.
Менедем имел репутацию гуляки и любил крепкое вино. Но когда Соклей пригубил вино, он понял, что Птолемей не разделяет вкусов его двоюродного брата: вино было разбавлено водой в соотношении один к трем или к четырем — и в самом деле слабая смесь. И все же то было хорошее вино, и Соклей так и сказал.
— Благодарю за любезность. — Улыбка Птолемея тоже была притягательно-уродлива, потому что демонстрировала два сломанных зуба.
«Он далеко не юноша, — подумал Соклей. — Этот человек с боями прошел через Персию и добрался до Индии вместе с Александром Великим».
Множество шрамов, старых, белых, неровных, пересекали руки Птолемея.
Хлеб оказался таким же хорошим, как и вино: из белой муки, мягкий и отлично выпеченный. И масло имело острый привкус, говоривший о том, что его выжали из первых оливок, собранных осенью. Все это не удивило Соклея. Если повелитель Египта не может позволить себе самое лучшее, то кто же тогда может?
Птолемей позволил Соклею и Менедему поесть, а потом, отхлебнув вина из своей чаши и поставив ее на стол, сказал:
— Вы, ребята, небось гадаете, почему я послал за вами этим утром.
Соклей кивнул, а его двоюродный брат ответил:
— Да, господин.
— Тогда мне лучше рассказать вам об этом, верно? — засмеялся Птолемей. — У вас был слегка позеленевший вид, когда вы сюда вошли, но не беспокойтесь. У вас не будет никаких неприятностей, по крайней мере связанных со мной. Прошлой ночью я поговорил с офицером с «Ники», и он сказал, что вы показывали ему шкуру тигра. Это верно?
— Да, господин, — ответили разом Соклей и Менедем.
В голосе Менедема прозвучало огромное облегчение; Соклей полагал, что и в его собственном голосе слышалось то же самое. Теперь они знали, что неожиданное приглашение никак не связано с контрабандными изумрудами из Египта.
— Где, во имя неба, вы ее откопали? — спросил Птолемей.
— На рыночной площади в Кавне, — ответил Соклей.
— Мы попали туда чуть раньше тебя, — добавил Менедем, осмелившись улыбнуться.
— Да, этот город теперь мой, — согласился Птолемей. — Одна из его крепостей сама нам сдалась; другую пришлось брать штурмом. Но найти тигровую шкуру — там? Разве это не удивительно? — Он почесал нос и спросил: — Что вы собирались с ней делать?
— Считается, что Дионис пришел из Индии, господин, — сказал Менедем. — Мы думали, что сможем продать ее в святилище Диониса, чтобы в нее облачили культовую статую.
— А что, неплохая идея, — кивнул Птолемей. Когда он снова поднял глаза, взгляд его был отсутствующим. — В Индии я пару раз охотился на тигров. Грозные звери — рядом с ними большинство львов кажутся маленькими египетскими кошками. По правде говоря, никогда не думал, что увижу тигровую шкуру так далеко на западе.
— Мы и сами удивились, господин, — проговорил Соклей. — Наверное, удивились даже больше тебя — мы ведь, в конце концов, никогда не были в Индии.
— Это верно. — Птолемей снова засмеялся. — У вас еще даже не было волос в паху, когда Александр повел нас в Индию.
У Соклея возникло чувство, что его сверстники всегда будут жить в тени славы поколения Птолемея — поколения, вершившего великие дела. Прежде чем он что-либо сказал, даже прежде, чем эта мысль полностью оформилась в его голове, правитель Египта продолжал:
— Вот что, ребята, а не продадите ли вы шкуру мне, вместо того чтобы продать ее в храм?
Соклей подался вперед в своем кресле.
«Так вот зачем нас сюда пригласили», — подумал он.
Голос Менедема тоже звучал настороженно, когда тот ответил:
— Мы могли бы ее продать, владыка, если бы цена оказалась сходной.
— О да. Понимаю. — Птолемей по-прежнему больше смахивал на крестьянина, чем на генерала, но на очень здравомыслящего крестьянина. — Что ж, и какая цена представляется вам сходной?
— Ты ведь сам сказал: такие вещи уникальны, — проговорил Менедем.
— Что означает — вы собираетесь вытягивать из меня деньги. — Кустистые брови Птолемея сошлись к переносице. — Вам следует помнить — я хотел бы приобрести эту шкуру, но это вовсе не обязательно. Так что, если вы станете слишком завышать цену, я скажу: «Рад был с вами познакомиться» — и отошлю вас прочь. А теперь давайте попробуем еще раз — сколько вы хотите за шкуру?
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!