Один за всех, и стая за одного - Елена Малиновская

Истома, нарастающая в животе подобно лавине, никак не давала сосредоточиться. Я понимала, что что-то упускаю из вида, но что? Никак не понять, когда мое тело более не принадлежит мне.

Фелан утробно зарычал, и одновременно я вскрикнула, ощутив теплую пульсацию его семени внутри себя. Терпеть удовольствие стало невозможным, и я вскрикнула вновь, когда волна наслаждения накрыла меня с головой.

Некоторое время после этого мы просто лежали, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Фелан все еще оставался во мне, а его правая рука машинально теребила мой сосок. Его ласка отвлекала меня, никак не давая собрать разбегающиеся мысли воедино.

— Заклятье! — вдруг ахнула я, осознав, что именно мне не давало покоя. — Ты не использовал противозачаточных чар!

— Я знаю, — лениво проговорил Фелан, словно не видел в случившемся ничего страшного.

Перекатился на бок и с блаженной улыбкой замер, глядя в потолок отсутствующим взглядом.

— Как это? — Я аж задохнулась от возмущения, не понимая, что это вообще значит. — Я… Ты… Чары…

Улыбка Фелана стала еще шире, будто он искренне потешался от моей тревоги.

— Но я же… — Я всхлипнула и приложила руку к животу.

— Я не вижу никаких проблем в том, что ты забеременеешь, — отрезал Фелан и довольно потянулся. Сделал паузу и добавил: — Или вообще уже беременна.

— Как не видишь? — как я ни старалась удержать свои эмоции под контролем, но все-таки закричала в полный голос, неприятно удивленная нарочитым спокойствием Фелана. — Но… Но…

— Что — «но»? — издевательским тоном переспросил он, продолжая самым наглым образом ухмыляться.

— Но я не хочу от тебя ребенка! — с настоящим отчаянием выплюнула я, с трудом удерживаясь от такого понятного желания кинуться с кулаками на этого наглейшего типа. — Понимаешь? Не хочу!

— У тебя будет целых девять месяцев, чтобы привыкнуть к новому статусу, — спокойно отрезал Фелан.

— И что потом?! — Я готова была разрыдаться самыми горючими слезами. — А потом у меня отнимут ребенка, сотрут память и вышвырнут прочь из вашего рода?

— Далеко не факт, — вдруг ответил Фелан.

Я попыталась соскочить с кровати, осознавая, что в противном случае произойдет нечто страшное. Боюсь, я бы не смогла удержаться от искушения полезть в драку с Феланом. Хотя прекрасно понимала, что моя затея заранее обречена на провал. Проклятый оборотень лишь посмеется над мной. Или же стукнет меня так, что надолго отобьет у меня желание к подобным затеям.

Но через мгновение я вновь оказалась на спине. Глаза не успели заметить движения Фелана. Казалось бы, он только сейчас расслабленно нежился, отдыхая после постельных забав, как вдруг оказалось, что я лежу подле него. Точнее — под ним. И в глубине его глаз набирает свечение зеленое пламя злости.

— А почему тебя так пугает то, что ты можешь забеременеть от меня? — неожиданно спросил он, с легкостью заведя мои руки вверх и не давая вырваться.

— К-как — п-почему? — От бешенства, перехватившего дыхание, я даже начала заикаться. — Потому что! Потому что я хочу вернуться в семью, к Генриху, наконец! Потому что я надеюсь, что совсем скоро забуду этот проклятый замок и тебя, как самый страшный кошмар! Норберг обещал…

— Норберг не имеет к этому делу никакого отношения, — раздраженно перебил меня Фелан. — И вообще, если говорить начистоту, то ему стоит сидеть и помалкивать. Не так давно я оказал ему одолжение. Очень крупное одолжение. И оно было связано с его любовными проблемами. Он должен хотя бы из вежливости, не говорю уж про элементарную благодарность, не лезть ко мне со своими нравоучениями. Чувствую, совсем скоро я напомню ему про свою помощь.

Я несколько раз глубоко вздохнула, силясь хоть немного успокоиться. Так, Марика, никаких слез! Попытайся внятно обосновать свои претензии к этому отвратительному типу! Ишь ты, еще и лыбится во весь рот, будто его искренне веселят мои переживания.

— По-моему, у нас был уговор, — начала я, безуспешно пытаясь заставить голос звучать твердо и уверенно.

— Правда? — издевательски восхитился Фелан, не дав мне договорить. — А почему я не помню, что заключал с тобой какие-либо уговоры?

Я мученически застонала. Как, ну как можно говорить серьезно с этим совершенно невозможным типом?! Он ведь прекрасно понимает, что я хочу ему сказать. Понимает — но продолжает издеваться надо мной, по всей видимости, получая от этого настоящее наслаждение.

В этой ситуации мне оставалось только одно. Фелан не хочет меня слушать. Ну что же. Тогда я не буду с ним говорить. Но выражать свои чувства единственно оставшимся у меня способом он не сможет мне запретить.

И я зарыдала. Взахлеб, от всей души. Нет, ничуть не красуясь. Я осознавала, что в этот момент выгляжу отнюдь не лучшим образом. Лицо покраснело, глаза мгновенно заплыли, нос словно увеличился в размерах раза в два, а то и больше. Ну и пусть! Я не хотела, чтобы Фелан устыдился и бросился меня утешать. Я просто хотела выплеснуть душившие меня эмоции.

По всему было видно, что Фелан опешил, не ожидая от меня подобного. Так раздражающая меня ухмылка медленно сползла с его губ, он посерьезнел.

— Марика, — растерянно протянул он и потянулся было погладить меня по голове.

Я резко дернулась в сторону, не позволяя ему это. Перевернулась на живот и продолжила самозабвенно рыдать, уткнувшись мокрым от слез лицом в подушку.

— Но, Марика, — каким-то очень жалким тоном продолжил Фелан, — пожалуйста, успокойся!

Легко сказать, но тяжело сделать! Рыдания душили меня до такой степени, что я задыхалась, не в силах вздохнуть полной грудью. Ко всему прочему меня колотило мелкой противной дрожью от волнения так, что зуб на зуб не попадал. По всей видимости, началась самая настоящая истерика.

И Фелан тоже понял это. Осознал, что любые его слова утешения послужат лишь дровами в костре моих непрекращающихся рыданий. Нет, он не прекратил свои попытки успокоить меня. Просто лег рядом и привлек к себе, не обращая внимания на то, как я забарахталась, безуспешно пытаясь скинуть с себя его руку.

Впрочем, мое сопротивление не продлилось долго. Достаточно скоро я смирилась. Если честно, была своя прелесть в том, что я лежала рядом с живым человеком, чувствуя его дыхание, ощущая тепло его тела. Это действовало на меня… успокаивающе. Главное, не вспоминать, кто именно рядом со мной. И попытаться поверить, что это Генрих каким-то чудом отыскал меня и вызволил из этого плена.

Невозможно рыдать вечно. И, наконец, я стихла, хотя слезы еще продолжали струиться по моему лицу. Но хотя бы меня больше не било в нервном припадке.

— Я виноват перед тобой, — негромко проговорил Фелан.

Его пальцы скользнули по моему затылку, зарылись в волосы, лаская, утешая, успокаивая.

Я молчала, продолжая беззвучно всхлипывать. Все, на что я надеялась, пошло прахом! То происшествие в карете еще можно было списать на животные инстинкты оборотня, но то, как он поступил со мной сейчас… Зачем ему это? Зачем ему от меня ребенок? Он ведь обязан понимать, что следующие девять месяцев я проведу в таком кошмаре, который и самому злейшему врагу не пожелаешь. И да, я возненавижу его. Уже начинаю ненавидеть.