Возвращение домой - Розамунда Пилчер

– А вот твоя ванная.

Просто как в сказке! Джудит пошла осматривать ванную: пол в черно-белую клетку, огромная ванна, блестящие краны, мягкие белые полотенца, флаконы с отдушкой для ванн и стеклянные баночки с душистым тальком.

– Моя личная ванная?!

– Вообще-то, она предназначена для двух комнат – твоей и той, что напротив. Но раз там сейчас никто не живет, то ванная остается тебе в единоличное пользование. – Лавди вернулась в спальню, распахнула окно и высунулась из него. – А вот какой вид из твоего окна; стоит только выглянуть – и увидишь море.

Джудит подошла к ней, и они встали бок о бок, опершись руками о каменный подоконник и чувствуя на своих лицах холодный, пропахший морской солью ветер.

Вытянув шею, Джудит с готовностью полюбовалась полоской моря, однако во сто крат интереснее был ближний план открывающейся панорамы – большой внутренний двор, вымощенный булыжником, с одноэтажными строениями с трех сторон, крытыми шифером. В центре возвышалась голубятня, вокруг нее порхали белые голуби; садились, чистили клювом перья и оглашали двор довольным воркованием. По кромке двора тянулся ряд деревянных кадок, в которых росла желтофиоль, бросались в глаза и свидетельства отлаженного усадебного хозяйства – шкаф для складывания дичи, размером с добрый гардероб, несколько мусорных баков, веревка для сушки белья, увешанная белоснежными кухонными полотенцами. За двором виднелась посыпанная гравием дорога, а дальше – кошеный луг и ряд покуда еще голых деревьев, которые гнулись и трепетали ветвями под порывами дующего с моря ветра.

Вокруг, казалось, было безлюдно, но вот внизу открылась дверь, и из-за нее вышла девушка в розовато-лиловом переднике. Сверху они внимательно уставились на ее макушку. В руках у нее была миска с овощными очистками, которую она опорожнила в один из мусорных баков.

– Это для свиней миссис Мадж, – многозначительно шепнула Лавди, как будто они были шпионами, которым непременно нужно остаться незамеченными. Однако девушка в переднике не подняла глаз на верхние окна. Она с лязгом накрыла бак крышкой, остановилась потрогать развешанные полотенца, проверяя, не пора ли их снимать, и снова исчезла в доме.

– Кто это?

– Хетти, новая судомойка. Она помогает миссис Неттлбед. Миссис Неттлбед – наша кухарка, а ее муж, мистер Неттлбед, – наш дворецкий. Она очень милая, а он бывает ужасно не в духе. Мама говорит: это все его желудок. У него язва.

Дворецкий. Чем дальше, тем все грандиознее и великолепнее. Джудит высунулась еще дальше и стала вглядываться в строения по сторонам двора.

– А это конюшня, где ты держишь своего пони?

– Нет, это котельная, дровяной сарай, угольный сарай и тому подобное. И уборная для садовников. Конюшни немного подальше, отсюда их не видно. Я возьму тебя туда после обеда – познакомишься с Тинкербелл. Если захочешь, можешь на ней прокатиться.

– Я никогда не ездила верхом, – призналась Джудит, и это было лишь полправды: она вообще боялась лошадей.

– Тинкербелл – не лошадь, а пони. Она смирная, никогда не брыкается и не кусается. – После секундного раздумья Лавди добавила: – Сегодня суббота, – может быть, там будет Уолтер.

– Кто это такой?

– Уолтер Мадж. Его отец управляет «Лиджи», нашей фермой, а еще помогает папчику в управлении поместьем. Уолтер очень милый. Ему шестнадцать. Он иногда приходит на выходные, чтобы вычистить конюшни и помочь садовнику. Он копит деньги на мотоцикл.

– Он тоже ездит верхом?

– Он выгуливает охотничью лошадь папчика, когда тот заседает в суде или уезжает на какую-нибудь деловую встречу. – Внезапно Лавди отпрянула от окна. – Я замерзла. Пойдем разберем твои вещи.

Они занялись этим делом вместе. Вещей у Джудит было немного, но каждой нужно было найти подходящее место. Шляпа и пальто были убраны в гардероб, пальто устроилось на мягких, обтянутых розовым бархатом плечиках. Внутри шкафа пахло лавандой. Ночная рубашка легла на подушку, халат был повешен на дверь, щетка для волос и гребешок расположились на туалетном столике, смена нижнего белья укрылась в выдвижном ящике, а зубная щетка и фланелевое полотенце для лица заняли свои места в безразмерной ванной. Свой дневник и авторучку Джудит положила на ночной столик, вместе с часами и новой книжкой Артура Рэнсома.

Когда они закончили, она огляделась по сторонам и отметила про себя, что ее ничтожные, неприметные пожитки не оставили особого отпечатка на роскошном убранстве комнаты. Но Лавди некогда было замечать эти тонкости. Как всегда сгорая от нетерпения, она уже порядком утомилась от хозяйственных хлопот и, забросив пустую сумку под кровать, объявила:

– Все. Теперь пойдем к Мэри и посмотрим, что ей удалось откопать для тебя из одежды. Не знаю, как ты, но если я в самое ближайшее время не сброшу с себя эту мерзкую форму, то у меня начнется истерика.

Она мигом выскочила из комнаты и с громким топотом понеслась по коридору обратно в детскую – словно наперекор всем школьным правилам, которые вдалбливались в ее упрямую голову, но теряли свою силу здесь, дома, где она снова становилась вольной птицей.

Мэри уже закончила гладить, сложила гладильную доску и поставила утюг остывать. Они застали ее стоящей на коленях перед высоким гардеробом, который был самым внушительным предметом обстановки в детской; его вместительный нижний ящик был выдвинут, и вокруг разложена аккуратными кучками самая разная одежда.

Лавди умирала от нетерпения.

– Нашла что-нибудь? Не обязательно что-то нарядное – сгодится любое…

– Как это «сгодится любое»? Ты же не хочешь, чтобы твоя подруга выглядела, будто только что явилась с благотворительной распродажи?

– Мэри, это же совсем новый пуловер! Афина купила его в прошлые каникулы. Что он делает в твоем «специальном» ящике с ненужными ей вещами?

– Хороший вопрос. Она зацепилась локтем за кусок колючей проволоки. Я починила это место, но станет ли она его носить, эта маленькая леди? Как бы не так.

– Кашемир… Да он просто великолепен! Держи! – Лавди кинула пуловер подруге, и, когда Джудит поймала его, ей показалось, будто ветер бросил ей в руки пушинку чертополоха – такой невесомой и нежной была шерсть. Кашемир. У нее никогда не было кашемирового пуловера. К тому же красного, как ягода остролиста, – один из любимых ее цветов.

– А вот прелестная бумажная блузка в полоску, с круглым отложным воротничком. Одному Небу известно, почему Афина перестала ее носить. Надоела она ей, не иначе. И шорты. В школе она в них играла в хоккей. Я их сохранила: подумала, что они могут еще пригодиться тебе, Лавди.

Мэри подняла шорты для всеобщего обозрения. Они были из темно-синей фланели, плиссированные, наподобие короткой юбки.

– То, что надо, – одобрительно отозвалась Лавди. – Сгодятся, а, Джудит? Ах, Мэри, ты просто чудо! – Она наклонилась и стиснула шею Мэри своими тонкими ручонками. – Ты самая лучшая Мэри на свете! Теперь, Джудит, отправляйся к себе и переоденься, да поживее, потому что мне еще надо успеть показать тебе все-все остальное.