Приличный человек - Чингиз Абдуллаев

Фейгельман тяжело вздохнул и, поднявшись, вышел из зала.Через минуту они вместе с Плавником входили обратно. Фейгельман сокрушенноразводил руками, Плавник недовольно качал головой. Было понятно, что говориткаждый из них.

Едва началось судебное заседание, как судья подозвала всехтроих адвокатов, включая адвоката, представляющего интересы «Альфа-банка». Ейсообщили, что процесс может быть остановлен из-за примирения сторон. НоФейгельман отказался подтвердить это сообщение. Судебный процесс продолжался.Каждая сторона представила свои аргументы, выступали представители банков икомпании «Ростан». За банки выступили руководители юридических отделов, за«Ростан» сам Вахтанг Михайлович. Он попытался взять себя в руки, настаивая, чтокомпания может продолжить работу. На вопрос судьи, откуда они возьмут средства,генеральный директор, вспылив, заявил, что это их личное дело, и этимокончательно испортил впечатление от своей не очень связной речи. В пять часовсудья объявила, что решение суда будет объявлено еще через полчаса.

На этот раз никто не уходил из зала, напряженно ожидаярешение судьи. Вполголоса переговаривались Плавник и другой адвокат. Фейгельмандостал телефон и тихо с кем-то разговаривал. Антонина Алексеевна вытащилабутерброд и незаметно его жевала. Юна Миланич поднялась и подошла к Дронго.

– Кажется, все ясно, – произнесла она, хищноулыбнувшись. – У меня есть к вам предложение.

– Надеюсь, вы не собираетесь у меня ничегоконфисковывать? – поинтересовался Дронго.

– Нет. Я хочу пригласить вас на ужин, – сообщилаМиланич.

– Что? – изумился Дронго. – Вы хотите пригласитьменя на ужин?

– Вас никогда не приглашала на ужин женщина?

– Приглашала, конечно. Но...

– Боитесь, – с некоторым презрением произнеслаЮна, – все еще не доверяете мне. Думаете, что я хочу отомстить?

– Нет, не думаю. Просто необычное предложение, котороезастало меня врасплох. Когда и где?

– Сегодня в «Ностальжи», если не возражаете. Хотите, я заедуза вами?

– Если еще вы пришлете мне букет цветов, то я буду оченьтронут, – церемонно кивнул Дронго, – и вообще, сделайте мнекакой-нибудь подарок в память о нашей встрече.

Она улыбнулась.

– А вы совсем не изменились.

– Как и вы, – парировал Дронго. – Значит, сегодняв «Ностальжи». В котором часу?

– В семь.

– Лучше в восемь.

– Договорились, – она отошла от его стула.

– Вы ее хорошо знаете? – с ужасом поинтересоваласьАнтонина Алексеевна.

– Раньше знал. Но не очень хорошо.

– Она вампир, – сообщила Антонина Алексеевна, – язнаю их бухгалтера, и она мне всегда говорила, что Юна Борисовна настоящийэнергетический вампир. Честное слово.

– Ах, энергетический, – протянул Дронго, – какжалко. А я думал, что она настоящий вампир. Даже обидно.

– Что вы такое говорите, – отшатнулась от него АнтонинаАлесеевна, – вы видите, что здесь творится. Нас сейчас засудят, а вышутите.

Он ей не ответил. Через некоторое время появилась судья. Онасухим голосом зачитала решение суда. Исковое заявление банков было признанообоснованным, и в течение семи дней компания «Ростан» обязана была выплатитьпять миллионов семьсот шестьдесят четыре тысячи долларов и четырнадцать центов.При этом в обеспечение долга указывалось личное имущество обоих совладельцевкомпании. Суд закончился. Все поздравляли недовольного Плавника. Он понимал,что не добился главного, ведь ему необходимо было получить согласие на передачунедостроенного завода с землей банку.

Чагунава, напротив, казался довольным таким решением. Онвыслушал решение суда молча, лишь саркастически улыбаясь. Фейгельман толькопожал плечами, выслушав приговор. Все было кончено. Они еще могли обжаловатьэто решение суда, но, похоже, никто не сомневался, что ответчик откажется отподобного шага. Дронго начал протискиваться к выходу. Где-то впереди мелькнулаи исчезла фигура Юны Миланич, очевидно, ее ждала машина. Дронго вышел на улицуи включил свой мобильный телефон. И почти сразу услышал телефонный звонок. Этобыл Эдгар Вейдеманис.

– У нас неприятности, – сообщил он, – ты можешь неповерить, но к моей дочери в больницу привезли с сердечным приступом женщину. Догадываешься,кто это?

– Сутеева? – спросил Дронго.

– Да. Лариса Кирилловна Сутеева. Представляешь, в каком онасостоянии, если понадобилась госпитализация?

– Черт побери, – невольно вырвалось у Дронго, – яначинаю думать, что нас с тобой просто водят по кругу, как скаковых лошадей.Сейчас я приеду, подождите меня.

Он приехал к себе в офис, где его уже ждали Вейдеманис иКружков. Оба понимали, насколько важным является известие, случайно полученноеими от дочери Эдгара, которая работала врачом в одной из московских больниц.Если Лариса Кирилловна так глубоко переживала смерть своего мужа, то чемобъяснить их разрыв накануне убийства Сутеева? И почему она стала невольнымвиновником гибели своего мужа, заставив его переехать в старую квартиру?

– Она не пустила меня в гостиную, чтобы я не увидел большогопортрета ее мужа, который там был, – задумчиво заметил Дронго, –значит, не хотела, чтобы я знал, как она на самом деле к нему относилась. Нопочему? В ее положении нужно подсознательно искать любые мотивы, чтобыоправдаться. Хотя бы для самой себя. Нужно узнать, кто там остался с еедочерью.

Подняв трубку городского телефона, он взглянул на стоявшегорядом Вейдеманиса и набрал номер городской квартиры Сутеевых. Услышал женскийголос.

– Здравствуйте, – сказал Дронго, – извините, что явас беспокою. Это говорят из компании Николая Евгеньевича. Я их адвокат. Каксебя чувствует Лариса Кирилловна? Нам сообщили, что она госпитализирована.

– Да, – ответила женщина, судя по голосу, ей было летшестьдесят или семьдесят, – мы все очень переживаем. У нее гипертоническийкриз. Это так ужасно.

– Я, очевидно, разговариваю с ее мамой? – уточнилДронго.

– Да, это я, – ответила женщина.

– Очень приятно. Вы не знаете, когда мы можем ее навестить?

– Нет. Врачи не разрешают ее беспокоить. Сегодня звонил идвоюродный брат Коли – Дмитрий Романович. Он тоже очень беспокоится, хочетпопасть к ней, но врачи сказали нам, что туда нельзя. Мой внук с самого утрасидит в больнице, если матери что-то понадобится. Они оба переживают смертьНиколая Евгеньевича.

– У вашего внука, наверно, были хорошие отношения со своимотчимом.

– Замечательные. Просто как родные отец и сын. Он был такимавторитетом для мальчика. Эта смерть Николая Евгеньевича утрата для всех нас. Уних была очень дружная семья. Они планировали поехать этим летом на Валдай всечетверо.