Трепет - Сергей Малицкий

– Давай, Ува, – попросил лекарь. – Только осторожно и негромко. Ну, ты знаешь.

– Знаю, – чуть грубовато буркнула девчонка, забралась с ногами на лавку, прижала крохотные ладошки к груди Ирис, нахмурилась, выкатила на щеки две слезинки.

– Она хорошая, – прошептала вдруг так, словно ей подарили куклу.

– Хорошая, – скривил лицо лекарь. – Ты вытаскивай ее, только ты сможешь.

– Так уже, – удивилась малышка. – Болеть, правда, долго будет. Месяц или два в постели проведет, но уже не умрет. Конечно, если вы ее сами не заморите. Кто ее принес? Ты? Стрелу выдернуть сможешь?

Малышка положила ладонь на грудь Ирис, пропустив стрелу между указательным и средним пальчиками, вторую руку завела под спину.

– Силенки есть? Дергать за острие, не раскачивать, лучше одним рывком и точно вверх. Качнешь – добавишь месяц хвори. Ну, чего ты? Я до утра буду так стоять?

Игнис не мог пошевелиться. На правой руке Увы, на большом пальце, были надеты сразу два перстня Ордена Слуг Святого пепла. Они не светились, так, лишь проблескивали, но что-то говорило Игнису, что рядом с ним еще один камень. Он медленно поднял левую руку и раскрыл ладонь. Два точно таких же перстня сверкнули и на его руке.

– Ува, – укоризненно покачал головой лекарь. – Мы же говорили. Ты что, огонь в степи жжешь?

– А ты думал, что у нее только стрела? – надула губы девчонка. – У нее и без стрелы все нутро покалечено. Уже много лет как. Лечить так лечить. Или не надо?

– Надо, – выдавил Игнис.

Посмотрел на лекаря и узнал. Это был Алиус Алитер. Похудевший и постаревший, словно обожженный чем, но он.

– Давай уже, – буркнула Ува. – Выдергивай стрелку-то. Мне спать пора. Подумаешь, огонек не удержала. Посверкало, да не ослепило. Может, и не разглядел еще никто. А разглядел – так, может, еще и не сыщет.

…Тем же вечером, когда тьма уже заволокла и небо, и землю, Кама, которая успела за неделю дойти только до руин Кахака, потому что и тропа была тяжелой, и приходилось не раз устраивать за спиной завалы, чтобы возможная погоня не настигла ее, замерла. Орс, который порядком надоел Каме даже не болтовней, а тем, что уединиться от него было невозможно, удивленно проворчал:

– Не волнуйся ты так. Других мурсов можешь не опасаться, хотя бы потому, что уж двух мурсов да еще одного человека никакая плоть не выдержит, если, конечно, не упражнять ее лет так двести. А огни внизу – это развалины Кахака. Тут гахский лес почти вплотную подступает к горам, деревни прямо среди древних руин стоят. Но прежние гахи в горы не ходят. А новые вряд ли сюда уже добрались. Минуем Кахак, можно будет не тревожиться. Дальше в долину спуск находится на полпути от Кахака к Туну. А это уже считай что Арамана.

– Нет, – мотнула головой Кама. – Ты ничего не почувствовал?

– Как я могу почувствовать, – выразил неудовольствие Орс. – Я ж не выгонял тебя из тела, все чувства в твоем распоряжении. Ничего, и я еще почувствую что-нибудь. С другой стороны, не хочу больше старика вытаскивать в долголетие. То спина ломит, то ноги гудят, то голова разваливается на куски. Как старую одежонку за кем донашивать.

– Я не об этом, – раздраженно отмахнулась от мурса Кама. – Словно звезда зажглась на небе. Даже не зажглась, а блеснула. Где-то на северо-западе.

– Так нет звезд-то, – недоуменно протянул Орс. – Небо тучами затянуто. Что ты могла увидеть?

– Камень, – прошептала Кама. – Камень. Один из шести камней. Или одна из семи звезд проснулась. Дала о себе знать. На северо-западе. Может быть, это Игнис?

– Странно было бы проявлять камень Митуту через шесть лет после его явления, – задумался Орс. – Он уже давно должен быть вплетен в сущее. Не проглядишь. Только если…

– Только если? – продолжила Кама.

– Только если к силе его пришлось обратиться или камень новое пристанище отыскал, – проговорил Орс.

– Сколько еще до Араманы? – стиснула зубы Кама.

– До самого Туна почти пять сотен лиг, до границ Араманы, до араманских башен, стены да дозоров – ближе, но все поболее трех сотен лиг наберется.

– Неужели араманы не знают о гахах? – прошептала Кама.

– Как не знают, знают, – протянул Орс. – Да только не выделяют их среди прочей нечисти. Не знают, что все твари, которые им покоя не дают, как раз гахами-то и вытеснены от озера. А уж те из гахов, что на араманские копья и стрелы нанизались, дикие в основном. Звери и есть. Те, что из деревень, сберегаются. До срока.

– Настал, стало быть, срок? – спросила Кама.

– Выходит, что настал, – ответил Орс.

– Поспешим, – сказала она. – Сегодня обойдемся без привала.

– Мне-то что, – привычно начал бурчать Орс. – Мне не ногами идти, мало ли… Ты бы себя пожалела, девка… Откуда только сила берется…

Уже за полночь в покоях короля Ардууса звякнул бронзовый колокол. Слегка обрюзгший, но все еще не потерявший силы и стати Пурус Арундо поднялся с ложа, с раздражением окинул взглядом обнаженных девиц, лежавших рядом с ним, – ни на секунду не могли избавиться от ужаса, даже в постели от страха тряслись. И теперь притворялись спящими. Может быть, располосовать их мечом императора? Или хотя бы одну из них? На короткое время раздражение смоется кровью, станет легче. А что ему нужно кроме легкости? Что там еще случилось? Только трое могли потревожить короля ночью. Но Флавус Белуа был у Пуруса три часа назад. Энимал ни разу не воспользовался данным ему правом. Выходит, Русатос? Будь он проклят. Откуда только взялся? Десятка два последышей осталось от Деменса, когда тот сгинул где-то в Самсуме. Из них лишь Русатос, высокий и худой воин лет сорока, которого Деменс нанял еще лет за пять до собственного исчезновения и держал все это время в роли охранника, показался Пурусу годным на место воеводы тайной службы.

– Отчего в темнице служил? – спросил его тогда еще Пурус.

– Деменс опасался меня, – спокойно, словно не перед королем стоял, проговорил Русатос. – Да я и сам того же хотел. Есть кого опасаться и мне.

– Кого же? – нахмурился Пурус, но Русатос вместо ответа засучил рукав и показал Пурусу отметку – два круга один внутри другого.

– Орден Света, – вымолвил чуть слышно.

– Орден Света? – поднял брови Пурус. – Так ты воин света, выходит? Почему Деменс мне не сказал об этом?

– Я уже десять лет служу Ардуусу, – отчеканил Русатос. – Службы не боюсь, грязи тоже. Смертью меня не напугаешь. Но вот Лучезарного вызволять – не по мне. Оттого и в казематах Деменса скрывался, чтобы исчезновение мое былью поросло. Заодно лазутчиков его учил кое-чему. Тебе служил, король. Как мог, так и служил.

– Иди, – буркнул тогда Пурус и в тот же день встретился с Флавусом. Тот долго молчал, хмурился, словно не о судьбе Русатоса думал, а судьбу всего Ардууса прикидывал. Наконец произнес: