Море воспоминаний - Фиона Валпи

– Я нашел ее. Территория под контролем. Возвращение безопасно. Повторяю, возвращение безопасно.

Жимолость убрали с прикроватной тумбочки Эллы, но я занята тем, что раскладываю букет белых лилий, которые принесла, надеясь, что они напомнят ей о той ночи, когда она танцевала с Кристофом, когда они были вместе, счастливые и не подозревающие, что на горизонте собираются грозовые тучи.

Когда я ставлю вазу на стол, она внимательно смотрит на меня, и сегодня ее глаза сияют и ясны. Несмотря на слой тщательно нанесенного тонального крема, я чувствую, что она замечает темные полумесяцы под моими глазами, и внезапно сознаю, что мои волосы не мешало бы вымыть. Мои руки слегка дрожат, как это бывает в те дни, когда усталость и тревога переполняют меня, и немного воды выплескивается на прикроватную тумбочку. Она продолжает пристально наблюдать за мной, пока я тянусь за салфетками, чтобы вытереть образовавшуюся лужицу.

Внезапно почувствовав себя неловко, я лезу в сумку, потому что нахожу подходящий повод отвлечь ее.

– Смотри, бабушка, я сегодня принесла с собой один из фотоальбомов.

Он датирован 1945 годом. В нем кадры, сделанные уже после войны.

К сожалению, нет никаких военных фотокарточек Эллы, если не считать двух снимков. На одном она в комбинезоне механика базы ВВС в Галфорде стоит рядом с мощной боевой машиной, держит большую канистру с маслом и улыбается в камеру Вики. Второй снимок, где она в форме ЖВВС, куда более официален.

– А что ты делала потом, бабушка? После операции с S-Phone во Франции? Ты научилась прыгать с парашютом? У тебя были еще какие-нибудь задания?

Она смеется и качает головой.

– Нет, моя дорогая. Боюсь, что оставшаяся часть моей карьеры в ВВС была куда более приземленной. Мне хотелось сделать больше, но сильные мира сего решили, что я «не пригодна для полевых операций» и что мои знания французского языка нужнее в другом месте. Меня отправили обратно в Восточный Лотиан, в подготовительную школу, которая представляла собой специализированный учебный центр УСО для радистов. Я провела остаток войны, перехватывая и переводя пропагандистские передачи нацистов на французском языке. Иногда в отместку мы передавали грубоватые песни Спайка Джонса[86]. А порой – просто чепуху, заставляя немцев думать, что это закодированная информация (я получала удовольствие от мысли, что они тратят драгоценные ресурсы, пытаясь расшифровать ее) как прикрытие для реальных сообщений, которые мы передавали французским ячейкам Сопротивления. Позже я стала инструктором в Белхейвен Хилл, обучала других сотрудников УСО тому, как пользоваться специальным радиооборудованием. Я встречала много женщин, гораздо более смелых, чем я. Но нет, я никогда не участвовала в других миссиях.

– А дедушка?

– О да, он продолжал свою работу. Большую часть времени я не знала, чем он занимается; это было строго секретно. Он остался в Арисейге, но при любой возможности приезжал в Эдинбург, и мы встречались за чаем в отеле «Норт-Бритиш». Когда я представила Ангуса своим родителям, они, конечно, решили, что он просто замечательный. Мы встречались. Веселились. Жизнь продолжалась, несмотря на войну. В некотором смысле она была более концентрированной, более интенсивно проживаемой из-за риска и угрозы, которые всегда были там, на заднем плане. Я его очень любила. И не только потому, что он спас мне жизнь. Я любила его за то, что он был прекрасным, смелым и веселым человеком, – подчеркивает бабушка и хлопает меня по руке. – И очень хорошо, что это случилось в моей жизни. Иначе здесь не было бы ни твоей матери, ни Робби, ни тебя, ни Финна. Вы – лучшее, что есть у меня в этом мире.

Я открываю фотоальбом, лежащий у меня на коленях, на странице с их свадебной фотографией. Элла поворачивается, чтобы погладить листья лилий в вазе рядом с ней.

– В тот день они тоже были в моем букете, видишь? Да, этот запах возвращает меня обратно…

Ангус и Элла обвенчались в церкви, которую ее семья всегда посещала, в Holy Corner[87], ясным субботним утром в конце мая, всего через пару недель после Дня Победы. Казалось, вся страна еще празднует, и их свадьба словно была частью радости, которая заполнила весь мир после безоговорочной капитуляции нацистской Германии. Они вышли из церкви в облаке конфетти, подброшенного родными и друзьями и опустившегося, как лепестки, гонимые ветром, на складки кружевного платья и вуаль Эллы.

В машине, которая везла их на свадебный завтрак, она стряхнула конфетти с униформы цвета хаки своего жениха и поцеловала его в губы. Он взял ее руку.

– Все хорошо, миссис Делримпл?

– Очень хорошо, – заулыбалась, сжимая его ладонь.

– Ты такая красивая, моя Элла! Спасибо тебе за то, что сделала меня самым счастливым человеком на свете. И самым гордым.

Машина затормозила перед отелем «Норт-Бритиш», и он вышел, протянув ей руку. Раздались легкие аплодисменты небольшой группы прохожих, которые остановились, чтобы полюбоваться парой новобрачных в лучах майского солнца.

Она взяла его под руку, и швейцар отеля встал по стойке смирно, когда они переступили порог.

– Итак, мы снова здесь, мистер Браун. Ты небось и представить себе не мог в тот день, когда мы впервые беседовали, что придется спасать мне жизнь, а в конце концов еще и жениться на мне, – поддразнила она его.

– Вообще-то мог, – улыбнулся он ей, глядя сверху вниз. – Женитьбу на тебе, по крайней мере. Должен признаться, это приходило мне в голову.

– Что ж, очень впечатляющее перспективное планирование! Но ведь это всегда было одной из твоих сильных сторон.

– Готова? – спросил он ее, кивнув в сторону «Палм Корт», где должна была состояться их свадьба.

– Готова, – ответила она. И они вошли в зал, полный ликующих друзей.

* * *

Они провели медовый месяц в Арисейге, в одном из фермерских домиков, который временно пустовал теперь, когда подразделение для подготовки разведчиков и диверсантов было расформировано.

Эти две недели были одними из самых счастливых дней в жизни Эллы. Они гуляли по белоснежным песчаным пляжам на фоне Гебридских островов, исследовали на лодке тихие бухты с парящими вершинами острова Рам. Наблюдали, как олени бродят по склонам холмов, а орлы скользят по лазурному небу, возвращались назад с заходом солнца, иногда сопровождаемые стаей дельфинов. Ангус ловил макрель, которую Элла потом готовила на торфяной плите в коттедже, и они сидели вместе до позднего вечера, разговаривая и читая. А ночью они лежали в объятиях друг друга, наслаждаясь счастьем, наполненные любовью и надеждой на чудесное будущее теперь, когда война в Европе наконец закончилась.