Волшебник в Хаосе - Кристофер Сташеф

— Мне всегда очень трудно общаться с братом, объяснять ему, почему так важно заботиться о повышении благосостояния иоменов. Я неизменно стараюсь внушить ему, что наша сила — в любви и верности наших подданных. Ведь они в минуту испытаний станут надежным щитом, способным отразить натиск врага. Он же считает, что все это — напрасная трата денег. Ему кажется, что приличная одежда иоменов — посягательство на нашу казну. Вместо этого можно было бы закупить больше доспехов и оружия.

— А вы не спрашивали его о том, действительно ли оружие — самое главное, что вам нужно?

— Нет, я бы никогда не осмелилась задать ему такой вопрос!

Дирк улыбнулся, будучи не в состоянии даже представить себе, как вообще можно рассердиться на эту женщину.

— Но ведь если иомены довольны жизнью, они и трудиться будут лучше, верно? — спросил он.

— Конечно же! — Глаза Магды восхитительно расширились. — Ведь они получают большие урожаи, чем крепостные крестьяне! Приносят больше зерна, больше фруктов. Они дают нам даже больше, чем оставляют себе для собственных нужд, так ведь?

— Да, видимо, так. Вам просто нужно когда-нибудь сесть и точно подсчитать приход и расход от ваших земель и земель других феодалов, определить, сколько денег идет на личные нужды иоменов и их семей. Я не сомневаюсь, вы увидите, что сальдо точно окажется в вашу пользу.

— А вы очень интересно мыслите, сержант! — одобрительно произнесла юная хозяйка Куилихена. — Похоже, вы не всегда были всего лишь сержантом. Я угадала?

— Если вы желаете знать, был ли я раньше офицером, то я отвечу утвердительно, — признался Дирк. — Когда бы я ни отправлялся в далекое путешествие, мне всегда приходилось начинать все сначала, каждый раз заново поднимаясь вверх по служебной лестнице.

— А вам часто приходится отправляться в далекие путешествия?

— Да. Главным образом для того, чтобы найти ту самую удивительную, единственную женщину, — ответил Дирк, глядя Магде прямо в глаза.

Она выдержала его взгляд, лишь слегка побледнев, замерла на мгновение, затем, покраснев, отвернулась.

— Желаю вам удачи в ваших поисках. Я свои поиски давно закончила. Цели своей достигла, однако счастья так и не нашла...

Дирк понял, что это предупреждение.

Присев рядом с Магдой, он спросил:

— Как же такое может быть?

— Я — вдова, — просто ответила юная женщина. — Вы вполне можете стать законным претендентом на мою руку и сердце.

— Когда вдову отличает столь ослепительная красота, как ваша, доблесть отступает в сторону, уступая место кокетству.

Магда подалась вперед и улыбнулась, однако губы ее задрожали, а в глазах блеснули слезы. Какое-то мгновение Дирк надеялся, что эти сочные губы сейчас откроются для поцелуя, но этого не произошло.

— Мой муж ушел из жизни, не оставив наследника, — проговорила Магда.

Она произнесла эти слова с такой щемящей грустью, что сердце Дирка екнуло. В эти секунды ему страстно захотелось обнять юную женщину и успокоить ее.

— Как это печально! Ничего не оставить после своей смерти!..

— Да, — грустно согласилась хозяйка Куилихена и на секунду нахмурилась. — У нас существует обычай, о котором вы скорее всего не знаете. Согласно ему, я не могу повторно выйти замуж.

— Что?.. — переспросил Дирк, но тут же осекся.

— Вы — чужестранец, и прибыли сюда из далекой страны. Вам не понять наших обычаев.

— Вы не совсем правы, — нахмурившись, сказал Дирк. — Но этот обычай мне представляется совершенно неправильным и довольно странным.

— Каким бы он ни был, но это наш обычай, — решительным тоном отозвалась Магда. — Детей у меня нет, значит, мне и в будущем не суждено обзавестись ими, а становиться чьей-то наложницей я не хочу. Вот поэтому-то я и вернулась в родные края. Если природа отказала мне в радости материнства, я могу по крайней мере хотя бы посвятить себя моему славному народу, среди которого я выросла. Теперь, я надеюсь, вы понимаете, почему я имею полное право подвергать свою жизнь риску на поле боя.

Дирк снова услышал грустную нотку в голосе Магды и снова подавил в себе желание заключить ее в объятия. Он ограничился лишь тем, что взял девушку за руку, не встретив никакого сопротивления.

— Простите меня, — сказал он, — но в вашем обычае я не вижу абсолютно никакого смысла. Может быть, он и подходит для женщины, пробывшей десять лет в браке и так и не родившей ребенка, но ни в коем случае не для юной девушки, которая была замужем всего лишь несколько недель. У вас наверняка еще могут быть дети, сударыня, если появится новый муж.

Дирк понял двусмысленность своих слов, и он выпустил руку Магды.

— Простите меня, миледи... Я вовсе не имел в виду то, что...

На глаза юной женщины навернулись слезы.

— Вы все правильно сказали, и в ваших словах нет ничего предосудительного. За эти несколько коротких минут вы вселили в меня больше надежды, чем все окружающие меня люди за последние годы.

Магда подалась вперед. Глаза ее возбужденно блестели, а губы разомкнулись в ожидании поцелуя.

Чувствуя, как учащенно забилось сердце, Дирк собрался с мужеством и, обняв ее, крепко поцеловал.

Еще никогда в своей жизни он не испытывал такого восторга, как в момент этого сладостного, долгого поцелуя.

* * *

В опочивальню, куда его определили вместе с Гаром, Дирк вернулся спустя час.

Он попытался закрыть за собой дверь тихо, стараясь не производить лишнего шума, однако Гар все-таки проснулся.

— Ну что, ты проводил хозяйку прямо до двери? — поинтересовался он.

— Нет, — ответил Дирк, опустившись на кровать. — Она самая прекрасная женщина из всех, кого я когда-либо знал.

— Счастливчик, — с нескрываемой завистью произнес Гар. — Нет, ты не подумай, я не завидую, я не соперник тебе, но мне хотелось бы испытать такие же чувства, как ты сейчас. Спи, Дирк, и пусть тебе приснятся райские сновидения.

Дирк тут же уснул, и его сны оказались если не райскими, но уж точно пьянящими.

Кое-какие из реалий старой Земли колонисты все-таки сохранили, причем скорее из чистого любопытства, чем из уважения к седой старине планеты — колыбели всего человечества.

В числе их оказались военные звания, ранги, организации, а также такая диковина, как горн — по причине высокого, чистого звука, который можно извлекать из этого музыкального инструмента.

Солдаты Голубой Роты стояли в окружении иоменов, все до единого сняв шлемы и склонив головы возле двух свежевырытых могил, в которых нашли последнее успокоение их боевые товарищи. Горнист выводил обычную в таких ситуациях минорную мелодию прощания.