Чосер и чертог славы - Филип Гуден

— Госпожа Розамунда считает, что у верных английской короне нет будущего.

— Что?

Фуа понял, что перешел запретную черту.

— Я… я… она случайно бросила это при мне…

— Когда мне понадобиться узнать ее мнение, я спрошу ее сам. Как и вас, Фуа. Теперь ступайте.

Оставшись один, Анри де Гюйак углубился в размышления о будущем. Конечно, его сенешаль прав. Ход событий в Аквитании повернулся против англичан. Рано или поздно они утратят господство над территорией. Личные интересы призывали его присоединиться к партии остальных крупных землевладельцев, куда уже вошли Шовиньи, Пон и его сосед Гастон Флора. Тем не менее оставался вопрос чести, клятвы верности, старые знакомые и друзья вроде Джеффри. От его решения зависела судьба многих. Дом Гюйака пользуется известностью. Но что о нем скажут потомки?

Первые рассветные лучи едва пробивались сквозь толстый полог, который завешивал кровать Чосера. Все звуки извне также доходили вполсилы. Но Джеффри уже проснулся. В это время года молодежи не спится от любви или от вожделения, пожилые, напротив, просыпаются неохотно. По возрасту Джеффри не относился ни к той, ни к другой категории — он проснулся потому, что был озабочен мыслями. Снова и снова прокручивая в уме короткий разговор с Анри, он пролежал все ночь в нервном полусне. Ситуация в замке была непростой. Переговоры с де Гюйаком не дали подвижек, и следовало признать, что его миссия потерпела неудачу. Сегодня он попробует еще раз убедить графа, когда тот вернется с охоты. Однако он пока не решил, пришло ли время использовать секретную информацию, вверенную ему Гонтом.

В футлярчике, который он носил на шее, хранилось запечатанное письмо. Джон Гонт, вручая его Чосеру, наказал использовать его только в самом крайнем случае. Не спрашивайте о его содержании, Джеффри, сказал он, просто вручите его графу, если вам покажется, что он не воспринял наше обращение.

Переправлять на себе секретное послание, притом что тебе отказано в праве знать о его содержании… как тут не разыграться воображению. В самом деле, во время путешествия Чосер время от времени мысленно возвращался к таинственному письму. Что в нем? Однако был лишь один способ узнать — сломать печать и прочесть. Можно было, конечно, попробовать угадать. Резонно предположить, что там какие-то неприятные для Анри сведения, нечто такое, что могло бы оказать на него давление.

Что-нибудь, касавшееся его прошлого… возможно, прошлого, проведенного в Англии, нечто такое, что связывает узкий круг посвященных?..

Джеффри вспомнил, как де Гюйак однажды поведал ему о своих юных днях на английской земле. О том, сколько дней проторчал при английском дворе, о своем беспутном поведении. О том, как потерпел кораблекрушение неподалеку от побережья Бретани, о клятве начать праведную жизнь, если посчастливится спастись. Чосер сопоставил эти сведения с другими фактами, полученными в результате наблюдений. В частности, он наблюдал за Недом Кэтоном. В принципе добрый малый, храбрый, но с норовом. Затеял препирательство с лучником на борту «Арверагуса». До этого вспылил в гостинице, услыхав в свой адрес оскорбительное выражение gafet de putan — сын шлюхи. Мать Неда Кэтона слыла красавицей. Чосер ее ни разу не встречал, но слышал о ней немало пересудов.

Чосеру пришла в голову мысль о том, как похожи Анри де Гюйак с его молодым сыном, тоже Анри. Это сходство бросилось ему сразу, как только молодой человек вчера появился в саду. Нельзя было также отрицать… некоторого сходства… между Кэтоном и де Гюйаком. У обоих коренастые фигуры, твердая, решительная походка. Само по себе это еще ничего не значило. Однако фамильное сходство — вещь более глубокая, нежели простое внешнее сходство… Не поэтому ли Джон Гонт навязал ему этого молодого человека? Кэтон — незаконнорожденный сын Гюйака, дите, зачатое в Англии двадцать с лишним лет назад гасконским дворянином и Анной Кэтон? Выходит, Гонт отправил этого молодого человека сюда на юг, чтобы напомнить Гюйаку о его долге следовать в русле английской политики? Но, поразмыслив, Чосер отклонил эту версию. Какой дворянин устыдился бы незаконнорожденного сына? Внебрачные дети доставляли кое-какие неудобства, но создаваемые ими осложнения нередко компенсировались чувством гордости. Будь иначе, будь это позором, внушительное число английских аристократов ходило бы понурив голову и с красным от стыда лицом.

Внезапно открылась дверь в комнату, кто-то бесцеремонно проник внутрь и подошел к кровати. Сперва Джеффри заподозрил слугу. Но было слишком рано, да и что могло прислуге понадобиться в его комнате? Кроме того, шаги не напоминали походку слуг — это была хозяйская поступь, мягкая, но уверенная. Из-за полога повеяло сладким ароматом — смесью лаванды с розовой водой.

— Ну хватит, Джеффри, настоящий соня не выглядит таким настороженным.

Он окончательно открыл глаза.

— Мне следовало быть более искушенным, прежде чем пытаться вас обмануть, моя госпожа.

На Розамунде была вышитая сорочка. Лицо пылало румянцем. Она села на краешек кровати. Джеффри почувствовал, как перина спружинила под ее весом. Она была совсем рядом, стоило чуть протянуть руку. Джеффри сел. Полог был приоткрыт лишь чуть-чуть, отчего под ним царила полутьма.

— Вы только в этом пытались меня провести? — спросила она.

— День только начался, моя госпожа. Вы достойны лучшего приема, чем я могу сейчас оказать.

Свои слова он сопроводил неопределенным жестом, чтобы намекнуть на свой ночной туалет и заспанное лицо.

— Вы должны звать меня Розамундой, Джеффри.

— А где ваш муж, Розамунда?

— Он собрался поохотиться на кабана. И поклялся не возвращаться до тех пор, пока не избавит окрестности от этого бедствия. Так что вернется не скоро.

— Разве вы за него не тревожитесь? Этот зверь убил, по крайней мере, троих.

— Мой муж опытный охотник. Если он преследует какую-то цель, то своего непременно добьется.

— А какую цель вы преследуете?

— Именно с этим вопросом я сюда пришла, Джеффри. — Она шевельнулась, и новая волна аромата защекотала ноздри Чосера. Она была так близко, что он ощущал теплоту ее тела, или ему всего лишь казалось, что он чувствует. Ее грудь волновалась.

— Скажите мне, с какой целью вы приехали в Гюйак?

— Предмет нашей беседы с Анри… э… носит конфиденциальный характер. Он сам расскажет вам, если пожелает.

— Возможно, он мне уже рассказал. Но мне интересно, что вы скажете. Рано или поздно вы все равно это сделаете.

Последнее замечание Чосера уязвило.

— Однако у вас достанет такта не спрашивать.

— Сейчас вы скажете, что это мужские дела, не предназначенные для женских ушей. Однако все, что касается Гюйака, касается и меня. Это очень старый, известный род. Вы полагаете, что забота о его благополучии не близка моему сердцу? Я знаю, сколь многое поставлено на карту.