Боевой режим - Юрий Гутян

До подъёма ещё далеко. Поговорив с женой и дочкой, разбудил Славу, чтобы и он пообщался со своей супругой. Кто его знает, когда мы окажемся в зоне устойчивого приёма в следующий раз!

Снова забрался на койку. Не спалось. Мысли вертелись вокруг воспоминаний о том, как происходили мои возвращения то с «боевых», то с боевой службы, то просто с полётов, поведя целый день или ночь на аэродроме, а теперь, уже больше десяти лет, я возвращаюсь с морей.

Все возвращения сближало одно — предвкушение встречи с родными. Правда, порой, это были встречи всего лишь в письмах, или, как сейчас, в коротком разговоре по телефону, но, прочтя письмо или поговорив, понимаешь: тебя ждут с нетерпением, ведь само твое присутствие наполняет их жизнь смыслом.

Ради этого стоит жить!

Однокашники.

Выйдя из каюты Психологической Разгрузки, где по просьбе полковника Бубеева прошел очередные тесты по управлению альфа и тетта ритмами своего мозга, изрядно обрадовав его результатом и одновременно огорчив перспективой прекращения совместной работы по причине завершения боевой службы, я нос к носу столкнулся с подполковником Горшковым, своим однокашником по Ворошиловградскому высшему военному авиационному училищу штурманов.

После окончания академии имени Н.Г. Кузнецова Андрея перевели служить с вертолётного полка в штаб ВВС Северного флота, и на этой боевой службе ему пришлось исполнять обязанности начальника походного штаба. Нам давно хотелось поговорить о многом, но из-за постоянной занятости хорошенько пообщаться с ним нам так и не удавалось. Порой, обменивались только приветствиями или, в лучшем случае, короткими репликами при встрече.

Андрей Горшков слыл трудоголиком ещё с училища. Круг его интересов был настолько обширным, что мы диву давались его знаниям: от боевого применения до истории военного искусства трудно было найти что-нибудь такое, чего бы он ни знал. Андрей постоянно что-то читал или «доставал» преподавателей различными вопросами.

На авианосце во время этой боевой службы базировался вертолётный полк, в котором служит ещё один наш однокашник — Николай Соколовский. Майор Соколовский на этой боевой службе исполнял обязанности начальника штаба полка. От Андрея Николай периодически «сбегал», так как ужасно не любил всякую штабную возню. Поэтому встречи с однокашниками иногда носили довольно-таки комичный характер.

Бывало, идёшь куда-нибудь по своим делам по коридору, а тут с ангара по трапу поднимается Николай Соколовский.

— Привет! Задолбал меня наш однокашник: то ему это сделай, то другое предоставь, то ещё что-нибудь нарисуй. Спасу от него никакого нет!

Посочувствуешь ему, ухмыляясь про себя, и идешь дальше. Поднимешься на «яруса» надстройки, а из рубки оперативного дежурного навстречу спускается Андрей Горшков с ворохом каких-то бумаг, карт или с неизменной папкой подмышкой.

— Здравствуй, Станиславович. Замучил меня наш однокашник. Ему бы только летать да летать…. А кто бумаги будет оформлять? Ведь обещал же зайти ко мне, а сам куда-то «зашхерился»!

На этот раз обычных жалоб не последовало. Андрей весь какой-то важный, деловой, выглядит как-то торжественно.

— Станиславович, здравствуй. С юбилеем тебя!

— С каким юбилеем? — спросил я настороженно.

— Э, брат, да ты всё позабыл! Сегодня же ровно двадцать лет, как мы покинули ВВВАУШ, любимую нашу Альма Матер. Помимо этого, сегодня стукнуло ровно двадцать лет, как мы носим офицерские погоны. Как говорит один наш общий знакомый: «Сегодня нет повода не выпить».

— Вот дела! Слушай, я ведь всё время помнил, а сегодня закрутился с этими отчетами…. Поздравляю тебя! Желаю всех благ и всего такого. Ты куда сейчас идёшь?

— Да, как всегда, с бумажками «воюю», — ответил уклончиво Андрей.

— Давай спустимся на ФКП (флагманский командный пункт), там посторонних поменьше будет, и вызовем на связь Валеру Терещенко. Он на эсминце «Адмирал Ушаков» сейчас. Это нас здесь трое собралось на одном авианосце, а там из наших он один сейчас. Думаю, ему были бы приятны наши поздравления.

Андрей задумался. По всему было видно, что моё предложение его заинтриговало.

— Юра, боюсь, что сейчас это сделать не получится. Разве что попозже….

— Ты настолько загружен?

— Понимаешь, вице-адмирал Доброскоченко сейчас вызвал меня к себе, а через час истребительный полк начнёт перебазироваться на береговой аэродром, и противолодочники тоже уйдут. Сам понимаешь. Я буду очень занят…. Давай после обеда созвонимся, когда появится какая-то конкретика в планах.

Горшков ушел быстрыми шагами. Конечно, забот у него хватает, не то, что у меня. Сегодня на постановке задачи было решено, что на летной смене на перебазировании полков помощником руководителя будет мой напарник, Игорь Копченко, а я буду работать по резерву.

С высоты обходного мостика норвежский берег виден как на ладони. Мыс Нордкап уже почти скрылся за кормой. Пройдет немного времени, и вся корабельная авианесущая группа повернёт на юго-восток, пройдет у берегов полуострова Рыбачий, а потом довернёт на юг, к входу в Кольский залив.

На траверзе авианосца, по левому борту, идет сторожевой корабль ВМС Норвегии «Ксения», сопровождая нас у своих берегов. Он небольшой. По сравнению с громадой «Адмирала Кузнецова» или «Петра Великого» сторожевик кажется маленьким, почти игрушечным. Скорее всего, он будет идти рядом с нами до полуострова Рыбачий — уже нашей, российской земли.

От высыпавших на обходной мостик с мобильными телефонами членов экипажа и представителей авиагруппы ступить. Лица у всех какие-то возбужденные, улыбающиеся от счастья — наговорились вволю со своими домашними. Кое-кто из них уже ближе к вечеру, если повезёт, будет уже дома, а остальным придётся потерпеть до завтрашнего дня.

Звонивших было настолько много, что Telenor — местный оператор мобильной связи некоторым даже прислал сообщение на английском языке: «Теленор приветствует вас, поздравляет с возвращением и желает счастливого плавания к родным берегам». Такое послание получил и я. Приятно.

На полетной палубе, особенно на технических позициях парковой зоны, где зашвартованы поднятые с ангара самолёты и вертолёты, тоже стоит оживление. Механики и техники готовят к перелёту авиатехнику. Что-то проверяют, укладывают в вертолёты какое-то имущество. Для некоторых из них боевая служба тоже завершится уже сегодня, после перелёта на родной аэродром.

Особо нетерпеливые теребят старшего инженера: «Ну что там? Перелёт ещё не отбили?» Устав отвечать на изрядно поднадоевшие однообразные вопросы, старший инженер решил укрыться на КДП.

Командно-диспетчерский пункт, авиационное сердце корабля, встретил меня подозрительной тишиной. Весь расчет сидел на своих рабочих местах, только майор Березин — начальник метеослужбы истребительного полка общался по телефону с кем-то из береговых синоптиков. Их на аэродромах называют «шаманами»: поколдуют, поколдуют над своими картами, диаграммами, таблицами и выдают прогноз погоды. В Заполярье это неблагодарное занятие. Погода меняется стремительно, по несколько раз на дню. Наобещает «шаман» хорошей погоды, а на самом деле получается, что, чуть ли не камни с неба на голову падают. Игорь Березин — самый опытный из оставшихся на службе в авиации Северного флота метеоролог. Трудно найти аэродром на Кольском полуострове, где бы ни служили его ученики. Вот и «колдует» метеобратия, сверяя свои расчеты с принятой спутниковой информацией и прогнозами, полученными по Оффенбаху, рассматривая аэрологические диаграммы и карты погоды, составленные синоптиками авианосца.