Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда - Александр Никонов

Если люди поверят в ценность еловых шишек, они будут расплачиваться еловыми шишками. Нужно только внушить массам эту мысль. Нужно, чтобы мысль о ценности шишек, бумаги или золота одновременно возникла сразу во всех головах. Пока я один верю, что еловая шишка или вещество из таблицы Менделеева за № 79 — это Универсальная Ценность, они таковыми ценностями не станут. Но если вера в то, что шишки, зеленые бумажки или золотые кружочки есть самоценность, то есть ценны «сами по себе», озаряет всех, возникают условия для перетекания этих ценностей из рук в руки, словно электронов в металле, который вдруг оказался накрыт одеялом электромагнитного поля. Ведь еловые шишки всем нужны — все в это верят! И на механизме общей веры запускается механизм экономики. Люди, словно жонглеры, начинают перекидывать друг другу деньги, охотно их ловят. Доверие — ключевой момент экономики. А экономический кризис — это в первую очередь кризис доверия. Или, если хотите, кризис неверия.

Волшебную силу денег хорошо иллюстрирует следующий пример. Один дядя производит молоко. А другой дядя производит мясо или гвозди. Они друг с другом не знакомы и вообще живут в разных городах или даже странах. Но зато в их головах живет Вера. Вера в то, что зеленая бумажка с надписью «один доллар» есть Абсолютная Ценность и Мерило Всех Вещей. Иметь такую веру комфортно. Поскольку обменивать мясо на молоко, а гвозди на услугу парикмахера не совсем удобно: плохо понятно, сколько граммов мяса стоит стрижка полубокс и сколько дюймовых гвоздей нужно отдать за литр простокваши. Деньги облегчают обмен, приводя все к общему знаменателю.

Итак, между нашим производителем молока и производителем мяса электроном бегает тот самый «один доллар». Сначала доллар прибежал в лавку молочника, обеспечив производство и продажу одного литра молока. Через час от молочника он перелетел к производителю гвоздей, потому что молочнику нужно починить сарай. Так доллар обеспечил производство кило гвоздиков. Еще через некоторое время доллар перелетел к продавцу мяса, потому что гвоздильщик захотел кушать. Затем доллар попал к торговцу зеленью. Потом к продавцу электричества. А от него — к торговцу услугами (продавец электричества пошел в парикмахерскую и сделал себе, простите за выражение, педикюр). А потом настал вечер, и все легли спать — сытые, довольные и отпедикюренные.

Что произошло?

Всего один какой-то доллар — обычная бумажка, сама по себе никому не нужная, но с условной стоимостью в один доллар — за один день обеспечила производство реальных товаров и услуг на сумму в 7 долларов! Волшебство, да и только! Вот к чему приводит Вера. Вера людей в доллар. Она заставляет работать. Не глупое желание осчастливить человечество или хотя бы обеспечить сограждан товарами… Не стремление получить треугольный вымпел ударника капиталистического труда… Не кнут надсмотрщика… А простой шкурный интерес. И святая Вера.

Доллар же здесь — просто передатчик взаимодействия (помните, мы проводили ранее эту физическую аналогию)?

Вера в деньги в этом смысле чем-то напоминает веру в бога. Она предполагает наличие Абсолютной Ценности, а простой факт общественной договоренности в повседневной суете как-то ускользает от внимания отдельного человека. И реальность эту Веру вроде бы поддерживает: сегодня деньги принимают к оплате все, и завтра будут принимать. И только внезапно ударивший кризис может поколебать святую внутреннюю убежденность в самостоятельную ценность денег.

…Вера в доллары начала шататься не вчера. Помните де Голля, который предпочел металл бумаге? Его вера в доллар пошатнулась, он оказался в вере нетверд. Такое бывает. Жизненные реалии могут поколебать любую веру, если, конечно, мы говорим о разумных людях, которые внимательно отслеживают тенденции. Какие же тенденции можно отследить в современном мире?

«Доллар стал нестабильным». «Зеленая пирамида рухнет». При этом, что любопытно, совершенно неважно, стоят ли за этими мнениями «фундаментальные экономические реалии», как любят говорить экономисты, или это «голая идея» по типу тех психических эпидемий, которые охватывали людские массы в Средние века, — результат будет один.

Пара слов об этих эпидемиях, потому что вера в деньги или во что-то еще, если она касается всех, действительно напоминает психическую эпидемию.

Самой известной широкой публике психической эпидемией такого рода является «пляска святого Витта». В современной медицине так называется хорея (она же болезнь Гентингтона) — наследственное нервное расстройство, при котором у человека наблюдаются неконтролируемые судорожные движения конечностями, головой и туловищем, напоминающие какой-то дикий, страшный танец. А раньше пляской святого Витта называли массовые истерические помешательства. Подобные судорожные танцы отплясывали паломники перед статуей святого Витта в южной Германии XIV века. Считалось, что человек, поплясавший перед святым Виттом, излечивается от болезней и получает заряд бодрости на целый год. Помимо пляски святого Витта была еще пляска святого Иоанна.

Перед статуями святых дергались в диких танцах и пускали пену изо рта тысячи людей. Психическая индукция и вера в чудодейственность экстатической пляски были так сильны, что еще на подходе к статуе, возле которой дергались христианские фанатики, у паломников начинались непроизвольные судорожные движения конечностей. Которые усиливались по мере приближения к статуе.

Подобного рода психопатические эпидемии довольно часто охватывали средневековую Европу. Они накатывались волнами и были похожи в этом смысле на кризисы. В основе эпидемий лежало внушение и самовнушение. Именно психические эпидемии способствовали распространению тарантеллы в Италии. Эпидемия «тарантеллизма», как отмечает основоположник патопсихологии и рефлексологии невропатолог В. Бехтерев, «сделалась в полном смысле слова социальной язвой Италии».

Но, помимо танцевальных, были еще и эпидемии самобичевания. Историк XIV века рассказывает: «Беспримерный Дух самообвинения внезапно овладел умами народа. Страх перед Христом напал на всех; благородные и простые, старые и молодые, даже дети лет пяти бродили по улицам без одежд с одним только поясом вокруг талии. У каждого была плеть из кожаных ремней, которой они бичевали со слезами и вздохами свои члены так жестоко, что кровь лила из их ран». (Обратите внимание и запомните, в каком веке это происходит, позже мы увидим, что в этом веке вообще было много разных чудес…)

Порой людей охватывала эпидемия конвульсий. Французский профессор Луи Фигье так описывал одну из этих эпидемий: «Со всех частей города сбегались на Сен-Медар-ское кладбище, чтобы принять участие в кривляниях и подергиваниях… Вся площадь Сен-Медарского кладбища и соседних улиц была занята массой девушек, женщин, больных всех возрастов, конвульсионирующих как бы вперегонку друг с другом. Здесь мужчины бьются об землю, как настоящие эпилептики, в то время как другие немного дальше глотают камешки, кусочки стекла и даже горящие угли… В другом месте женщины, растянувшись во весь рост, приглашают зрителей ударять их по животу и бывают довольны только тогда, когда 10 или 12 мужчин обрушиваются на них зараз всей своей тяжестью.

Люди корчатся, кривляются и двигаются на тысячу различных ладов. Есть, впрочем, и более заученные конвульсии, напоминающие пантомимы и позы, в которых изображаются какие-нибудь религиозные мистерии, особенно же часто сцены из страданий Спасителя… Среди всего этого нестройного шабаша слышатся только стон, пение, рев, свист, декламация, пророчество и мяуканье.