Английский бульвар - Чингиз Абдуллаев

Меня начнут искать почти сразу после похищения. Но, ксожалению, этого я уже не увижу.

Когда веревки больно врезаются в тело, их начинаешьчувствовать даже в одурманенном состоянии. Хочется сбросить их с себя, размятьзатекшие руки. Не знаю, почему так происходит, но сначала вы видите во сне, чтовам связывают руки, а потом, проснувшись, обнаруживаете, что все так ислучилось на самом деле.

Я открыла глаза и глубоко вздохнула. И чуть не задохнуласьот пыли.

Где я нахожусь? Темно и пыльно. Но пол подо мной слегкатрясется, как будто я нахожусь на моторной лодке. Нет, не на моторной. Скорее,в машине. Я пытаюсь подняться и чувствую, что голова упирается во что-тотвердое, Меня трясет сильнее, и я снова падаю. Теперь я обнаруживаю, что ноги уменя тоже связаны. А рот заклеен какой-то лентой, от которой трудно избавиться.Если я правильно понимаю, меня связали по рукам и ногам, заклеили рот изапихнули в багажник автомобиля. От возмущения и обиды хочется плакать.Алессандро был прав: у меня действительно «коровьи мозги», если я так глупопопалась. Сама виновата!

Он, наверное, платил частным детективам огромные деньги иобещал еще большую награду, если они меня найдут. Они и нашли. Из-за моейнеосторожности. Бедная Симона! Она не справится одна с этими мерзавцами. И весьнаш план — коту под хвост.

Я делаю еще несколько попыток развязать руки или ноги. Ноничего не выходит. Цирил связал меня крепким узлом. Не знаю, каким. Морским илидругим, но развязаться невозможно. Я снова задыхаюсь и плачу от бессилия ибешенства.

Мы едем довольно долго, наверное, больше часа. Я ужечувствую, что не могу больше лежать в этом пыльном багажнике. Но вот машинакуда-то въезжает и останавливается. Я слышу громкие шаги. Багажник открывается,и ко мне наклоняется человек с глубоко посаженными глазами. Это подлец Цирил.Он ухмыляется, поднимает меня и переносит куда-то на пол. Я успеваю оглядеться.Мы находимся в гараже. Дверь закрыта. Я лежу на цементном полу.

Цирил торжествует.

— Ты думала, что можешь всех перехитрить? — спрашивает он. —Решила, что мы никогда тебя не найдем?

Если бы у меня не был заклеен скотчем рот, я бы ему сказалавсе, что о нем думаю. Он хорват, славянин, и сумеет понять мои ругательствапо-русски. И хотя мне далеко до моего дедушки Моржикова, но пару-тройкуругательств я знаю и смогу чувствительно уколоть эту гниду, прежде чем он меняубьет. Но он почему-то медлит. Интересно, почему не видно Алессандро? Где он?

Но Цирил оставляет меня на полу и куда-то уходит. Я слышу,как он поднимается по лестнице, видимо, в дом. Я все-таки не могу ничегопонять. Напрасно я влезла в мужскую игру.

Почему Цирил медлит? Какая же я дура! Я должна быладогадаться, что убийство не входит в его планы. Если бы он хотел со мнойрасправиться, то сразу выстрелил бы в Сен-Тропе и уехал. Или подкралсянезаметно ко мне в толпе. Но он привез меня сюда. Боялся, что убийствопривлечет внимание окружающих? Нет, дело не в этом. Я ему зачем-то нужна живая.Именно живая и невредимая. А может, он получил указание Алессандро не трогатьменя, так как тот лично хочет расправиться со мной за визит в больницу?

Что обо мне подумают Симона и ее друг? Они могут решить, чтоя испугалась и сбежала. Нет, не нужно так плохо думать о людях. Они поймут, чтосо мной случилась беда. И если Цирил сумел меня найти, то Арчи с еговозможностями сделает это еще быстрее. Так я себя успокаивала, понимая, что насамом деле поиски могут затянуться на несколько дней, а за это время Цирил иликто-то из его друзей могут меня убить тысячу раз. Но пока я ему явно зачем-тонужна.

Цирил возвращается с набором каких-то инструментов. Неужелион будет меня пытать? Я не знаю никаких тайн, а если и знаю, то готова их сразувыложить. Меня незачем пытать, как Зою Космодемьянскую. У меня нет такой силыволи. Достаточно ударить меня пару раз по лицу — и я все расскажу. Все, чтознаю. Я боюсь физической боли. Я всегда была отчаянной трусихой. Но Цирилу,кажется, наплевать на мои секреты. Развязав мне руки, он наручникамиприковывает меня к вбитым в стене кольцам. Про себя я думаю, что сталаокольцованной. На самом деле мне не до смеха, но что еще делать в такой ситуации?Он убирает ленту с моего рта. Когда он отрывал скотч, было больно.

Наверное, лента обработана специальным клеем, чтобы хорошодержалась. Я пытаюсь открыть рот и чувствую, как у меня слипаются губы. Затембандит развязывает мне ноги. И стоит надо мной, довольный своей работой.

— Чего улыбаешься? — строго спрашиваю я. — Зачем вы меняпреследуете? Что я вам плохого сделала?

— А ты не знаешь? — он наклоняется ко мне и хватает своимихищными пальцами за подбородок, высоко поднимая мне голову. — Ты уже успелапереспать с Алессандро? — интересуется этот грязный тип.

— Убери руки! — шиплю я. — Не хочу с тобой разговаривать.

— Ты еще ничего не поняла. Ты больше ничего не решаешь, —говорит мне Цирил. — Теперь за тебя решают другие люди. Жить тебе или умереть.

Он сильно сжимает мне грудь. Наверное, хочет, чтобы язакричала. Но я молчу. Пусть измывается, как хочет. Я все равно буду молчать.Конечно, я не Зоя Космодемьянская, но что-то «демьянское» во мне есть. Будумолчать до тех пор, пока смогу терпеть.

Цирил смотрит мне в глаза. Похоже, ему приятно меня мучить.И почему я так неосмотрительно ушла с яхты? Цирил смотрит на меня и улыбается.

— Может, позвать Джефа, чтобы он с тобой развлекся. Илисамому попробовать? Как ты считаешь?

Я произношу хорошее французское ругательство. Но он толькоулыбается и снова наклоняется ко мне.

— Боишься, — говорит он, не сомневаясь, что так оно и есть.— Понимаешь, что я с тобой могу сделать? Правильно делаешь, что боишься. Я тебяживой не выпущу. По кускам резать буду, если с Алессандро не договорюсь.

Я по-прежнему молчу. Не стоит унижаться перед этиммерзавцем. Пусть знает, что я его презираю.

— Ты не молчи, — неожиданно советует мне Цирил. — Может,сегодня твой последний день. Или завтра. Или послезавтра. Никто из нас незнает, когда умрет. Но насчет себя можешь не сомневаться. Ждать тебе осталосьнедолго.

Если бы он узнал, что не доживет сегодня до вечера, тосильно бы удивился. Но он ничего не знает. И я тоже. Я не сомневаюсь, что онправ. Да и любой человек в моей ситуации думал бы так же. Откуда мне было знатьтогда, как все повернется…

Цирил ухмыляется и снова уходит. Я долго кашляю. Не могпропылесосить этот чертов багажник, прежде чем меня туда запихнуть. Как толькоон уходит, я начинаю дергать руками и ногами. Но кольца вбиты надежно. Ноги уменя свободны, но какая от этого польза?