Безнадега - Стивен Кинг

Дэвид пришел на Медвежью улицу и свернул на «тропу Хо ШиМина». Шагал он медленно, наклонив голову, напоминая ученого, обдумывающегосерьезную научную проблему. «Тропа Хо Ши Мина» не принадлежала ему и Брайену,многие школьники пробегали по ней по дороге в школу и обратно, но в тот теплыйосенний день она пустовала, словно ее очистили специально для него. На полпутион заметил обертку от шоколадного батончика «Три мушкетера» и поднял ее стравы. Брайен ел только такие батончики, он называл их «Три мушкера», и Дэвидне сомневался, что обертку бросил именно Брайен за день или два допроисшествия. Не то чтобы Брайен бросал обертки там, где ел батончики. Обычноон засовывал их в карман. Но…

Может, его заставило бросить обертку нечто, знающее, что яприду сюда после того, как Брайена собьет машина и он размозжит голову обкирпичную стену, нечто, знающее, что я найду обертку и вспомню о нем.

Дэвид убеждал себя, что это безумие, он сошел с ума, еслитак думает, но при этом он отнюдь не считал себя безумцем. Возможно, будучиозвученными, эти мысли и показались бы безумными, но, оставаясь в его голове,они представлялись Дэвиду более чем логичными.

Не отдавая себе отчета в том, что он делает, Дэвид засунул врот красно-серебристую обертку и высосал остатки сладкого шоколада. Проделал онвсе это с закрытыми глазами, а по его щекам стекали слезы. Когда же шоколадвместе со слюной перекочевал в желудок, а во рту не осталось ничего, кромемокрой бумаги, Дэвид выплюнул обертку и двинулся дальше.

В восточном углу прогалины рос дуб с двумя мощными ветвями,в двадцати футах от земли расходящимися буквой V. Мальчики не решилисьпостроить домик на развилке: кто-нибудь мог увидеть его и сломать. Но однимлетним днем они принесли доски, гвозди, молотки и сколотили на дубе платформу.Дэвид и Брайен знали, что ее используют старшеклассники (время от времени напотемневших от дождей досках они находили окурки и пустые банки из-под пива, аоднажды нашли даже колготки), и это им льстило. Малыши же туда не лазили:слишком высоко.

Дэвид поднялся на платформу, с влажными щеками, опухшимиглазами, со вкусом шоколада и мокрой бумаги во рту и аханьем белых мехов вушах. Он чувствовал, что найдет на платформе следы присутствия Брайена, может,те же обертки от «Трех мушкетеров», но ничего не обнаружил, кроме прибитой кдереву таблички с надписью: «ВЬЕТКОНГОВСКИЙ НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПОСТ», которую ониповесили через две недели после сооружения платформы. Вдохновил их (так же, каки на название для тропы) старый фильм с Арнольдом Шварценеггером, но какойименно, Дэвид не помнил. Он ожидал, что в один прекрасный день, поднявшись наплатформу, они обнаружат, что старшеклассники оторвали табличку или написали наней что-нибудь вроде: «А КО-КО — НЕ ХО-ХО», но ее никто не трогал. Дэвиддогадался, что название им понравилось.

Заморосил легкий дождь, охлаждая разгоряченную кожу. Совсемнедавно они с Брайеном сидели на платформе под таким же дождем. Болтали ногами,разговаривали, смеялись.

Зачем я здесь?

Нет ответа.

Почему я пришел? Что заставило меня прийти?

Нет ответа.

Если тут есть кто-нибудь, пожалуйста, отзовись.

Долгое время крик его души оставался без ответа… а потомответ пришел, причем у Дэвида не возникло ощущения, что он говорит сам с собой,обманывает себя, чтобы хоть немного успокоиться. Как и в тот раз, когда онстоял в больнице рядом с Брайеном, сигнал поступил извне.

Да, послышался голос у него в голове. Я здесь.

Кто ты?

Кто я, ответил голос, после чего наступила тишина, словноона все и объясняла.

Дэвид уселся по-турецки посередине платформы и закрыл глаза.Он обхватил колени ладонями и как мог распахнул свой разум. Что еще можносделать в такой ситуации, он не знал. В этой позе он просидел долго, слышадалекие голоса детей, возвращающихся домой, различая черные и красные полосы,движущиеся по его векам: ветер качал ветки, и солнечные лучи, проникая сквозьлиству, освещали лицо мальчика.

Скажи мне, чего ты хочешь, спросил он голос.

Нет ответа. Голос, похоже, ничего не хотел.

Тогда скажи мне, что делать.

Нет ответа.

Издалека, с пожарной каланчи на Колумбус-Броуд, донессягудок. Пять часов. Дэвид просидел на платформе с закрытыми глазами около двухчасов. Отец и мать, должно быть, уже заметили его отсутствие, увидели лежащийна траве мяч, начали волноваться. Дэвид любил родителей и не хотел доставлятьим лишних забот, он понимал, что смерть Брайена потрясла бы их не меньше, чемего самого, но домой идти не мог. Потому что не довел дела до конца.

Ты хочешь, чтобы я помолился? — спросил он голос. Япопытаюсь, если ты этого хочешь, но я не знаю, как… мы не в церкви и…

Голос перебил его, в нем не слышалось ни злости, ниудивления, ни нетерпения, эмоции отсутствовали.

Ты уже молишься.

О чем же я молюсь?

Черт, Мамми идет за нами, ответил голос. Давай прибавимшагу.

Я не знаю, что это означает.

Знаешь.

Нет, не знаю!

— Да, знаю, — простонал Дэвид. — Но это значит, что я хочупросить тебя о том, о чем не решались попросить другие, вымолить то, чего нерешались вымолить другие. Это так?

Ответа он не получил.

Дэвид открыл глаза. Ноябрьский день подходил к концу. Солнцеокрасило лес в золото и багрянец. Ноги мальчика затекли, он словно очнулся отглубокого сна. Красота окружающей природы поразила его, он почувствовал себячастью огромного целого, клеточкой живой кожи мира. Дэвид воздел руки к небу.

— Излечи его. Господи, излечи его. Если Ты это сделаешь, ячто-нибудь сделаю для Тебя. Я услышу, что Ты мне скажешь, а потом все вточности исполню. Обещаю.

Глаза он закрывать не стал, но напряг слух, ожидая, что скажетголос. Поначалу голос ничего не сказал. Дэвид опустил руки, начал подниматься,прилипшие к брюкам иголки посыпались ему на ноги, и он даже хохотнул. А когдавзялся рукой за ветку, чтобы сохранить равновесие, голос послышался вновь.

Дэвид слушал внимательно, наклонив голову, держась за ветку,чувствуя покалывание в затекших мышцах. Потом кивнул. Табличку с надписью:«ВЬЕТКОНГОВСКИЙ НАБЛЮДАТЕЛЬНЫЙ ПОСТ» они прибили тремя гвоздями. Кора под нимивыкрошилась, ржавые шляпки торчали наружу. Дэвид вытащил из кармана синийпропуск и насадил его на одну из шляпок. Потом начал переминаться с ноги наногу, чтобы полностью восстановить кровообращение, и наконец спустился вниз.