Везувиан - Эли Фрей

– Почему у тебя такой усталый и печальный голос? – спросила мама.

– Готовлюсь к сложной лабе, мало сплю. Но все хорошо, мам, честно. – Я попыталась вложить в свой голос как можно больше оптимизма.

Попрощавшись, я бросила телефон на стол. Покормила Бухса и, упав на кровать, разревелась в подушку. Сердце щемило от боли.

Я чувствовала себя одинокой, брошенной и обманутой. Я была в состоянии полного отчаяния и шока. От слез сразу же разболелась голова.

В голове вихрем крутились вопросы: «Почему, Ян? Зачем ты так со мной? Я была для тебя всего лишь подопытным кроликом, или ты хотя бы чуть-чуть любил меня? И умеешь ли ты любить в принципе? Разве умеют любить люди, которые крадут чужие жизни?»

Что-то затягивало меня в черную воронку. Сил сопротивляться не было, и я провалилась в темноту.

Проснувшись в холодном поту, я вскочила и не сразу поняла, где нахожусь. Умылась, позавтракала, накормила Бухса и стала потихоньку привыкать к новой жизни. Благо у меня осталась работа. Но, увы, это было ненадолго…

Своей выходкой с брошенным о стену ноутбуком я хотела показать Яну, что не желаю больше его знать. И что, если у него ко мне была хоть капля чувств, он не станет искать меня.

Эту неделю все валилось из рук. Было много косяков по работе. Я перепутала время и приехала в Клин на час позже назначенной встречи. Заказчик уже уехал, и встречу перенесли на другой день. А это значило, что мне снова нужно было тащиться в Клин и потраченные деньги на дорогу мне никто не вернет. Клиент кричал начальнице по телефону, что мы срываем ему сроки.

В другой раз я перепутала отчеты и сдала их не в те банки. Так мы потеряли одного клиента. В следующий раз я поехала в Электросталь и попала в такую жуткую пробку, что на месте была на сорок минут позже.

Меня оштрафовали на пять тысяч. Начальница по итогам недели страшно ругалась. Новая неделя – новые косяки. А еще я потеряла проездные билеты за неделю, а без них мне не могли компенсировать дорогу. Подсчитав свои убытки, я сделала вывод, что полторы недели работала бесплатно. Меня пронзил дикий ужас – я не могла выплатить долг по микрозайму.

Утром на следующий день я получила две неприятные новости: письмо от начальницы о том, что меня увольняют, письмо от кредитной компании с просьбой оплатить долг.

Следующие недели были самыми ужасными в моей жизни. Я сменила две работы. Обе закончились увольнением, потому что мои мысли были заняты другим, а из-за вечных слез голова была будто набита мокрой ватой.

Работая официанткой, я уронила поднос на клиента, который после этого написал жалобу и потребовал моральную компенсацию. Потом я устроилась секретарем и каждый день допускала мелкие косяки. Путалась во всем: от подачи документов на визу для начальника до покупки минералки и печенья определенных марок на совещание. Один раз насыпала в кофе клиента соль вместо сахара. В другой раз на важной встрече по забывчивости подала начальнику чай с мелиссой, от которой, как оказалось, у него расстройство желудка, и он почти всю встречу провел в туалете. Кажется, именно это было последней каплей.

Я кое-как наскребла сумму, чтобы оплатить аренду комнаты еще на две недели.

За это время вежливые напоминания оплатить долг сменились прямыми угрозами. Мне советовали не выходить на улицу, не подходить к окнам, подкладывали под дверь записки, в которых называли меня такими словами, которых в своем родном городе я не слышала даже от местных гопников. Один раз, когда я возвращалась домой с работы и шла по тротуару, машина поравнялась со мной, окно опустилось, и меня с ног до головы облили красной краской. Одежда была испорчена. Коллекторы знали обо мне все: где я снимаю квартиру, где работаю. За мной снова следили, и это было ужасно. Они даже могли приехать в мой родной город и запугать семью. И во всем буду виновата только я.

В тот вечер я пришла домой, кинула в угол испорченную одежду, приняла душ, потом повалилась на диван, уткнулась носом в подушку и разрыдалась от безысходности.

Моя жизнь превратилась в бесконечную пытку. Чего хочет от меня судьба? Я хотела лишь казаться нормальной, влиться в коллектив, жить как все. А в итоге стала изгоем. Я не знала, куда деваться, что делать. Мысли сводили с ума. Я думала, думала и ничего не могла придумать, чтобы все исправить. Все пути вели на Ярославский вокзал.

«Сдайся уже, Стефа. Москва не любит тебя, – говорил мне внутренний голос. – Поезжай домой, признай перед семьей, что проиграла. Дома тебя примут. Что тебе мешает вернуться? Там твоя семья, там тебя любят и ждут. Неужели проблема только в том, что ты не хочешь притеснять их? Но вы жили большой семьей в крошечном доме, все были счастливы. В чем же дело? В твоей глупой гордости. Ты боишься признать поражение. Боишься взглянуть в глаза родителям. Ты уезжала от них счастливая, гордая, полная надежд и амбиций, чуть ли не обещала, что в следующий раз приедешь на белом «мерседесе». А в реальности возвращаешься даже без чемодана, зато с енотом и долгами. Но они поймут тебя. Они – все, что у тебя есть. Ты не одинока в этом мире».

Я уже была готова ему поверить и сделать так, как он сказал.

Я думала, думала…

Я думала о Яне. Я вспоминала его лицо, фигуру, волосы, мимолетные улыбки. По щекам текли слезы. Оставь меня в покое, психопат! Прочь из моей головы! Убирайся из моей жизни и из моих воспоминаний! Я ненавижу тебя!

Меня долго бил озноб, распухший от слез нос болел, горло саднило. Я плакала, пока не забылась тревожным сном.

Наутро меня встретили последствия беспокойной ночи: красное опухшее лицо, все тело было покрыто липкой дурно пахнущей пленкой, голова гудела, глаза превратились в щелки, а ресницы слиплись от слез.

Что мне делать? Никогда в жизни я не чувствовала себя в такой растерянности.

Сегодня был последний день аренды. У меня не было денег, чтобы оплатить комнату хотя бы на неделю. Я собрала рюкзак, взяла енота и отправилась в сторону железной дороги. На станции купила билет до вокзала и села на скамейку. Мимо меня проносились электрички, а я все сидела и пустым взглядом смотрела на рельсы. На удивление, Бухс чувствовал себя прекрасно. Я держала его за поводок, он ползал по лавке и под ней. Я налила ему воды в миску и дала сухой корм. На платформе почти не было народу, изредка по лестнице поднимались несколько человек, садились в электричку. Закапал дождь, но под железным навесом было сухо.

Через некоторое время справа раздался шум – со стороны гаражей на платформу залезла толпа гогочущих парней с бутылками в руках. Они где-то сидели, но, наверное, дождь согнал их с места, и они решили укрыться на станции.

Они заметили меня, мой рюкзак и переноску. Бухс к этому моменту устал гулять и заполз внутрь спать.

– Эй, привет! – улыбнулся мне парень со светлыми волосами и нагловатым взглядом. Он напомнил мне Антона.

– Привет.

– А кто у тебя там? Кошка?

– Нет, это не кошка. – Я гордо улыбнулась и открыла переноску. – Бухс, поздоровайся с друзьями.