Потерянное наследство тамплиера - Юлия Ефимова

— Было одно дело, — туманно ответил Эндрю, — я его нашёл в архиве. Довольно-таки странное, но рассказать подробности не могу — тайна.

— А когда мы закончим, то тоже станем тайной? — спросила Стася.

— Я пройду мимо и не поздороваюсь, — ответил Эндрю, нахмурившись, и тут же засмеялся: — Нет, теперь мы навеки друзья, тайной станут лишь подробности расследования.

— Зина, ты где ходишь? — У Алексея был бешеный взгляд и взъерошенные волосы. — Они ответили, что принято, но в следующий раз отправляйте отчёт сразу и ни слова о Матильде. Я, как ты и говорила, тоже ничего не спросил.

— Правильно сделал, — засмеялась Зинаида, — показал бы свою слабость.

— А ты что такая весёлая? — Алексей не просто спросил, а повысил впервые на свою начальницу голос. Он хоть и был старше Зины на пятнадцать лет, но раньше никогда не нарушал субординацию в коллективе.

— За твои крики прощаю, — продолжала улыбаться Зина, — стресс и всё такое, а вот то, что умолчал о звонках, нет. Где люди делают одно дело, так поступать полное свинство. А если бы это испортило нам миссию, мы и так в тупике, мы и так буксуем на месте, теряя время.

— Зина, — закричал во весь голос Алексей, — ты сейчас о чём? Мотя пропала, давай потом будешь меня казнить и увольнять, всё что угодно, но сейчас надо её спасать.

— Да нашла я твою ненаглядную, — спокойно ответила она, — стоит на улице, боится зайти, просила взять с тебя слово, что ты не будешь ругаться. Она, оказывается, при помощи Максима, который с её лёгкой руки уже Леонид, вчера заглянула к нам в окно и увидела, как ты меня успокаиваешь. В её понимании это были уже объятия, а живое воображение твоей возлюбленной дорисовало всё остальное. Матильда почувствовала себя униженной и оскорблённой и решила гордо уйти в закат, но так как под боком был только водитель, то ушла всего лишь в его комнату в домике для персонала.

— Вот дурра, — счастливо сказал Алексей, и они вместе рассмеялись, громко и до слёз. Смотревшей на эту истерику Мире было непонятно, смеются эти люди или плачут.

После того как Алексей полчаса кричал на Матильду на улице, а потом она лобзала всех, прося прощения, компания села пить чай. Мира, переодевшись в халат, ходила за этими странными людьми по дому по пятам. С одной стороны, ей было страшно находиться среди чужих. Ночью, проснувшись в незнакомом месте, она испытала столько эмоций, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Но, с другой, её успокаивало то, что они были абсолютно к ней равнодушны, подчас даже не замечали её присутствия. Вот как сейчас, они что-то обсуждали, ругались и смеялись, не стесняясь Миры, словно она была одной из них.

— Зин, а как ты поняла, где я? — спросила Мотя, когда все эмоции улеглись.

— Тебя с головой выдал твой сообщник. Когда водитель Максим гордо заявил, что он Леонид, и официально назвал тебя Матильдой, то я сразу поняла, что так завербовать человека могла только ты. Конечно, немного помогла и селёдка, которую Леонид-Максим так искусно, как ему могло показаться, стащил из холодильника.

— Ребята, — вспомнила что-то Мотя и вскочила, выбежав из комнаты. Вернулась она, уже держа в руках листки разных калибров, — я зачем к вам шла-то вчера, вот, нашла в ванной под раковиной.

— То-то я думаю, что за погром, почему разбитая плитка по ванной комнате валяется, — услышали они от порога голос Эндрю, — а это у нас Мотя ночами обыски производит. Топорно работаете, коллега.

На пороге стояли ребята и улыбались, все, кроме Стаси, она выглядела так, словно увидела привидение. Переживая пропажу ценного сотрудника в лице Матильды, Зинка и Алексей даже не заметили, что Эндрю тоже испарился из их общества, по-английски не прощаясь.

— Ну, зато я хоть что-то нашла, — приняла игру Матильда, и счастливая улыбка растянулась по её лицу. Она была так рада, что всё разрешилось, что её любимый не оказался предателем и подруга осталась подругой. Ей даже было немного стыдно за то, что так счастлива сейчас, но именно почувствовав, что может всё потерять, Матильда оценила то, насколько сейчас у неё всё хорошо. — А у вас какие успехи? — спросила Мотя у вошедшей компании.

— У нас, конечно, не такие грандиозные находки, как у тебя, — пытался по-прежнему шутить Эндрю, — мы всего лишь нашли умершую пятнадцать лет назад мать Стаси.

— Вы ходили на кладбище? — выпучила глаза Мотя.

— Не пришлось, женщина оказалась вполне живой и даже, на мой взгляд, невредимой, лихо возглавляющей модный ресторан «Цветик-семицветик», — похвастался он.

— Это вы умудрились, конечно, — похвалила их Зинка, — жаль, к нам никак не относится, а так молодцы, — внимательно взглянув на Станиславу, она увидела растерянность. — А по нашему делу что-то есть? — спросила, переведя тему.

— Есть, — сказал гордо уже Феликс, доставая из пиджака старую фотографию. — Вот, эти ребята называли себя «Компания лучших друзей».

— Подождите, — Мотя стала рыться в только что принесённых листочках, — тут тоже есть стихи про компанию лучших друзей. Только у них у всех клички, без имен.

— Что же, — вздохнула Зинка, — давайте разбираться.

1986 год

Компания лучших друзей

Миша был безумно влюблён в Полину и в свои пятнадцать лет готов свернуть для неё горы, лишь бы только девушка обратила на него внимание. Но первая красавица района не могла быть с тем, у кого даже клички не было в компании. Не потому, что её невозможно придумать, а потому, что в этом не было необходимости. К Мише попросту никто не обращался. Его не звали гулять и не вспоминали, когда он пропадал, просто не замечая этого. Друзья не видели в Мише ничего интересного, но все ошибались, крупно ошибались. У Миши была тайна.

Сегодня он решил воспользоваться этим козырем. Дед умер, и теперь их общая тайна вдруг стала только его. Миша рассудил, что вправе поступать с ней, как считает нужным.

С самого детства дед рассказывал ему сказки о тамплиерах и масонах, о рыцарях и спасителях человечества, охранявших артефакт неведомой силы. Он как сказку читал о правилах и порядках ордена, о белых перчатках и тайном сообществе. Миша привык засыпать под эти убаюкивающие рассказы.

Всё изменилось, когда дед узнал, что несмотря на свой ещё относительно молодой возраст, сильно болен. Как-то раз, придя в спальню к внуку и присев на краешек кровати, тихо сказал:

— Видит Бог, я ждал, — выдохнул он. Мишу, простого советского мальчика, очень поразила изменившаяся интонация деда и то, с каким чувством он говорил о Боге. Раньше такого не было никогда, поэтому до сей поры Миша был уверен, что дед, так же как и все в их семье, не верит в Бога.

— Ты о чём? — удивился Миша.

— Я должен тебе кое-что передать, — сказал тот и начал рассказ. О своём настоящем происхождении, об отце и матери, о их гибели и о том, как его спасли русские солдаты от голода и холода на улице. Как отправили в детский дом и о нянечке, пожалевшей его и давшей свою фамилию и русское имя. Миша слушал деда с открытым ртом, не понимая, правда это или вымысел.