Камень заклятия - Владислав Авдеев

Миновали остров и заметили стоявшую напротив Жердяевки «Ракету», видимо, подошла, когда мы охотились. Мы не стали поворачивать обратно, а, следуя вдоль берега, свернули в Жердяйку. И уж оттуда, соблюдая осторожность, — ружья у нас были с собой — двинулись к деревне.

И вскоре увидели одиннадцать человек, в штатском были двое, остальные красовались в новых камуфляжах. При Сталине в моде был китель, теперь пора камуфляжа — носят все от генералов до бичей.

Мы подошли поближе, и я узнал Х-ва, рядом с ним, тоже в штатском, шел… Козлов, красавчик, что терроризировал Ольгу. Это его я вырубил перед отъездом. Вот уж действительно мир тесен. Х-в и его свита переходили от одного разрытого подполья к другому, ориентируясь по свежим холмам земли. Когда они остановились возле подполья бывшего нашего дома, я подумал, что от Х-ва исходит главная для меня опасность и хорошо было бы, если бы он внезапно исчез. И вдруг мне зажгло ногу, и тут же стоявший на краю подпола Х-в схватился за сердце, качнулся и не успел никто из сопровождающих поддержать его, как он ухнул вниз головой… Тело мое сковало ужасом — Камень заклятия Исполнил Мое Желание, Я Властен Над Жизнями Людей!

Но, может, он еще жив? Конечно, для меня лучше было бы, если бы Х-ва не существовало, но я не хотел, чтобы он умер по моей вине, по моему желанию.

Прошли томительные минуты, Х-ва подняли мертвым.

Никто даже не пытался делать искусственное дыхание, все лишь столпились вокруг лежащего на земле Х-ва и поснимали головные уборы. Меня начал бить озноб, Николай заметил это и удивленно спросил:

— Замерз? В такую жару?

— Не знаю, может, простудился или нервное. Столько трупов за несколько дней. В Жердяевке за год столько не умирало.

— Ты знаешь, кто он?

— Х-в.

— Х-в?.. А его какой черт сюда принес?

— Арсений Петрович временно был в его распоряжении.

— И оба погибли. Чертовщина какая-то. Сундук, случайно, не заколдован был? Смотри, еще один! Это че творится?

Оступился Козлов и, нелепо взмахнув руками, полетел в яму… Но ему-то я ничего плохого не желал, хватит с него и нокаута. Неужели тоже погиб? Я был в полной растерянности, хотелось закинуть камень куда-нибудь подальше…

Но Козлов выбрался самостоятельно, испуганно отбежал и долго отряхивался, чувствовалось, ему не по себе. Да это и понятно, только вытащили из ямы мертвеца, как он тут же падает туда. Ощущение не из приятных.

Смерть Х-ва и падение Козлова напугало и остальных, они быстро перенесли Х-ва на «Ракету», и судно тут же отчалило.

Я тоже испытывал некоторый страх, ощущение было такое, словно в моем кармане лежала граната, готовая взорваться в любую секунду.

Камень заклятия не «умер» в костре, он был «живее всех живых» и даже продемонстрировал мне свою силу (именно продемонстрировал, показал, с чем я имею дело). Что теперь делать, как погасить его агрессию? И что это за камень? Действительно ли это сата? Ведь ни у Серошевского, ни у Худякова даже намека нет, что сата может забирать жизни. А может, кроме известных Худякову и Серошевскому, были другие сата? К примеру, тот, что упомянут в олонхо: «Сокровенно таится в долине той Красно-тлеющий камень сата». Почему «красно-тлеющий»? В олонхо нет пустых слов, и окраска сата знающим слушателям говорила о многом, но только не мне.

А возможно, камень у меня в кармане вовсе не сата, Сизов прямо сказал — камень заклятия подбросили силы зла и, видимо, чтоб не вызвать подозрение, замаскировали под сата. Но уловка не удалась, шаман разглядел, что перед ним, и держал камень в узде, как выразился Сизов. Уверен в силе камня был и Полупанов, не сомневались Х-в и очень-очень высокий начальник, значит, им что-то было известно. Но что? Может, сата делились на добрых и злых? Недаром в олонхо сразу же после описания сата упоминается илбис — Дух войны. «Зазывая зловеще, там Летает, кружится Дух илбис».

Или все дело в жертвоприношениях? Пролилась человеческая кровь, сата напился и…

У Пушкина в послании к Чаадаеву с морского берега Тавриды есть такие строки: «Где крови жаждущим богам Дымились жертвоприношенья». Похоже на «красно-тлеющий». Крови — красно, дымились — тлеющий. У меня голова раскалывалась от желания разобраться во всем этом.

Мы сходили на кладбище за лопатами и поехали хоронить Кукарева. Я сидел на передней банке, смотрел на летящую за бортом воду и думал, как мне правильнее поступить с камнем. Выбросить в реку? А где гарантия? Вдруг его заглотит налим (они, конечно, камни не едят, но тут случай особый, силы зла могут заставить налима проглотить его, я в этом не сомневался), рыбак его поймает, и все начнется сначала. Бросить в лесу — найдут охотники или грибники. Может, оставить себе? Но смогу ли я управлять им? А то после каждой моей ссоры обязательно будут трупы. А может, я зря переживаю, может, камень заклятия и не обладает такой силой, может, мое желание и смерть Х-ва просто совпали? Перенервничал человек — пропажа сундука, камня, исчезновение людей. Вот и прихватило сердце. Да и Кукарев, рано или поздно утопленник должен был всплыть, и почему бы течением не выбросить его на остров? Течение с годами тоже меняет свое направление.

Проверить, действительно ли действует камень, я не мог, теоретически, конечно, мог, но практически — это рисковать жизнью другого человека. Тьфу-тьфу-тьфу… Я сплюнул, испугавшись, как бы сам камень не попытался показать, доказать свою силу.

Мы высадились на остров и похоронили Кукарева.

— Не нравится мне это, уже сколько человек тайком хороним, — вздохнул Николай, споласкивая в реке лопаты. — Надо как-то ухитриться сказать родным, вот, мол, ваш муж или кто там погиб и похоронен. А так получается не по-человечески.

— Если мы сообщим о их гибели, понаедет столько следователей и обязательно выйдут на меня, заодно прихватят и тебя за одно место. Я уже говорил тебе об этом. Я тоже хочу быть добрым, человечным. Только мы с Сергеевым не археологи. Он старший офицер, Анисимов — его подчиненный. А я при Сергееве снайпер. Прикинь, зачем на раскопки дали снайперскую винтовку?

— Вот так заморочки! — сдвинул на затылок кепку Николай. — Ты погляди, я десантник и не врубился. Тогда надо молчать. Нет, е-мое, мог бы догадаться сам.

— Только никому ни слова.

— Понимаю. Не маленький. Надо же, круто замешано, круто. Что-то в Сергееве чувствовалось такое, я думал — ученый. Ты не проголодался? У меня кишка кишке бьет по башке. Поехали, ушицы поедим.

Но с ухой мы пролетели, еще подъезжая, заметили ворону, сбросив с котелка крышку (я точно помнил, что закрыл его), она таскала из него рыбу. Увидев нас, схватила кусок, отлетела и, устроившись неподалеку, начала есть, но прежде выкрикнула победное: «Каррр!»

— Вот сука, без еды оставила, — разозлился Николай.

— Чтоб ты сдохла! — сказал я, хотелось есть, а уха с хлебом самое то.

И тут случилось невероятное, ворона поперхнулась, затрясла головой, издала хриплый звук и упала замертво.