Ослепительный оскал - Росс МакДональд

Он мрачно улыбнулся и крикнул в коридор Шварцу:

– Отведи Нерриса назад в камеру. Если он захочет дать показания, вызови Пирса из прокуратуры. Я вернусь, как только смогу.

– С зажаренной целиком тушей? – спросил я.

– Угу.

Он рывком распахнул обитую белым металлом дверь и отпустил ее так, что она захлопнулась перед самым моим носом. Я последовал за ним к его машине и сел рядом с ним.

– Я так и думал, что вы заинтересуетесь, Арчер.

Какой-то автомобиль обогнул наш, и его шины зашуршали по гравию больничной стоянки.

– Один человек дал себя зажарить. Мужчина.

– Кто?

– Еще не опознан. Сегодня рано утром его машина кувыркнулась в каньон Ранчерио и загорелась. Когда ее нашли, то сначала даже не поняли, что в ней тело. До него не могли добраться, пока не вызвали пожарную машину. К тому времени от парня не осталось ничего, кроме головешек.

– Убийство с поджогом?

– Хэлман вроде тоже так думает. Капитан из дорожного патруля. Это происшествие считали несчастным случаем, пока не осмотрели бензобак. Он был цел, значит горевший бензин взялся откуда-то еще.

– А какая машина?

– "Бьюик-седан" 1948 года. Номерной знак уничтожен. Номер мотора ищут по спискам владельцев. Последние лачуги пригорода остались позади. Стрелка спидометра уверенно пересекла 80, 95, 110 и заколебалась около ста двадцати пяти. Брейк включил сирену. Она завыла низким тоном.

– Машина не двухцветная? – спросил я. – Синглентон уехал на «бьюике»

1948 года. Эта машина не зеленая, двухцветная?

Брейк снял шляпу, показав красную вмятину на лбу, и швырнул ее на заднее сиденье.

– У вас все Синглентон на уме. О цвете мне не сообщили. Но что это может дать?

– Неррис сказал, что Синглентон убит.

Мне приходилось кричать, чтобы перекрыть вой сирены.

Брейк выключил ее.

– А что Неррис об этом знает?

– Люси Чампион сказала ему, что Синглентона застрелили.

– Только свидетельница будет из нее не очень хорошая. Не позволяй ему морочить тебе голову, парень. Он скажет все, что угодно, лишь бы спасти свою черную шкуру.

Стрелка спидометра миновала цифру 125. На вершине небольшого подъема наша машина приподнялась и чуть не взмыла в воздух. Мне показалось, будто нас уносит ввысь, с корнем вырывая Брейка с разбитых мостовых Белла-сити. – Неужели вы не считаете, что вам пора признать свою ошибку?

– Это при том, что у меня есть оружие – его собственный нож?

– Она взяла нож для защиты. Он лежал в ее сумочке.

– А он сможет это доказать?

– Ему и не надо. Доказательства – ваше дело.

– Черт, вы рассуждаете точно какой-то адвокатишка. Терпеть не могу этих сладкоречивых деляг, которые пытаются встать на пути закона.

– Сколько красноречия!

– Вот еще!

Проселочная дорога, по которой мы ехали, свернула и влилась в шоссе, бегущее через долину на восток и запад. Брейк проехал мимо красного знака и повернул. Тормоза завизжали.

– А что я должен делать, когда они пыряют друг друга ножами и поджигают один другого. Трепать по спинам и говорить «продолжайте»? А по-моему, их надо задерживать и убирать.

– Но убирайте тех, кого нужно. Вы не сможете распутать эти убийства по отдельности, навесив Люси на Алекса, а этого новенького – еще на кого-то.

– Смогу, если они не связаны.

– Я считаю, что связаны.

– Представьте мне доказательства.

– А я и не собираюсь бросать слов на ветер.

Дорога начала подниматься вверх, все чаще и чаще стали появляться желтые дорожные знаки. Даже при полном газе стрелка спидометра замерла на ста десяти, как у остановившихся часов. Ветровое стекло оправляло в рамку складчатые голубые уступы восточных гряд. Они казались такими близкими, будто до них можно было дотянуться рукой. Минутой позже, ставши на милю ближе, они показались куда более далекими. Я начал чувствовать на своих ушах действие высоты. Мы поднялись еще выше, и за пиками, как белая крыша, появились белые облака. Внизу, подобно шахматным фигуркам, рассыпанным в пыли, виднелись дома Белла-сити.

Вскоре мы подъехали к полукруглой площадке, расположенной по левую сторону шоссе. На ней стояло несколько автомобилей, грузовик-буксир и красная пожарная машина. У края площадки стояла группа мужчин. Все смотрели вниз. Брейк остановил машину за новеньким «фордом» со знаками дорожного патруля. От группы мужчин отделился офицер в оливковой форме дорожного патруля и направился к нам.

– Хэлло, Брейк. Я приказал своим ребятам оставить все, как было после того, как погасили огонь. Мы даже сделали для вас фотографии.

– Ваши люди знают свое дело. Если бы у меня была золотая звезда, я бы повесил ее вам на лоб. Познакомьтесь с мудрецом Лью Арчером. Капитан Хэлман.

Капитан одарил меня озадаченным взглядом и твердым пожатием руки. Мы подошли к низкой ограде, опоясывающей край площадки. Дальше склон обрывался к песчаному берегу, поросшему дубом. С той высоты, где мы находились, сентябрьские воды бухты казались хрустальными, с точками случайно замутненных участков. На берегу лежал игрушечный автомобиль, посылающий кверху струйки пара, исчезающие в лучах солнца. Это был двухцветный зеленый «бьюик».

Масса сломанных и частично обугленных кустов отмечала путь, по которому «бьюик», свернув с дороги, катился вниз.

– Нашли что-нибудь на дороге? – спросил Хэлмана Брейк.

– Следы шин на обочине. Машине ехала слишком быстро, именно это сразу же вызвало у меня подозрение. Никаких следов торможения. Кто-то поджег ее, отпустил тормоза и столкнул ее вниз.

Хэлман добавил решительно и твердо:

– Тот, кто облил машину бензином и поджег, совершил большее, чем убийство. Нам просто повезло, что не начался пожар. К счастью нет ветра.

– Когда это случилось?

– Должно быть, рано утром, еще до рассвета. Фары были включены. Я получил сообщение только в восемь часов. Потом, когда я решил, что это убийство, мы оставили парня в таком же положении, как его нашли.

– Вы еще не знаете, кто он?

– Подождите, пока сами не увидите его. Это все равно, что разглядывать яичницу. Получить бы скорее ответ по номеру мотора.

– Это машина Синглентона, – сказал я Брейку.

– Может быть вы и правы, – ответил он и вздохнул. – Что ж, видно, придется мне лезть вниз.

– Сказывается возраст? – заметил Хэлман. – Вам приходилось спускаться в дыры и поглубже этой. Я бы полез с вами, но я и так уже два раза был внизу. Я оставил там на страже своих мальчиков. Я видел их, сидящих на валуне за разбитой машиной. В прозрачном воздухе все было видно ясно, как в телескоп, и по движению их губ можно было понять почти все, что они говорили.