Пифагор - Игорь Суриков

В порядке курьеза приведем одно свидетельство о посещении Пифагором Дельф. «Остановившись по пути в Дельфах, он написал на гробнице (!! — И. С.) Аполлона элегические стихи о том, что Аполлон был сын Силена, убитый Пифоном и погребенный в месте по имени Трипод («треножник». — И. С.)» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 16).

Обычно считалось, что, наоборот, Аполлон убил змея Пифона, сторожившего место, где впоследствии возник Дельфийский оракул. И никакой «гробницы Аполлона», разумеется, быть не могло, поскольку в понимании греков Аполлон — бог, вечный и бессмертный. Но каких только небылиц не складывали о Пифагоре!

Все источники относят странствия Пифагора к тому времени, когда он еще жил на Самосе, иными, словами, к годам его молодости или, во всяком случае, к первому периоду его деятельности. А потом…

«Воротившись в Ионию, он устроил у себя на родине училище; оно до сих пор называется Пифагоровой оградой, и самосцы там собираются на советы по общественным делам. А за городом он приспособил для занятий философией одну пещеру и проводил там почти все свои дни и ночи, беседуя с друзьями» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 9).

Итак, если верить этому свидетельству, впервые Пифагор основал философскую школу еще до отъезда на запад — в своем родном полисе, на Самосе. Порфирий указывает, что помещение этой школы (имеется в виду, судя по названию, не здание в строгом смысле слова, а некое огороженное пространство под открытым небом) существовало вплоть до его времени, — а жил он много столетий спустя после героя написанной им биографии.

Порфирию вторит Ямвлих, приводя фактически тот же рассказ — вот только, по своему обыкновению, обогащая его разного рода красочными подробностями, вряд ли достоверными:

«…Он вернулся домой и стал расспрашивать о забытых местных законах. И вначале приготовил в городе место полукруглой формы для совещаний, которое до сих пор называется "местом Пифагора", где еще и теперь самосцы обсуждают общественные дела, полагая, что о прекрасном, справедливом и полезном надлежит совещаться в том месте, которое приготовил человек, заботившийся обо всех этих вещах. За городом же Пифагор устроил себе в пещере жилище для философствования, в котором проводил много дней и ночей и исследовал всё полезное в науках… Он стал предметом удивления всей Эллады, а лучшие и наиболее преуспевшие в философии люди приезжали на Самос, желая приобщиться к его учености, его же сограждане принуждали участвовать во всех посольствах и общественных мероприятиях…» (Ямвлих. Жизнь Пифагора. 5. 26 — 6. 28).

Правда, кое-что здесь смущает. Ямвлих приводит интересную деталь: помещение, о котором идет речь, было полукруглой формы. Как-то странно для философской школы. Полукруглую форму в полисах античной Греции имели, во-первых, театры, а во-вторых, постройки, где заседали различные органы власти. В частности, такими были экклесиастерии — сооружения для народных собраний. Наиболее известен экклесиастерии Пникс в Афинах. Заметим, кстати, что грань между этим типом построек и театрами была достаточно расплывчатой. Случалось, что и в театрах проводились народные собрания[100].

Так вот, и Порфирий и Ямвлих говорят о том, что впоследствии эту бывшую «Пифагорову ограду» самосцы использовали именно для подобных целей. Так, может быть, для них она и была создана? И не во времена Пифагора, а позже? А имя знаменитого мыслителя получила именно потому, что он был знаменит? Греки умели чтить своих славных деятелей. Афиняне прекрасно помнили о великих афинянах, фиванцы — о великих фиванцах и т. д. Так что нет ничего удивительного в том, что самосцы помнили о самом знаменитом из своих сограждан и увековечили его имя, дав его некой постройке. Греки и поныне чтят своих древних гениев. Так, главный город современного Самоса назван в честь Пифагора.

Но, с другой стороны, нет резонов сомневаться в том, что молодой философ, получив нужные ему знания — как в Греции, так и за ее пределами — и почувствовав силу своего ума, сам начал учить. Так и поныне поступает каждый. И, кстати, эпитет «молодой» будет, пожалуй, преувеличением. Пифагору было между тридцатью и сорока годами; иными словами, он находился в том возрасте, который эллины определяли как акме («вершина»), то есть как время высшего пика развития человеческой личности.

Однако всё вдруг оборвалось… Не для Пифагора как такового, а для Пифагора на Самосе. Философ покинул родину — теперь уже навсегда. Выше говорилось, что произошло это около 530 года до н. э. Говорилось и о том, почему это случилось — из-за установления тирании Поликрата.

Приведем основные свидетельства источников об этом событии, ключевом в жизни нашего героя.

«…Вернувшись на Самос и застав отечество под тиранией Поликрата, он удалился в италийский Кротон» (Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. VIII. 3). «Вернувшись» — имеется в виду после странствий по Востоку.

«…В сорок лет (по словам Аристоксена) он увидел, что тирания Поликрата слишком сурова, чтобы свободный человек мог выносить такую деспотическую власть; и тогда он собрался и отправился в Италию» (Порфирий. Жизнь Пифагора. 9). Это свидетельство нам уже знакомо. Порфирий, обратим внимание, ссылается на Аристоксена. Похоже, настала пора сказать об этом последнем: кто он таков?

Философ Аристоксен жил во второй половине IV века до н. э. Он был родом из города Тарента, находившегося в Южной Италии (так называемой Великой Греции), — иными словами, как раз в тех местах, где лет на двести раньше прославился Пифагор. Пифагорейское учение, нужно сказать, сохраняло особенно долгое и сильное влияние именно в названном регионе эллинского мира. Не приходится сомневаться, что Аристоксен уже в юности познакомился с этими идеями и, можно сказать, возрастал в их атмосфере.

Потом, правда, он перебрался в Афины и стал учеником Аристотеля, членом созданной тем перипатетической школы. Но интерес к пифагореизму сохранял, активно изучал его и его главных представителей, начиная, понятно, с основателя. Плодом его работы стало несколько трактатов (как мы бы сказали сейчас, монографий), в том числе «О Пифагоре и его учениках», «О пифагорейском образе жизни», «Пифагоровы изречения».

Фактически Аристоксен явился в Греции зачинателем жанра биографий философов (он написал также жизнеописания Сократа, Платона и др.). А что касается Пифагора и пифагорейцев — каким ценным источником информации о них могли бы стать для нас труды Аристоксена, если бы они сохранились! Ведь он, чувствуется, очень серьезно и скрупулезно занимался интересующим нас философским течением.

Но, увы, его сочинения не пощадило неумолимое время. Сохранились лишь цитаты из них (либо прямые, дословные, либо косвенные пересказы) у античных писателей более позднего времени. И всякий раз, когда мы встречаем такую цитату, можем быть уверены: перед нами достаточно достоверные сведения, заслуживающие большего внимания по сравнению с теми, что почерпываются из большинства других источников.