Оцеола, вождь семинолов. Повесть о Стране Цветов. - Майн Рид

хотелось пробудить в нем дружеское доверие прошлых лет, поговорить о милых сердцу временах, вспомнить счастливые дни безмятежной юности. Я надеялся, что суровый долг вождя и полководца еще не ожесточил его мягкое и отзывчивое сердце. Несправедливости, причиняемые белыми, несомненно озлобили и восстановили его против нас (и совершенно заслуженно!), но все же я не боялся, что гнев его обрушится на меня. Как бы то ни было, я решил отыскать его и еще раз протянуть ему руку дружбы.

Я собирался уже тронуться в путь, как вдруг вестовой передал мне приказание генерала немедленно явиться в штаб.

Я был огорчен, но делать нечего — приказу надо повиноваться!

В штабе находились агент и высшие офицеры, а также Ринггольды и еще несколько штатских, которые считались важными лицами.

Войдя, я увидел, что у них происходило совещание, на котором обсуждался разработанный ими план действий.

— План превосходный, — сказал генерал Клинч, обращаясь к остальным, — но как нам встретиться с Оматлой и Черной Глиной? Если мы пригласим их сюда, то это вызовет подозрение: они не могут проникнуть в форт незамеченными.

— Генерал Клинч, — сказал Ринггольд-старший, самый хитрый дипломат из присутствующих, — а что, если бы вы и генерал Томпсон встретились бы с дружественными вождями за пределами форта…

— Совершенно верно, — прервал его агент, — и я уже позаботился об этом. Я послал человека к Оматле, чтобы узнать, где мы можем встретиться с ним тайно. Конечно, удобнее всего встретиться на нейтральной почве… Но вот он вернулся, я слышу его шаги.

В этот момент вошел один из переводчиков, участвовавших в совещании. Он прошептал на ухо агенту несколько слов и удалился.

— Все в порядке, господа! — объявил агент. — Оматла встретит нас через час вместе с Черной Глиной. Местом свидания они назначили Болотистый овраг, к северу от форта. Мы можем пройти туда незаметно. Итак, идем, генерал?

— Я готов, — ответил Клинч, накидывая на плечи плащ. — Но как быть с переводчиками, генерал Томпсон? Можно ли доверить им такую важную военную тайну?

Агент, видимо, колебался.

— Это, может быть, и неразумно, — ответил он как бы в раздумье.

— Ничего, ничего, — успокоил его Клинч. — Я думаю, что мы обойдемся и без них… Лейтенант Рэндольф, — обратился он ко мне, — вы свободно владеете языком семинолов?

— Не вполне свободно, генерал, но объясниться могу.

— Переводить сможете?

— Думаю, что да, генерал.

— Отлично. Тогда вы отправитесь с нами.

Это нарушало все мои планы. Однако, подавив чувство досады, я молча повиновался и последовал за агентом и генералом, который скрыл свои знаки различия под плащом и надел простую офицерскую фуражку.

Мы вышли из ворот и, минуя форт, повернули к северу. Лагерь индейцев находился на юго-западе. Их палатки были разбросаны вдоль края широкой полосы леса, простиравшейся на север. Другой лес был отделен от него саванной и прогалинами, поросшими высокими соснами. Здесь-то и находился Болотистый овраг. Он был в полумиле от форта. Благодаря темноте мы дошли туда никем не замеченные. Когда мы прибыли, вожди уже ожидали нас. Они стояли под тенью деревьев у края пруда.

Я приступил к своим обязанностям, даже и не подозревая, что они окажутся столь неприятными.

— Спросите Оматлу о численности его племени, племени Черной Глины и других вождей, стоящих на нашей стороне.

Я перевел этот вопрос.

— Эти племена составляют одну треть всех семинолов, — последовал ответ.

— Скажите, что дружественно настроенным вождям будет выдано десять тысяч долларов по прибытии на Запад. Эту сумму они могут разделить между собой как пожелают. Она будет уплачена независимо от денежного пособия, которое получит все племя.

— Хорошо, — одновременно проворчали вожди, когда им разъяснили сущность этого предложения.

— Как думают Оматла и его друзья: будут ли завтра на совещании все вожди?

— Нет, не все.

— А кого же не будет?

— Мико-мико не придет.

— Вот как! Уверен ли Оматла в этом?

— Да, уверен. Онопа свернул свои палатки и уже покинул лагерь.

— Куда он ушел?

— Назад, в свое поселение.

— А его люди?

— Большинство из них ушли с ним.

Несколько минут оба генерала шепотом переговаривались между собой, но я не слышал их разговора. По-видимому, они были весьма удовлетворены этими важными сведениями.

— А какие еще вожди могут завтра не явиться?

— Только вожди племени Красные Палки.

— А Хойтл-мэтти?

— Нет, он здесь, и он останется.

— Спросите их, как они думают: будет ли завтра на совещании Оцеола?

По тому, с каким напряжением оба генерала ожидали ответа, я понял, что это интересовало их больше всего.

— Что? Оцеола? — воскликнули вожди. — Конечно, Восходящее Солнце придет непременно. Он хочет знать, чем все это кончится.

— Отлично! — невольно вырвалось у агента, и он снова принялся шептаться с генералом.

На этот раз я расслышал, о чем они говорили.

— По-видимому, само провидение помогает нам. Я почти уверен, что мой план осуществится. Одно слово может довести неосторожного индейца до вспышки гнева, а может быть, и похуже… И я легко найду предлог арестовать Оцеолу. Теперь, когда Онопа со своими приверженцами удалился, мы можем смело глядеть в глаза любым неожиданностям. Примерно половина вождей стоит за нас, так что остальные мерзавцы вряд ли окажут сопротивление.

— О, этого нечего бояться! — заявил генерал Клинч.

— Ну и прекрасно! Раз он окажется в наших руках, всякое сопротивление будет сломлено. Остальные сразу уступят. Ведь именно он запугивает их и не дает подписать договор.

— Верно, — задумчиво произнес Клинч. — Но как правительство? Как вы думаете, одобрит ли оно подобный образ действий?

— Полагаю, что да. Должно одобрить, во всяком случае. В последней инструкции президента есть намеки в этом роде. Если вы согласны действовать, я принимаю весь риск на себя.

— Тогда я готов подчиняться вашим распоряжениям, — отвечал командующий, который, по-видимому, был склонен одобрить план агента, но отнюдь не склонен был разделить с ним ответственность. — Мой долг — выполнять волю правительства! Я готов сотрудничать с вами.

— Значит, все ясно. Все будет, как мы хотим… Спросите вождей, — обратился Томпсон ко мне, — не побоятся ли они подписать договор завтра?

— Подписать они не боятся, но боятся того, что последует дальше.