Революция - Александр Михайлович Бруссуев

— Да вы петлю спустите! — не выдержал Тайми. — Чего мучаетесь?

Кто-то из его подручных, кряхтя, принялся отвязывать свободный конец веревки, закрепленный за нижний сук осины. Наконец, в опущенную петлю вдели шею парня, и собравшиеся мужчины приготовились к казни.

— Прошу возможность произнести последнее слово, — сказал Тойво.

— Сейчас не время для последнего слова! — торжественно сказал поп.

Все переглянулись между собой: а когда же, в таком случае, наступит такое время?

Эти случайные слова заставили Антикайнена опять призадуматься: что же он упустил из увиденного перед телегой с гробами?

— Тяни! — возвестил священник и для наглядности махнул рукой.

Два человека Тайми поплевали на ладони и взялись за конец веревки, переброшенный через верхний сук. Они слаженно потянули вниз, и тело Тойво начало подниматься с земли. Не сказать, что он сразу же начал задыхаться, но ощущение было самым неприятным.

В тот же миг Антикайнен, вдруг вспомнил, что же он видел за несколько секунд до беспамятства. Ему примерещилось в гуще кустов лицо человека! Да что там лицо — он видел всего человека, и тот делал два жеста, обращенные именно к нему. Левой рукой незнакомец прижимал свой указательный палец к губам, а правой — выпячивал из кулака вверх большой. То есть, молчи, и все хорошо. Чего же тут хорошего, коль дышать становится все труднее и труднее!

Внезапно веревка ослабла, и Тойво обрушился на землю, услышав перед очередным своим беспамятством пронзительный крик Распорядителя, становящийся тише и тише. Тьма и глухота овладела им, так что он пропустил все дальнейшее развитие событий.

На казни присутствовали все оставшиеся при кирхе сатанисты: четыре боевика Тайми, сам Адольф, да местный поп-ренегат-перевертыш.

Сначала в двух тянущих веревку мужчин из-за деревьев прилетели ножи, тоже — два. Один из них попал прямо в сердце своей жертвы, другой же, скользнув по шее, отскочил, кувыркаясь, на землю. Оба мужчины упали тотчас же: первый — убитый наповал, второй, держащийся за свою шею.

Истошно закричал священник: в плечо его поднятой руки воткнулся топор, едва полностью не перерубив конечность.

Все это произошло столь стремительно, что никто из сатанистов не успел вытащить оружие, разве что сам Адольф прыгнул наземь, в воздухе изворачиваясь, как кошка. Сразу три человека выдвинулось из-за деревьев на место казни.

Все новоявленные участники «показательной экзекуции» по возрасту был чуть младше Тайми. Они не выглядели великанами, но на слабаков тоже не тянули. Один из них тотчас прыгнул к Адольфу и ударом ноги выбил появившийся у того в руке револьвер.

Эффект неожиданности прошел быстро, люди в противоборствующих сторонах были тертые, приученные воспринимать жизнь не так, как ее рисуют извне, а по ее естеству и, соответственно, правде. Нападающие парни добились численного равенства, обороняющиеся утратили свое численное превосходство. Паритет сил распределился поровну.

Тойво смиренно лежал с петлей на шее и ждал своей участи, а над его телом разыгрывались рукопашные баталии. Народ разбился по парам и принялся ожесточенно танцевать. Танцы были сугубо мужские, поэтому не несли в себе никаких показательных элементов.

Первому досталось раненному в шею сатанисту. Он, отсидевшись в стороне, набрался мужества и, оценив свое состояние, как удовлетворительное, попытался провести удушающий прием на одном из незнакомцев. Подкравшись сзади, он ухватил ближайшего к нему человека за шею. По идее другой коллега-сатанист получил шанс нанести какой-нибудь коварный и эффективный удар ногой по тестикулам своего противника, чтобы раз и надолго исключить его из мужских разборок, но такую возможность он упустил. Горюющий поодаль поп резко бедственно взвыл, чтобы, вероятно, привлечь к себе внимание и получить сочувствие.

Ближайшим к нему ухом оказалось ухо сатаниста, которое непроизвольно отвлеклось от драки и такое сочувствие ему оказало: кулаком в висок. Священник, не ожидавший от соратника подобного действия, обессиленный раной и потерей крови, рухнул, как подкошенный. А нечего под руку кричать!

Ухваченный за шею человек не упустил свой шанс освободиться, уцепился за чужие руки и резко дернул головой назад. Раненный сатанист принял удар затылка своим носом, и этот прием не понравился ни ему, ни его носу. Кровь снова потекла из глубокого пореза, оставленного прилетевшим из леса ножом, и просто хлынула из ушибленного лица. Поэтому он и пропустил жестокий свинг в кадык, решительно и бесповоротно поставивший крест на его дальнейшей жизни.

Если до этого момента силы сторон были примерно равны, то гибель товарища и незадачливая участь попа подействовали на сатанистов удручающе. Потерялась вся удаль лихой кулачной драки, появилась тоскливая обреченность, и в голову к каждому из них закралась пагубная мысль: «Скорее бы все это кончилось!»

А у людей, вышедших из леса, наоборот, потерялась стихийность и непредсказуемость побоища. В их действиях все чаще стала вырисовываться некая слаженность. Уклоняясь и парируя удары своих персональных противников, каждый не смущался между делом «приласкать» врага из другой пары, случившейся поблизости. Это, конечно, было не по правилам, но, по сути, какие могут быть правила в драке!

Лишь только Тайми теснил высокого и худого, как жердь, мужчину. Пару раз ему даже удалось уложить его метким ударом на землю, но закрепить успех не получалось. Подбородок, куда выцеливал Адольф, всегда ускользал от прямого попадания. Конечно, измотав, как следует, соперника, можно было рассчитывать на успех, да вот только для этого требовалось время. А его, как предсказывал весь боевой опыт Тайми, могло и не хватить.

Наверно, Адольф слишком увлекся дракой, или, может, наоборот — непроизвольно доверился предчувствию, что ничего хорошего из сложившейся ситуации не выйдет. Поэтому он совершенно выпустил из внимания свой револьвер, потерянный им в самом начале схватки.

А его враг, оказывается, только об этом и думал. И двигался все время, получая жестокие удары, сбивающие его наземь, именно к тому месту, куда этот пистолет упал. У прочих сатанистов, связавших себя в близком контакте, почти клинче, возможности достать свое оружие пока не было. Но их потенциал угрозы все равно делался выше на порядок, нежели у противников. Оторвался от противника, взвел курок, и все — ты хозяин положения. Можно всадить пулю своему обидчику в самое его уязвимое место — в мозги, пусть ими раскинет.

Противник Тайми неожиданно сделал назад пружинистый шаг, почти прыжок, упал навзничь и сразу же с плеч совершил прыжок обратно. Но на этот раз у него в руке уже был револьвер, за долю мига сделавшийся готовым к стрельбе. Он, конечно, сразу же и выстрелил.

И быть бы Адольфу первой жертвой стрельбы, если бы инстинкты не сработали вопреки установкам на драку до последнего вздоха. Он