Добродетель в опасности - Элейн Барбьери

Оторвав зубами кусок вяленого мяса, Тернер принялся жевать его с довольной улыбкой.

— Морган наверняка рвет и мечет. Небось весь день гонял Уолкера и Симмонса, а сам то и дело поглядывал, не едем ли мы.

— Да, но я не понимаю, чему ты радуешься, — сказал Бартелл, нахмурившись. — Если Морган такой злой, я не знаю, что нас ждет, когда мы вернемся.

— Сдрейфил, Бартелл, а Бартелл? — Тернер презрительно фыркнул.

— А ты у нас смелый, да? — сердито огрызнулся Бартелл. — Это здесь ты такой разговорчивый. Посмотрим, как ты запоешь перед Морганом. Да, втравил ты меня в авантюру! Господи, и зачем только я тебя послушал?

Он взглянул на бычков, пасущихся неподалеку. С каждым часом его все сильнее одолевали сомнения в разумности их поступка. Как и говорил Тернер, бычки оказались на другом склоне холма. Они пригнали их к остальному стаду, а сами улеглись на травке. Счастливчик Тернер почти весь день безмятежно дремал, но Бартеллу не спалось. Он лежал и размышлял.

— Знаешь, в чем твоя беда, Тернер? — сердито спросил Бартелл. — Ты считаешь себя умнее Моргана, но это не так.

— Я тебя не слушаю.

— А зря! Днем, пока ты дрых, у меня было время подумать. Какой же я был дурак, что согласился на это безумие! Черт возьми, если бы не темнота, я бы отвел бычков в лагерь прямо сейчас!

— Да, но уже темнеет, и ты не сможешь этого сделать.

Бартелл злобно сверкнул глазами.

— Ладно, не трусь! Морган нам ничего не сделает! Ему неймется поскорее уехать в Седейлию, и он не станет осложнять ситуацию, — Тернер улыбнулся, — мы нужны ему. А когда станем не нужны, я уже буду далеко отсюда.

Бартелл достал свою фляжку и приложился к горлышку. Вода была теплой и противной на вкус. Выплюнув ее, он поднял голову. Тернер все еще смотрел на него.

— Что смотришь, Тернер?

— Не переживай ты так, завтра мы поедем назад.

— На рассвете.

— Нет, черт возьми!

— Я сказал, на рассвете! — Лицо Бартелла вспыхнуло. — И ты сильно пожалеешь, если будешь меня удерживать.

Тернер напрягся.

— Это угроза?

— Мы поедем на рассвете. Все, разговор окончен!

Бартелл резко встал и скрылся в кустах.

В хижине стояла гнетущая тишина. За ужином все молчали. Ни Уолкер, ни Симмонс не решались взглянуть в лицо Моргану, боясь встретиться с ним взглядом.

Весь день Морган беспощадно гонял их обоих, но они не смели роптать, потому что сам Морган работал наравне с ними и истязал себя не меньше. В полдень появились первые признаки напряженности. Уолкер часто поднимал голову и видел, что Морган вглядывается в горизонт. С каждым разом беспокойство его росло.

Морган совершил ошибку, послав Тернера с Бартеллом за пропавшими бычками, думал Уолкер. Наверное, он и сам уже понял это и догадался, почему они задерживаются. Скот не мог убежать далеко, и парни должны были вернуться до захода солнца. Но они решили проучить Моргана, а заодно и полодырничать.

Уолкер взглянул на Моргана. Тот сидел, мрачно сжав губы. Шлюха-мексиканка тоже была напряжена. Он не доверял этой женщине и считал, что Морган недооценивает ее хитрость.

Молчание стало невыносимым. Уолкер заерзал на стуле и, дернув себя за жесткий ус, обратился к Моргану:

— Как ты думаешь, что с ними случилось?

Морган резко обернулся. Его моложавое лицо было таким свирепым, что Уолкер невольно отступил назад.

— Ты не хуже меня знаешь, почему задерживаются эти мерзавцы! — прошипел он.

Уолкер покосился на Симмонса и, увидев, что от него поддержки не будет, нарочито небрежно пожал плечами:

— Может, у них что-то произошло? Все-таки это индейская территория.

— Индейцы не проблема, и тебе это известно, — Да, конечно…

Лицо Моргана исказилось злобой.

— Они пригонят скот завтра и сделают вид, что ничего не случилось. Парни думают, что они утерли мне нос, но их ждет сюрприз.

По спине Уолкера пробежал холодок.

— Что ты имеешь в виду?

Морган остановил на нем свои темные глаза, и Уолкер внутренне содрогнулся от его взгляда.

— Тернер будет наказан.

Уолкер судорожно сглотнул.

— Тернер неплохой малый, просто он слишком долго торчал здесь, в глуши, и одичал. Ему надо некоторое время пожить в цивилизованном обществе, выпустить пары, тогда он придет в норму.

Морган ничего не ответил. Резко поднявшись из-за стола, он медленно зашагал к спальне. Мексиканка проводила его взглядом и смотрела даже тогда, когда он захлопнул дверь.

Уолкер взглянул на Симмонса, потом на женщину и решил ее приободрить:

— Я бы не стал волноваться за Моргана. Он немного расстроен. Утром это пройдет.

Кончита повернула к нему каменное лицо.

— Не надо меня жалеть, пожалей лучше Тернера! Вот кому скоро понадобится сочувствие.

Окатив Уолкера презрительным взглядом, Кончита подошла к двери спальни и, немного помедлив, постучала. Морган разрешил войти, и девушка победно вскинула подбородок.

— Ох уж эти женщины! — тихо проворчал Симмонс.

Уолкер обернулся к своему компаньону.

— Плевать мне на эту шлюху, — отозвался он, — а вот Тернер, кажется, влип. Да и Бар-телл может попасть под горячую руку. Завтра, когда парни вернутся, я не хочу случайно оказаться между ними и Морганом.

— Морган звереет с каждым днем.

Уолкер испуганно покосился на дверь.

— Ты что, спятил? — прошипел он. — А если Морган тебя услышит? Он же убьет нас обоих!

— Да… я знаю, — сказал Симмонс, глядя на него в упор.

Симмонс был человеком немногословным, но Уолкер прекрасно понял все, что хотел сказать его компаньон. Он тяжело поднялся со стула. Скоро придется принимать нелегкие решения.

Завтра будет горячий денек.

Взошло солнце. День был ясным.

Рид осторожно огляделся по сторонам и надел пасторский воротничок, который с каждым днем все больше «натирал» ему совесть. Однако сейчас он как никогда отчетливо понимал, что должен совершить задуманное, а пасторский воротничок в ближайшие дни будет самой главной защитой для Честити.

Рид еще раз мысленно представил себе карту Дженкинса. Если все пойдет хорошо, он уже сегодня подберется к убежищу Моргана. Там он быстро разведает обстановку и уедет.

Рид уже запрягал лошадей, когда вернулась Честити. Он поднял голову и замер при виде ее красоты. Нежная кожа девушки, казалось, светилась после купания, волосы, убранные в свободный пучок на затылке, ярко блестели в лучах утреннего солнца. Честити шла с задумчивым, серьезным лицом. У него на глазах она дотронулась до своего медальона, потом сжала его в кулаке…