Высшая проба. Недуг мой, свет мой - Вера Чиркова

– Я не зря его просто сжег? – скрипнул зубами Хирд. – Хотя… лгу. В тот момент меня ничто бы не остановило.

– Так как открыть ту дверцу без повара? – Задумалась Яна.

– Послать булыжник. Мы уже один украли… дали другое имя. Он не хотел… три года бились, пока придумали, как выдать приказ. – Объяснил Гин обессиленно опуская руки, – я сделал все, что смог. Учиться пришлось самому… вот на них. Малис немного изучал целительство, он и подсказывал.

– Тогда садитесь, поехали отсюда. – Яна растянула кокон и создала позади себя несколько сидений.

– А вещи? – заволновалось они.

– Быстро собирайте и ничего не бойтесь, – поняла их тревогу магиня. – Вы под моей защитой.

– А вы… кто? – недоверчиво рассматривал ее один из пленников.

– Герцогиня Дэнзорская, – усмехнувшись магиня создала на себе иллюзию дорогого наряда и роскошные украшения вместо стягивающих запястья стальных браслетов с обрывками цепей. – так понятнее?

– Адапт… – пробормотал один из пленников, – теперь я понимаю, как ты смогла поймать этого юркого скорпиона. Он ведь вооружен был самыми мощными жезлами и артефактами. Нам нужна минутка, забрать накопители и зелья, которые смогли украсть.

– Бросьте здесь, – в голосе Хирда звенела сталь, – я все оплачу вам стократ, дам жилье и работу. И вообще объявляю амнистию.

И они внезапно поверили, потянулись к странной туманной повозке с мордой медведя, начали неуклюже устраиваться на непривычно мягких сиденьях.

На кухне было относительно спокойно, никто не носился с ведрами и кружками, никто не прятался в соседних столовых и буфетных. Повара просто загасили огни под кастрюлями и сковородами с недоготовленными блюдами и бдительно следили за стоящими в духовках булочками и жаровнями.

Лишь сильно побледневший немолодой старший повар Соланж стоял у невысокой дверцы в дальнем торце внушительного помещения, и с заметной тревогой прислушивался к происходящему за ней.

– Туда нельзя! – Загородил он своим телом проход подлетевшей сфере, явно не осознавая, кого пытается остановить.

Впрочем, сфера перед ним все же замерла, повинуясь незаметному знаку поданному отшельнику Беруальдом.

– Почему? – осведомился он ледяным тоном.

– Так ведь… – замялся повар и вдруг заметил среди людей, сидевших в ледяной чаше, королеву, присоединившуюся к магистрам в последний момент – Ваше величество! Объясните сами… я не могу, клятву давал.

– Что я должна объяснить, Соланж? Отвечай, я ничего не знаю. – непонимающе нахмурилась Гизейдес, и на всякий случай добавила, – снимаю с тебя все клятвы.

– Так ведь ваш был приказ… – с явной обидой поджал губы повар, – я столько лет как проклятый… как воришка таскаю им ночами продукты…

– Кому? – мгновенно перехватил нить разговора Териан.

– Преступникам, – бросил с презрением повар, – смертникам, которых ее величество тайно отдает алхимику Престену на опыты.

– Но ведь он уже тридцать лет не живет во дворце? – потрясенно охнула королева. – И когда же я давала тебе такой приказ?

– Здесь все написано, я храню! – повар расстегнул форменный желтый китель и достал плоскую, как портсигар шкатулочку.

Снял с шеи ключик и отпер свое секретное хранилище, откуда был торжественно извлечен пожелтевший лист бумаги.

– Вот, – расправив ее, гордо произнес Соланж и вдруг побледнел до синевы. – А где?

Старая бумага, на каких канцелярия Териана писала указы и послания, сохранила лишь завитки золоченых виньеток. И ни единой буквы.

Повар не просто побледнел, он вмиг посерел и осунулся с ужасом глядя на это доказательство его преступления.

– Не расстраивайся так, – не выдержал Беруальд, – ты не единственный, кого он подло обманул. Лучше скажи, сможешь открыть двери в те пещеры, где сидят преступники?

– Только в самую первую. Дальше стоит еще дверь, ее они открывали сами. Вернее, Гино… он ведь тоже тут с ними. Я так и думал, что это он чего-то натворил и ради сына Престен и затеял этот эксперимент. Он ведь приезжает тайком, каждые три – четыре месяца. Привозит какие-то зелья, проходит через кухню, требует отчет.

Увлеченный рассказом повар даже не заметил, что уже не стоит перед королями и магом, а сидит в стеклянной чаше, летящей под потолками основательных продуктовых погребов, задымленных рвущимся навстречу смогом.

– Пора гасить, – заметив, что дым неожиданно стал гуще и чернее, объявил Беруальд и сфера вмиг замерла, зависнув над огромными бочками с солеными овощами и грибами.

Энгор приоткрыл небольшое оконце и они дружно, словно проделывали это много раз, швырнули навстречу потоку дыма свои заклинания.

Волна штормового ветра, несущая плотную снежную пелену, ринулась куда-то вглубь хранилищ, как огромным языком напрочь слизывая с ларей, стен и повисших под сводами рядов туш и окороков всякие воспоминания о черных вонючих хлопьях. Смыла заодно и многолетнюю пыль на потолках и балках, верхних полках и крючьях. И ускользнула в небольшую боковую дверцу, так хитро вырезанную из камня, что обнаружить ее можно было лишь после того, как она распахнется.

Сейчас она как раз была открыта, и через проем лез наружу зеленоватый туманный медведь.

– Яна! – облегченно выдохнуло разом несколько ртов.

Сфера мигом скользнула вниз, замерла перед медведем, но он не остановился. Торопливо помчался дальше, лишь помахал выросшей на голове рукой, давая понять, что прекрасно всех видит.

– Темный лес, – буркнул, мрачнея, дед, – за ней. Да высади этого кормильца, пусть прикажет приготовить побольше разных закусок, бульонов, и прочих вещей, какими кормят спасенных.

– А куда подавать? – опомнился Соланж, провожая растерянным взором улетавшую чашу, но ему никто не ответил.

Впрочем, он не зря столько лет проработал старшим поваром, и сам знал, как отыскать во дворце нужных людей.

Не останавливая кокон ни на миг, Яна гнала его вперед, лихорадочно обдумывая, где разместиться. И ничего лучше собственных комнат, столько лет служивших ей верой и правдой, не находила. К ним невозможно было прокопать тайный вход, третий этаж замка не то место, куда может незаметно пробиться неповоротливый голем.

Но вначале необходимо было устроить притихших узников, взиравших на мелькавшие мимо залы и лестницы с благоговеньем и тревогой. И она отлично понимала разнобой их чувств, с одной стороны все они жертвы, а с другой – когда-то по приказу того же урода совершали далеко не добрые дела. Однако Гин их простил, и она почему-то верила его чутью.

– Гинольт, – оглянувшись на миг, позвала магиня, – сейчас я оставлю вас в проходном зале второго этажа, тут гостевые покои, но ты и сам, наверное, помнишь. Выбирайте комнаты по вкусу, купайтесь, переодевайтесь. Слуги принесут любую одежду и еду. Позже я вернусь… или пришлю посыльного.