Безмолвный дом - Фергюс Хьюм

– Не понимаю, что я ей сделала, – заключила Лидия, закончив перечислять свои горести. – С ее стороны это нечестно. А вы как думаете, мистер Дензил?

– Если хотите знать мое мнение, – чопорно отозвался Люциан, – то я полагаю, что вам и мисс Рен лучше держаться подальше друг от друга.

– Разумеется, вы защищаете ее. Но, думаю, мне не следует обвинять вас, потому что я догадываюсь, почему вы это делаете.

– Как дела у синьора Ферручи? – парировал Люциан.

– О, мы с ним по-прежнему добрые друзья, но не более того. Поскольку он доказал, что не убивал Марка, у меня нет причин давать ему от ворот поворот. Хотя, – сухо добавила миссис Рен, – у меня есть подозрение, что вы женитесь на Диане раньше, чем я заарканю Эрколе.

– С чего вы взяли, что я женюсь на мисс Рен? – покраснев, спросил Люциан.

– Если бы вы сейчас могли видеть себя в зеркале, то не задавали бы подобных вопросов. Вы покраснели. Мне не доведется потанцевать на вашей свадьбе, но и сердце мое не разорвется от горя, – и, игриво кивнув ему на прощание, миссис Рен легкой походкой направилась прочь, уже забыв, очевидно, о недавней трагедии в своей жизни.

Земли, доставшиеся Диане в наследство, были расположены в нескольких милях от Бата, в поросшей лесом долине, по которой неспешно текла небольшая речушка. По обоим берегам ее раскинулись плодородные широкие луга, справа примыкавшие к лесным угодьям. Невдалеке разместился дом, вычурная квадратная постройка в георгианском стиле, возведенная около двухсот лет назад.

На зеленом фоне лесной чащи приятным живописным пятном выделялись ее стены из красного кирпича и покатая крыша из голубоватого кровельного сланца. С одной стороны здание окружала терраса, выходящая в цветочный и фруктовый сад; а за ними начинались луговые угодья, белые зимой, черные весной и золотящиеся зерном в жаркие летние дни. Словом, чудесное спокойное местечко, где можно проводить приятные дни, наслаждаясь сельской идиллией, уединенная обитель для истерзанной жизнью и утомленной страданиями души.

Сюда ближе к концу лета и прибыл Люциан, дабы дать отдых уму и сердцу после суеты и шума Лондона и оказать знаки внимания своей возлюбленной при самых благоприятных обстоятельствах. Диана поселилась в доме предков вместе с престарелой горничной в качестве дуэньи, потому что без подобного опекунства она едва ли смогла бы пригласить молодого адвоката навестить ее. Мисс Присцилла Барбар оказалась спокойной и незлобивой старой дамой с серебристыми волосами, которая, много лет обучая Диану всяческим премудростям, вернулась к ней после отъезда американки миссис Рен, дабы провести остаток дней под крышей свой дорогой и любимой ученицы.

Она прониклась несомненной симпатией к Люциану, что было весьма кстати, учитывая цель его визита, и благодушно наблюдала за растущей привязанностью между двумя симпатичными молодыми людьми, которые казались буквально созданными друг для друга. Впрочем, обязанности дуэньи она исполняла лишь номинально, поскольку если не возилась в саду, то вязала в укромном уголке, а когда вязание ей прискучивало, старушка погружалась в полудрему, пренебрегая этикетом, который требовал от нее обязательного присутствия в качестве третьего участника любой беседы ее юных друзей.

Что до Люциана и очаровательной хозяйки дома, то они обнаружили столь потрясающее сходство вкусов и так дорожили обществом друг друга, что почти не разлучались. Проницательная Диана поняла, что Люциан влюблен в нее, после чего без особого труда дала знать, что и он ей небезразличен.

Но даже после того как Люциан провел в Маноре две недели, наслаждаясь обществом Дианы, он не спешил заговаривать о своих чувствах. Видя, что ей досталось богатое приданое в виде земель, арендаторов и лошадей, он начал спрашивать себя, не проявил ли чрезмерную самонадеянность, намереваясь предложить ей разделить с ним жизнь и судьбу. Он же располагал всего лишь тремястами соверенами годового дохода – шестью фунтами в неделю – да профессией, в которой пока что не преуспел; так что в обмен на ее красоту, состояние и положение в обществе он мог предложить немногое.

Бедный влюбленный начал чахнуть от неразделенной страсти и потому пал духом до того, что однажды славная мисс Присцилла не выдержала и, отведя его в сторонку, поинтересовалась состоянием его здоровья.

– Потому как, – сказала она, – если вы занемогли телом, мистер Дензил, то мне известны кое-какие лечебные средства – вы, несомненно, назовете их знахарскими снадобьями, – каковые, вкупе с Божьим благословением, пойдут вам на пользу.

– Благодарю, мисс Барбар, но я вполне здоров телом – к несчастью! – вздохнул Люциан.

– Почему же к несчастью, мистер Дензил? – строго спросила у него пожилая дама. – Вы отвечаете Провидению черной неблагодарностью.

– Я бы предпочел быть больным телом, а не душой, – пояснил Дензил и покраснел.

– Так вы больны душой? – осведомилась мисс Присцилла, и глаза ее лукаво блеснули.

– Увы, да. Вы можете исцелить меня?

– Нет. Для такого исцеления я передам вас Диане.

– Мисс Присцилла! – вновь зарделся румянцем Люциан, но на сей раз от досады.

– Ах, мистер Дензил, – рассмеялась гувернантка, – если я стара, то не воображайте, что еще и слепа. Я же вижу, что вы любите Диану.

– Больше жизни! – с жаром вскричал пылкий влюбленный.

– Разумеется! Обычный романтический ответ, который полагается давать в таких случаях. Но почему вы не скажете об этом Диане, употребив все свое красноречие?

– Я боюсь, она не станет меня слушать, – уныло признался юный влюбленный, которого вновь охватили сомнения.

– Может быть, – согласилась утешительница. – С другой стороны, она может и выслушать вас. Кроме того, мистер Дензил, как бы ни изменился мир со времен моей юности, я еще не слышала о том, чтобы леди первая делала предложение джентльмену.

– Но, мисс Барбар, я же беден как церковная мышь!

– Ну и что с того? Зато Диана богата.

– Неужели вы полагаете, что я этого не знаю? Именно поэтому я и колеблюсь сделать ей предложение.

– Вы боитесь, что вас назовут охотником за приданым, полагаю, – сухо заметила пожилая дама. – Это свидетельствует об отсутствии силы духа, что недостойно вас, мистер Дензил. Послушайте совета старой женщины, молодой человек, и попытайте счастья.

– То есть вы одобряете мой брак с Дианой, я хотел сказать, с мисс Рен?

– Судя по тому, что вижу сама, а еще по тому, что рассказала мне Диана, я не могу пожелать ей лучшего супруга. Бедная девочка! После трагической гибели отца и полной лишений жизни с этой американкой она заслуживает счастливого будущего.

– И вы полагаете… вы действительно полагаете, что она… она… будет счастлива… со мной? – запинаясь, пробормотал Люциан, отчаянно желая и не смея поверить мисс Присцилле, чье знакомство с ним казалось слишком недолгим, чтобы внушить подобное доверие.