Жена Болотного царя - Купава Огинская

— Чего? — опешила я. Почему-то сразу подумалось, что она меня сейчас попросит с мечом наперевес пойти на какую-нибудь болотную нечисть. Срубить еще парочку голов, это же совсем не сложно!

— То, что сделал мой брат… он очень неуважительно разговаривал с предком, грозил ему мечом и поднял руку. Шастэ имеет право потребовать наказания для Ислэ.

Я выдохнула с облегчением. Еще вчера, возможно, я бы и забеспокоилась, но после разговора с Атэном поняла одну простую вещь: вся эта сомнительная деятельность, попытки избавить дом Ксэнара от не подчиняемых роду девиц — это все ни в коем случае не должно дойти до царя. Иначе предок не сбежал бы так резво, стоило только Сэну вспомнить брата. А раз не должно дойти, значит, и жалобы не будет.

Мэсла поверила не сразу, но мне все же удалось убедить ее, что никаких непоправимых последствий вспышка Ислэ за собой повлечь не должна. Случай с Вастэ являлся наглядной демонстрацией того, что Ксэнар и род находились по разные стороны баррикады в этой затяжной войне за власть.

Усмиряя чужие тревоги, я так увлеклась, что напрочь забыла о собственных проблемах.

И совсем не ожидала, что столкнусь с самой главной своей бедой следующим же утром на пороге родной спальни. Когда я открыла дверь, Сэнар стоял с поднятой рукой и только собирался постучать.

— Э-э-э, доброе утро, — поздоровалась я и попыталась выйти в коридор, эва не позволил мне этого сделать.

Внимательно меня осмотрел, прищурился, будто пытаясь вспомнить, а не в этой ли рубашке и не в этих ли штанах я была вчера, и спросил, не скрывая своего осуждения:

— Ты на завтрак в этом собираешься спуститься?

Я кивнула.

— Плохой ответ. — Сэн потеснил меня и ступил в комнату. — Где у тебя тут платья?

— Зачем вам мои платья?

— Во мне проснулся интерес к женской одежде, — заявил он нагло. — У тебя куклы были? Любила в них играть? Наряжать, прихорашивать?

— Ну… — сказать о том, что кукол я обычно теряла, не успевая толком с ними поиграть, я не смогла. Сэн, не дожидаясь ответа, зловеще выдал:

— Будешь моей куколкой.

— Я не хочу!

— Передумаешь, — заявил он непреклонно. — Так что, где платья?

— Я буду жаловаться, — беспомощно пригрозила я, но до платьев своих его допустила.

— Неужели Ксэнару? — ехидно спросил он. И я обиделась.

— Ллэт.

Сэнар покосился на меня, прикинул уровень моей дури, вздохнул:

— Что ж, я готов страдать во имя счастья брата.

И углубился в изучение моих нарядов.

Спустя несколько минут и кучу разбросанной одежды он беспомощно посмотрел на меня, комкая в руках тонкую ткань блузы.

— Я только сейчас понял, что не представляю, какие женщины ему нравятся. Как они должны выглядеть? Как должны себя вести? Рагда, что делать?

— Отказаться от этой глупой затеи и жить дальше? — наудачу предположила я.

— Тебе совсем не нравится Ксэнар?

— Вот уж мои чувства тут точно играют последнюю роль. Ваш брат…

— Достаточно сильно к тебе привязался, — перебил меня Сэнар. — Не составит особого труда сделать так, чтобы он тебя полюбил. Поверь, я хорошо его знаю.

— Знаете? — я фыркнула. — Не уверена. По нему и не скажешь, что он к кому-то привязался.

Сэнара мои слова развеселили.

— А ты не заметила, да?

— Что?

— Как сестра простого стражника стала наставницей самой царевны. И все лишь потому, что ты посчитала это хорошей идеей. — Он отбросил в сторону измятую блузу и разрешил: — А знаешь, сегодня можешь идти так, а вечером расспросим Ксэнара…

— Я в этом участвовать не буду!

Сэнар посерьезнел.

— Так что же, тебе действительно неприятен мой брат?

Если бы вопрос был задан в его привычной шутливой манере, я бы ни за что не ответила. Но сейчас Сэнар выглядел как эва, для которого очень важно знать правду, и я призналась:

— Ксэнар мне нравится. Я ему за многое благодарна, но… В первый раз, когда меня хотели назвать женой, сделать это хотел человек, убивший моих родителей. Второй раз стать женой я должна была на дне реки, с проклятой нитью бус на шее. Так уж вышло, что замужество у меня накрепко связано со смертью, а я жить хочу.

— Значит, тебе нужен тот, кто сможет уберечь твою жизнь, — сделал совершенно нелогичный вывод Сэнар.

— Вы меня вообще слышали?!

— Слышал. А теперь ты услышь меня. Нам нужна царица, Ксэнару нужна жена, которой он сможет доверять, Агнэ нужна мать… а мне нужна надежная стена, за которой я смогу прятаться от гнева брата. И знаешь что? — Он взял меня за плечи и легко встряхнул. — Это все ты.

— Вы на голову выше меня, какая еще стена?

— Я буду пригибаться, — пообещал он. И предложил довольно привлекательную сделку: — Давай договоримся, я дам тебе три дня, за которые ты должна разобраться в себе и понять, сможешь ли полюбить моего брата. Если ответ будет отрицательным, я оставлю тебя в покое, но прошу, отнесись к моей просьбе серьезно. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась я, про себя ругая Атэна за то, что тот вложил эту мысль в голову Сэнара. Как же хорошо все было до того, как этот неугомонный эва решил, что я неплохая партия для царя… — Но у меня вопрос.

— М-м-м?

— Если мой ответ окажется положительным…

Сэнар заулыбался, сбивая этим меня с мысли. Пришлось начать все сначала.

— Если я соглашусь, неужели подобный союз допустят? Вы говорили, что Ксэнару нужен наследник, но разве может полукровка стать царем?

— Официального запрета нет. И нам давно пора что-то менять.

— В смысле?

— Полукровки не так подвержены нашим слабостям. Начало правления вашего сына станет началом конца власти рода. Подумай об этом.

К просьбе Сэнара я отнеслась ответственно, потому за завтраком выглядела очень задумчивой и озадаченной… достаточно озадаченной, чтобы это заметил даже Ксэнар.

— Что-то случилось? — спросил он, пока его дочь толкала меня ногой под столом и взглядом пыталась задать тот же самый вопрос.

Я пожала плечами и ответила так честно, как только могла:

— Ваш брат случился.

* * *

Несмотря даже на то, что я была решительно настроена ответить на все надежды Сэнара отказом, перестать в себе копаться у меня не получалось.

По какой-то непонятной причине для меня оказалось очень важным узнать, смогла бы я полюбить Ксэнара или эта затея заведомо обречена на провал.

Сама мысль, что такое могло бы случиться, казалась мне дикой, но по какой-то невероятной причине я не считала это невозможным. Я знала тихую любовь к брату, порой взрывающуюся раздражением, злостью или обидой. Знала болезненную любовь к родителям, всегда очень занятым чем угодно, но только не мной. Знала мимолетную влюбленность, головокружительно быстро закончившуюся разбитым сердцем… Но того, чего от меня хотел Сэнар, я не знала.