Фея Альп - Элизабет Вернер

– У бедной баронессы сильно болит голова. Она принесла себя в жертву и поехала с нами, но от этого голова еще сильнее разболелась. Не знаете ли вы какого-нибудь средства от боли?

Баронесса Ласберг, только что поднесшая к носу флакон, замерла в этом положении: вопрос Алисы очень не понравился ей, так как она вовсе не была расположена доверить свое драгоценное здоровье «мужицкому доктору». Рейнсфельд скромно выразил мнение, что боль усилилась от яркого солнца и от шума вокруг, и посоветовал баронессе удалиться на час в тихую, прохладную комнату, какая, по всей вероятности, найдется в гостинице. Полный усердия, он побежал звать хозяйку, и та явилась немедленно. В доме нашлась свободная комната, выходившая на другую сторону, и баронесса соблаговолила подчиниться его предписанию, которое нашла вполне целесообразным.

– Слава богу! Теперь мы одни и можем тоже отправиться на танцы, – воскликнула Валли.

– К крестьянам? – испуганно спросила Алиса.

– В самую толпу! – шаловливо ответила Валли. – Да не приходи в такой ужас! Благодари Бога, что у твоей гувернантки мигрень, а то она тебя, наверно, не пустила бы. Бенно, предложите руку фрейлейн Нордгейм!

Бенно обнаружил не меньший ужас при этом приказании, но Валли уже подхватила мужа, а Вальтенберг предложил руку Эрне; Алиса стояла одна, и доктору ничего больше не оставалось, как исполнить приказание.

– Вы позволите? – спросил он робко.

Алиса с минуту колебалась, но потом улыбнулась, взяла предложенную руку и пошла с доктором вслед за другими, уже выходившими из калитки.

Между тем Гронау читал лекцию по этнографии и немецкому языку своим двум питомцам; в настоящую минуту он, по обыкновению в сильных выражениях, объяснял любознательному Саиду слова «фея Альп», которые тот где-то подхватил.

– Это – горное божество, которого, впрочем, ни один человек и в глаза не видел, потому что оно постоянно сидит наверху, в облаках. Но иногда оно сваливается прямо на головы людям и разрушает их дома и усадьбы. Все волькенштейнцы поклоняются ему, хотя они христиане, но ведь можно быть добрым христианином и в то же время язычником. Джальма, отчего ты опять разинул рот? Должно быть, это выше твоего понимания? Ну-ка, скажи: «фея Альп»!

Джальма, смотревший с раскрытым ртом на вершину Волькенштейна, разумеется, ничего не понял из такого удивительного объяснения, но постарался выговорить заданные ему слова; после нескольких неудачных попыток это ему удалось.

– Ну ничего, сойдет! – сказал ментор. – Когда тебе случится услышать новое слово, ты повторяй его и упражняйся, иначе никогда не научишься немецкому языку. Вот идет господин Вальтенберг с дамами и с доктором – очевидно, они хотят посмотреть на танцы. Воображаю, как они рады, что на какой-нибудь час отделались от старой карги!

Джальма насторожил уши при новом слове и, следуя только что преподанному ему наставлению, принялся тихонько, но усердно твердить его. Гронау сначала не обратил на это внимания, но, когда «старая карга» прозвучало громко и отчетливо, ему все стало ясно, и он накинулся на бедного мальчика.

– Уж не воображаешь ли ты, что это почетное звание? Ах ты, баран! Боже тебя упаси когда-нибудь произнести это слово при дамах! Ее зовут баронесса фон Ласберг!

Физиономия Джальмы выразила глубокую обиду. Он был так внимателен, и слово показалось ему таким красивым, и вдруг ему запрещают повторять его! Саид сказал с важным видом:

– Мастер Хрон, господин все подле фрейлейн! Он совершенно не отходит от нее.

– Да, чистое горе! – пробурчал Гронау – Влюблен по уши! И нужно же было случиться такой оказии в этой проклятой Германии, после того как мы изъездили все части света! Боюсь, что когда мы опять пустимся в дорогу…

– То мы возьмем ее с собой! – докончил Саид, которому такой исход казался в высшей степени простым и удобным.

– Неужели ты не можешь отделаться от своих африканских понятий? – прикрикнул на него Гронау. – Здесь не принято так, без всяких церемоний, увозить с собой дам: надо сначала жениться.

– Ну, так мы женимся! – объявил Джальма, вполне сходившийся в этом пункте со своим товарищем.

– «Мы»! – крикнул Гронау, возмущенный таким смешением понятий. – Благодарите Бога, что вам нет надобности жениться, потому что от такого несчастья да сохранит небо всякого христианина.

– О! Мастер Герсдорф женат! – сказал Саид, указывая на адвоката, на руке которого повисла прелестная маленькая жена с розовым личиком. – И это очень хорошо!

– Да… очень хорошо! – согласился и Джальма к большому негодованию Гронау. Он обозвал обоих повесами и решительно запретил им разговаривать о женитьбе. Сам он давно уже знал, как обстоит дело у Вальтенберга.

Между тем последний со своей дамой и Герсдорф с женой смешались с веселой толпой. Эрна с детских лет знала большинство из этих людей. Валли захотела познакомиться с ними и заставляла представлять ей и старого, и малого, болтала с каждым и делала презабавные попытки говорить на их диалекте, которого сама не понимала.

Бенно и Алиса шли за ними медленнее. Доктор был совершенно безмолвным кавалером, он не проронил ни слова и только бросал почтительно-робкие взгляды на даму, шедшую с ним под руку. А между тем сегодня она вовсе не представлялась ему такой неприступной аристократкой, как при первой встрече. В легком светлом платье и соломенной шляпе с цветами Алиса казалась удивительно простой и милой, это была самая подходящая рама для нее, если бы только ее лицо не было так бледно. Она, видимо, робела, очутившись среди толпы народа; когда же с площадки, где танцевали, донеслись веселые крики, она остановилась и нерешительно взглянула на своего спутника.

– Вам страшно? – спросил он. – Так вернемся.

– Это от непривычки. Ведь эти люди, наверно, не дурные.

– Нет, совсем не дурные! – подхватил Бенно. – В наших волькенштейнцах нет и следа грубости, могу засвидетельствовать: я довольно давно живу с ними.

– Да, уже пять лет, говорил Вольфганг. Как же вы выдерживаете?

– Это вовсе не так страшно, как вы думаете. Я веду здесь, правда, очень уединенную жизнь, подчас она бывает даже тяжела, но приносит и немало радостей.

– Радостей? – недоверчиво повторила Алиса, поднимая на него глаза, большие карие глаза, которые опять привели доктора в такое смущение, что он позабыл ответить.

Вдруг в толпе произошло движение: Рейнсфельда заметили только теперь, потому что он пришел через гостиницу, и тотчас окружили плотным кольцом.

– Доктор! Наш доктор! – послышалось со всех сторон. Вслед затем двадцать-тридцать шляп разом слетело с голов, и столько же загорелых рук протянулось навстречу молодому врачу. Старые и малые теснились к нему, каждому хотелось получить от него привет, поклон, каждый желал поздороваться с ним. Эти люди положительно пришли в восторг, увидев своего доктора.

Рейнсфельд озабоченно посмотрел на свою спутницу, он боялся, что давка испугает ее, но Алиса, казалось, напротив, с удовольствием смотрела на бурные овации. Она только немножко крепче оперлась на его руку, но лицо ее повеселело.