Виртуальный муж - Анна Данилова

– Да, – только и ответил он. Известие о приезде Крымова и вовсе выбило его из колеи. Да она знала, знала, что он прилетит, – тогда к чему было устраивать весь этот скандал? Чертовщина какая-то! – Ты где сейчас?

– Мы с Женей в магазине – мне нужно многое купить, подготовиться к встрече. Ты тоже постарайся поскорее закончить все свои дела. Встречаемся у меня через час, идет?

– У тебя? Но я не успею. Мне надо сначала заехать к Лиде Погодиной, проведать ее и попытаться задать несколько вопросов, а потом мы поедем за город…

– За город? А… Поняла, ты не можешь говорить. На какую-нибудь дачу?

– А ты откуда знаешь?

– Ниоткуда. Я даже знаю, кому эта дача принадлежит.

– И кому же?

– Тому, кто сидит рядом с тобой и трясется как осиновый лист. Это его дача, все так, но только формально… Думаю, что в скором времени мы сможем поговорить с тобой об этом более детально. Понимаешь, Игорь, у каждого из нас есть право выбора. Андрей Погодин выбрал для себя тюрьму, и этот выбор мы должны уважать…

– Потом поговорим. – Он отключил телефон. Его распирало от злости. Что она такое себе позволяет? Как можно разговаривать с ним таким тоном? И откуда такая уверенность в том, что он идет по ложному следу? И хотя она не сказала об этом прямо, он понял это, понял… Еще она догадалась, что они едут на дачу. Может, она знает, что эта дача в Трещихе? Тогда он убедится в том, что все ее слова – не блеф, что она знает гораздо больше, чем он… Но молчит… Почему молчит? Боится сделать неправильный шаг? Не уверена в том, что вычислила убийцу?

Телефон снова зазвонил. На этот раз это была Женя.

– Игорь, я очень хочу, чтобы ты поскорее освободился и приехал к Юле. Представляешь, Крымов прилетает! Я ужасно хочу его увидеть, но мне нужно, чтобы и ты присутствовал при этой встрече. К тому же он очень соскучился по тебе…

– Но я уже сказал, что занят. Я не могу тебе сейчас всего объяснить.

– Да я и так знаю, что ты везешь Погодина на место преступления, мне Юля сказала. Но перед этим ты решил устроить ему свидание с женой?

– Да… Это вы развлекаетесь, а я работаю…

– Не кипятись.

– Ты простила ей все? Вы все, женщины, такие беспринципные?

– Да, преимущественно. К тому же сейчас-то я знаю, что на самом деле все обстоит совсем не так…

– Ты так свободно разговариваешь…

– Она в винном отделе, выбирает коньяк, а я тут, в кондитерском… Она меня не слышит…

– И как же все обстоит на самом деле?

– Она сказала, что ей захотелось меня разозлить, что она сама не знала, что говорила… Думаю, доля правды в ее словах была – жизнь с Крымовым, видимо, не такая уж и сладкая. Но все равно я ей завидую…

Он снова отключил телефон и подумал, что все бабы дуры. В том числе и Женя. Вернее, она особенно.

Андрей, сидевший рядом с ним, думал в это время о том, что его везут в больницу, где лежит Лида. Это был очередной кошмар из его новой жизни. Да, теперь он знал, что у него две жизни: одна та, которую он прожил до убийства Британа, другая началась после убийства. Сейчас, оглядываясь назад, он мог смело сказать, что первая жизнь его была настоящим раем. Но вот как он попал из рая в самое пекло – ад, он объяснить себе не мог. Он, человек, привыкший за все платить самую высокую цену, не мог поступить иначе. Он должен, должен был так поступить, чтобы спасти чужие жизни… И разве сознание этого не должно согревать душу и придавать силы? Да, он сильный, он внутренне очень сильный. Но надолго ли его хватит? И что он сейчас скажет Лиде?

В больничном коридоре, длинном, пустынном и зеленом, возле одной из дверей, ведущих в палату, сидел человек в спортивном костюме.

– Это охрана, – объяснил Шубин, здороваясь с парнем и осторожно приоткрывая дверь. – Пойдемте…

Откуда-то появилась молоденькая медсестра. На ее бледном лице проступала алая, до неприличия яркая помада.

– Она же спит…

Но Шубин уже вошел. Следом – Погодин. В палате, рассчитанной на одного человека, стояли белая кровать и узкий диван. На подоконнике – банка с хризантемами. В изголовье на тумбочке горела ночная лампа.

Лида не спала. Она лежала с широко раскрытыми глазами и смотрела на вошедших.

– Ты? Андрей?

Он бросился к ней, сел в ногах, и руки его принялись гладить розовое шерстяное одеяло.

– Мне сказали, что ты ранена… Как это случилось?

Она бросила осторожный взгляд на стоящего рядом Шубина, не зная, как ей себя вести. Судя по ее виду, она пока еще не воспринимала этот ночной визит как явление реальное. Слабо улыбалась, постоянно оглядывала палату…

– Мы поехали к Земцовой в загородный дом, с Наташей… Выпили, расслабились, потом погас свет, раздался выстрел… Меня хотели убить. Ты знаешь, Леву уже схоронили. Скажи, ведь это не ты его убил. Ты не мог, ты любил его, вы были друзья… я постоянно думаю об этом… – Она зашептала так быстро, как только могла, боясь, что ее перебьют и не дадут договорить: – И вы, Игорь, тоже должны знать, что мой муж здесь ни при чем… его втравили в это дело, втянули… может, он сознался только для того, чтобы не пострадала я… Они же, убийцы, сами знаете какие… играют на чувствах людей… Но Андрей не мог убить, это исключено. Вы найдите настоящего убийцу, а Андрея отпустите. Он хороший человек. Знаешь, Андрей, мне сейчас так стыдно перед тобой… Я не люблю Юданова, он мне – никто. Жаль, что я не могу сейчас быть всюду с тобой, мне надо лежать, а то рана откроется. Но только никак не пойму, почему, если ты во всем сознался, меня все равно пытались убить? За что? Ведь я ничего не знаю.

– В вашей квартире обнаружены вещи убитых Британа и Зориной, – сказал Шубин, не сводя глаз с Лиды. – Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?

– Да… могу… Но только пусть мой муж выйдет из палаты. Я знаю, что сильно рискую, но он и сам словно просится в тюрьму… Так, может, я смогу ему помочь, если расскажу то, что знаю…

Шубин вывел Андрея из палаты. В коридоре находились трое охранников – те двое, что сопровождали их еще из СИЗО, и тот парень, которого приставил к палате Корнилов.

– Вы за него отвечаете.

Шубин вернулся в палату, придвинул стул к кровати Погодиной и сел рядом, чтобы слышать каждое ее слово.

– Все началось с того, что как-то раз я увидела в окно пару… Она была в клетчатом пальто, а он – во всем темном. Вы бы видели, как они целовались…

Она говорила долго, взахлеб, как человек, которому долгое время приходилось молчать, скрывая что-то очень важное, что теперь могло спасти его. Она рассказывала обо всем довольно связно, подробно, обстоятельно, как умеют рассказывать только женщины. Перед глазами Шубина проплывала жизнь Лиды Погодиной – женщины, решившейся вдруг оторваться от опостылевшей ей супружеской скучной жизни, чтобы окунуться в водоворот страстей. Да, это было немного нелепо и подчас даже смешно, но он понимал ее. Как понимал и те муки ревности, которые она испытывала по отношению к мужу. Золотые часы, обнаруженные на полочке в ванной комнате и длинные светлые волосы с супружеского ложа – вот что заинтересовало его больше всего. Пакет с вещами убитых – это понятно. Погодин сам сознался, что убил двоих, потом зачем-то привез их вещи в город и сунул в мусорный бак. Здесь хотя бы все сходится. Мусорный бак – бомжиха – любопытство жены – возвращение пакета с одеждой в квартиру – все понятно. Значит, вещи никто не подкидывал, никто не подставлял ни Лиду, ни Андрея. Ну что ж, теперь ему будет что рассказать Земцовой и Жене. Но тогда тем более непонятно, зачем пытались убить Лиду. Земцова говорила, что она тоже слышала в доме какие-то посторонние звуки, а потом тень человека, убегавшего от дома по направлению к воротам, или даже самого мужчину… «…я же видела мужчину, который убегал от дома…», «…я услышала, как хлопнула входная дверь – оно и понятно, ведь тот, кто стрелял, – реальный человек из плоти и крови, он не мог уйти беззвучно из дома… Мне даже показалось, что я услышала шум отъезжающей машины».