Прутский поход. Поражение на пути к победе? - Елена Белова

6 июля Петр I с учетом настроения противника отдал приказ начальнику русского авангарда генералу Янусу и подчинявшемуся ему бригадиру Моро де Борзе «идти по реке Пруту восемь миль до того места, где турки по донесениям… шпионов должны были наводить свои мосты». Так как ни Янус, ни Моро по-русски не понимали, приказ объяснили на французском и немецком языках, вручив сам текст на русском и перевод, выполненный на латинском. Моро вспоминал о поставленных задачах: «Если бы генерал их нашел, то должен он был на них ударить и уничтожить их работу, коли только мосты не могли нам пригодиться и остаться в наших руках… В случае же, если турков не встретим, то идти к Дунаю и там остановиться». В 5 утра 7-го числа отряд Януса выступил из лагеря. Во избежание нечаянного нападения на довольно большое расстояние снарядили двух конных гренадеров с обнаженными палашами, за ними двигались шестеро других во главе с унтер-офицером, а замыкали передовой отряд двести рейтаров, готовых взять первый удар на себя. В 11 часов, когда дорога стала значительно уже, потому что река протекала близко к горе, Янус и Моро, остановив людей на отдых, отправились осматривать местность в районе местечка Фальчи. Турецкая разведка узнала о приближении отряда Януса раньше, чем русские заметили янычар. Они знали, что Янус с конниками опередил армию на два часа, но не знали планов русского командования. Поэтому для прикрытия, наведя мосты, соорудили укрепление и переправили 1 тысячу янычар с 20-ю небольшими пушками. «Мы подъехали, — вспоминал Моро, — как можно ближе к неприятелю и наконец усмотрели два только что построенных предмостных укрепления, в форме полумесяца, обнесенных частоколом, защищаемые множеством пехоты, которую признали мы впоследствии, по ее колпакам, за янычаров. За ними увидели мы два готовые моста, чрез которые рысью переправлялась конница и соединилась с тою, которая находилась уже в долине».

Уклониться от столкновения с противником не удалось. 6 тысяч драгун генерала Януса неожиданно увидели на другом берегу Прута авангард многотысячной османской армии, которая в этот день соединилась у Фальчи с татарами, запорожцами и поляками. Драгуны спустились к воде как раз напротив палатки Балтаджи Мехмед-паши. Турки ожидали атаки. Янус отправил письмо царю, из которого стало известно, что неподалеку от лагеря Шереметева великий визирь Балтаджи объединил подчиняющееся ему войско с конницей крымских татар во главе с ханом Девлет-Гиреем, сосредоточившим свои силы на левом берегу Прута. В Журнале Шереметева сохранилась запись: «визирь с турецкими силами пришел к урочищу Фальцам… и татары и хан крымский с ними соединились» и «начали янычары чрез реку перебираться».

Важнейшие элементы тактики — поход, бой, охрану, отдых — Петр I планировал применить по отношению к подавляющей массе турецко-татарской конницы. Возможно, если бы Янус приказал начать обстрел, то замешательство в первых рядах иррегулярных частей противника, не обученного стоять под огнем, вызвало бы временный отход. Но Янус, который не так давно находился па российской службе, посчитал царский приказ противоречащим военному искусству. Моро писал: «Генерал (Янус) и я не без смеха видели, что употреблены были драгуны и кавалерия на атаку укрепленных мостов». Янус и Моро дали команду артиллеристам не стрелять без приказания, а остальным составить фронте четырех сторон. Построив каре, как писал Моро, «…мы двинулись, дабы возвратиться туда, отколе мы пришли». Вдруг «…увидели мы две толпы в чалмах, скачущие треугольником во все горло, как бешеные, думая нас уничтожить». Янус решил отступить, не получив еще официального приказа. Поэтому и отправил неверную информацию. Турки навели ложные мосты. Переправа, которую наблюдали Янус и Моро 7 июля, была задумана с целью дезинформации русского командования. В Поденной записке царь написал, что была принята «нечаянная ведомость от генерала Януса… что неприятель уже Прут реку перебрался» и что «сей рапорт после явился лжив». Об ошибке стало известно позже, уже после поражения. А пока…

К регулярной коннице Януса, насчитывавшей 4 тысячи человек, подступили 10 тысяч конных турок и татар. Иностранным генералам показалось, что против них выступила вся турецкая армия: «Было два часа пополудни на наших часах, как турки к нам приближались и с нами поздоровались». Турки не давали покоя целый день. Особенно отличились албанские и боснийские конники. «С той поры до десяти часов вечера более пятидесяти тысяч их сидели у нас на шее, не смея ни ударить на нас, ни расстроить нас. Единственный их успех состоял в замедлении нашего марша. Они так часто нас останавливали, что от двух часов до десяти прошли мы не более, как четверть мили», — вспоминал Моро. При наступлении ночи турки и татары отступили.

Янус с его адъютантом подполковником Фейтом послал второе уже по счету за день донесение царю. В нем он уведомлял, что войско великого визиря находится в четверти мили от него, в урочищах Гура Страмби и Серезон, и что через Прут наведены два моста, через которые переправились около 3000 янычар и несколько пушек. Царь, получив письмо вечером, созвал военный совет, на котором решили, что Янусу необходимо вернуться обратно. Кроме Фейта к Янусу с приказом отправили еще трех посыльных, чтобы хотя бы один экземпляр приказа был доставлен. Фейта убили татары в стычке. Приказ Янусу привез казак-молдаванин. Ночью Янус начал отступление. Саксонский представитель при русском дворе И.А. Лоос в донесении Августу II о действиях Януса высказал царскую точку зрения: «Янус мог бы их (турок) задержать, если бы поступил как человек чести».

Визирь планировал дать бой 10 июля. Карлу XII Балтаджи Мехмед-паша предложил принять участие в качестве наблюдателя, что очень оскорбило достоинство короля. Русскую армию турки атаковали на марше на два дня раньше запланированного. Предшествовало атаке нападение на отряд Януса: «Турки догнали нас на рассвете в большей силе, нежели накануне; но все без пехоты и без артиллерии». Рано утром 8 июля великий визирь послал на рекогносцировку 3700 конницы под командованием Салих-паши. В 5 часов утра 8 июля к Янусу и Моро для поддержки подоспела дивизия Н. Энсберга.

С левого фланга к полкам Януса и Энсберга на расстоянии полумили от главных сил русских подошла турецко-татарская конница. Шереметев приказал дать три пушечных выстрела. Это был сигнал всей линии выстроиться в боевом порядке. Русское войско заняло оборонительную позицию с применением линейной тактики. Артиллерию поставили в первую линию. Так как боеприпасов для ведения дальнего боя не хватало, решили использовать огонь на близком расстоянии, расстреливая турок в упор. Одного турка, очень близко подошедшего к левому флангу, русские взяли в плен. Из допроса стало известно, что турецкая армия состоит из 100 000 конницы и 50 000 пехоты. Визирь намеревался занять сильную позицию, по словам, «слабость войска из-за болезней и голода вынудила его остановиться лагерем». К вечеру вся конница, как показал пленный, должна была соединиться. Пехотные полки, а вместе с ними и 160 артиллерийских орудий еще в лагерь не прибыли.

8 июля к туркам перебежали два шведских офицера, перешедших на русскую службу после Полтавской битвы. Вести, которые они принесли, очень обрадовали Балтаджи Мехмед-пашу. Шведы показали, что армии приказывает сам царь, численность всего войска не превышает 70 тысяч, из них 10 тысяч под командованием Рейне отправлены к Дунаю, осталось 40 тысяч пехоты и 20 тысяч конницы. Как и турки, русские утомлены долгой дорогой. Но в отличие от турок и татар, русские испытывают недостаток в провианте и фураже, ежедневно теряют по сотне лошадей. После обеда визирь дал приказ переправиться еще 6 тысячам конницы и пехоты вместе с несколькими орудиями под командованием Али-паши и Мехмед-паши. К концу дня переправилась почти вся турецкая конница. Турецкие и татарские конники, отправленные к полкам Януса и Энсберга, просили визиря дать в подкрепление пехоту и артиллерию. Но визирь продолжал колебаться. По данным Понятовского, он был уверен, что «погибнет, если враги его атакуют». Только когда Балтаджи Мехмед-паша убедился в отходе всей русской армии, он разрешил перейти на другой берег артиллерии, а за ней пехоте. 9 июля к 9 часам утра турецкая армия закончила переправу. Однако дух турецкой армии был ослаблен. В этот же день визирь решил поднять ставки в войне: за каждого пленного русского обещалось вознаграждение, равное 30 немецким талерам, за голову убитого врага и за полученную в бою рану — 20 талеров.